— Здравствуй. Как прошли занятия? — перевела взгляд на мальчика Анжелика.

— Все хорошо, — пожал плечами тот, вопросительно глядя на Кантора, который виновато прятал взгляд, с удвоенным вниманием рассматривая камешки в своих ладонях.

— Так что ты хотел мне рассказать? — снова посмотрела на него молодая женщина.

— Мы с Флоримоном нашли в саду, — показал он ей один из камушков.

— Очень красиво, — погладила сына по голове Анжелика.

Ей уже нужно было ехать.

— Мне пора, птенчики мой, — обняла она их по очереди. — Будьте послушными мальчиками.

— Да, матушка, — хором ответили они.

Анжелика вышла из галереи. Когда эхо её шагов затихло, Флоримон подошёл к брату.

— Ты ей что-то рассказал? — спросил он, нахмурившись.

— Нет, — буркнул Кантор.

— Но собирался? — допытывался старший брат.

— Я подумал, что если я расскажу ей про колдуна, то она останется, — с обидой в голосе произнёс Кантор.

— А я думаю, что ей было бы все равно, — фыркнул Флоримон.

Он, в отличие от младшего брата, видел, что матушка все больше и больше отдалялась от них. Множество гостей отеля и ее постоянные поездки на приемы занимали почти все свободное время молодой женщины, и дети почти не видели мать. Флоримон с грустью смотрел на младшего брата. Малыш скучал по маме, и Флоримону было жаль Кантора. Он приобнял его и прошептал на ухо:

— Сегодня мы пойдем к нему.

Кантор слабо улыбнулся и кивнул головой.

Сен-Круа занимался заказом. Молодая жена решила извести немолодого, ворчливого мужа — ничего необычного. Он уже заканчивал смешивать ингредиенты для быстродействующего яда, который в самом скором времени отправит беднягу на тот свет, когда слуга сообщил ему, что пришли двое бродяг. Сен- Круа велел проводить их в кабинет.

— Здравствуйте, господин, — проговорила нищенка. — Как и обещала, я привела его, — она кивнула в сторону стоящего рядом с ней тощего мужчины средних лет.

— Месье, — произнес бродяга, нервно теребя в руках снятый с головы колпак. — Это правда, что вы даете деньги за информацию о мадам Моран?

— Да, и твоя подружка может это подтвердить, — внимательно посмотрел в глаза мужчине Сен-Круа.

— Да-да, — поспешно закивала женщина.

— Что ж, — несмело произнес житель Двора чудес. — Был такой Каламбреден. Хороший был малый, хитрый и удачливый, только вот в конце концов удача от него отвернулась. А все началось с появлением этой женщины — Маркизы Ангелов. Красива была, чертовка, но именно она и стала началом всех его бед. Сначала она приглянулась цыгану Рогодону, из-за чего началась война между бандами. Она, конечно, была очень умна, эта маркиза. Как-то забрались я, Осторожный и Сорви-замок в дом одного аптекаря, а с нами была и маркиза. У этого аптекаря была какая-то странная комната, и там хранилось много разных банок и пакетиков, в одном из которых был белый порошок, который Осторожный сдуру решил попробовать. Так вот, маркиза знала, что это яд, и предупредила его, чем спасла парню жизнь, правда, ненадолго…

Сен-Круа напрягся. Ограбление аптекаря — давняя история, но она запомнилась Годену. Ведь этот аптекарь Глазер был его поставщиком.

«Черт! Черт! Если она действительно разбирается в ядах, то могла видеть и пакетики с мышьяком, приготовленные для меня!» — страх ознобом пробежал по позвоночнику Годена.

— Что-то еще знаешь? — стараясь не показать своего волнения, спросил Сен-Круа.

— Да больше ничего вроде, — пожал плечами бродяга. — После одной облавы «фараонов» Маркиза Ангелов пропала, а когда вернулась, то стала уже богатой дамой. Великий Кезр — Деревянный зад, запретил кому-либо из Двора причинять ей вред. Да и зачем? Все долги она отдала. И у нее в отеле всегда можно получить тарелку супа.

Дальнейшие слова нищего мало волновали Годена. Он узнал все, что ему было нужно. От этой мадам Моран, шоколадницы — или Маркизы Ангелов — следовало избавиться.

Сен-Круа достал мешочек с деньгами и кинул его нищему.

— А теперь убирайтесь, — произнес он, повелительно махнув рукой.

Нищие послушно выскользнули из кабинета, снова сопровождаемые слугой до самых дверей. Сам Сен-Круа, налив себе в бокал вина из графина, стоящего на столе, жадно осушил его одним глотком. Опускаясь в кресло, он еще раз прокручивал в голове слова нищего. Пусть мадам Моран и просто случайная свидетельница его причастности к темным делишкам, но это значило только одно — она должна умереть, и чем скорей, тем лучше.

Флоримон увлеченно расспрашивал Жоффрея о путешествии по Индии. Тот отвечал на вопросы, попутно наблюдая за мальчишкой. Он видел в старшем сыне свое отражение: та же тяга к знаниям, пытливый ум и азарт. Де Пейрак ничуть не был бы удивлен, если, достигнув возраста четырнадцати — пятнадцати лет, его наследник покинул бы отчий дом в поисках приключений, как когда-то и он сам в юности. Старший сын за то время, что они общались, стал очень близок графу. Несмотря на юный возраст, Флоримон уже проявлял недюжинные способности к учению, и имел свое мнение о том, что волновало его детское сердце и ум.

С Кантором же все было намного сложнее. Ребенок не был настолько прост и простодушен, как другие дети в его возрасте. Он был молчалив и задумчив. Он смотрел на де Пейрака, и внутри у мужчины все переворачивалось, и дело было не только в изумрудном цвете глаз мальчика, так неотвратимо напоминающем ему об Анжелике. Его взгляд словно проникал ему прямо в сердце и заглядывал в самые потаенные уголки души.

Но все же Жоффрей нашел подход к сыну — Кантору нравилась музыка. Он любил петь. Это и стало тем ключиком, с помощью которого де Пейрак сумел расположить к себе мальчика. Но сегодня малыш даже не подошел к лютне, что Жоффрей подарил ему в прошлый визит, и которую оставили здесь, чтобы слуги и мать не стали задавать ненужных вопросов.

— Что-то случилось? — спросил де Пейрак Кантора, который с рассеянным видом смотрел в окно, не слушая рассказ о его приключениях в удивительной и загадочной Индии.

— Матушка опять уехала, — пожал плечами ребенок. — У нее снова бал.

— Она сейчас постоянно либо устраивает приемы у себя, либо сама уезжает, — подтвердил Флоримон. — И еще этот маркиз дю Плесси…

— Я не люблю, когда он приходит к нам, — произнес Кантор еще тише. — Я его боюсь.

Жоффрей нахмурился:

— Кого ты боишься?

— Маркиза, — ответил Флоримон вместо брата. — У него очень страшный и злой взгляд, и однажды его конь чуть не затоптал щенка.

— И он часто бывает у вас? — спросил де Пейрак.

Ему, конечно, докладывали о том, что в отеле бывает много гостей, и он знал, что в окружении Анжелики есть такие призраки из прошлого, как Пегилен де Лозен и Нинон де Ланкло, но слова детей о жестоком маркизе всколыхнули в его душе какие-то воспоминания, связанные с Анжеликой.

— Раньше — почти каждый день, а сейчас почти не появляется, — ответил Флоримон.

— Я так понимаю, что вы скучаете по ней? — скорей утвердительно, чем вопросительно произнес мужчина, вспоминая ту игру в саду, когда и дети, и Анжелика были такими счастливыми.

— Да, мне кажется, что она про нас с Флоримоном забыла, — тихо ответил Кантор, водя пальчиком по оконному стеклу.

— Если бы мы сейчас уплыли путешествовать, она бы и не заметила, — все еще находясь под впечатлением от рассказов графа, добавил Флоримон.

— И куда бы ты отправился? — спросил Жоффрей.

— Наверное, искать отца, — пожал плечами ребенок.

Де Пейрак вздрогнул, всматриваясь в глаза своих сыновей. Могли ли они понять? Догадаться? Почувствовать?

— А что вы знаете о своём отце? — едва сдерживая волнение, спросил мужчина.

— Только то, что их с мамой разлучили плохие люди, — ответил Флоримон.

— Матушка уверена, что он умер, — произнес Кантор, все еще глядя в окно.

— Откуда ты знаешь? — по лицу старшего брата было видно, что он слышит об этом впервые.

— Она говорила это Барбе, а я услышал, — признался Кантор.