Теперь все это терялось во мгле минувшего. Ему и прежде случалось ненадолго задумываться о том, что с нею сталось, но он за нее не тревожился. Он знал: она живет в Монтелу, в своей семье, и ей не грозят ни одиночество, ни нужда. Ведь в свое время он поручил Молину, своему давнему компаньону в Пуату, позаботиться о финансовых делах юной графини де Пейрак, если с ним самим что-нибудь случится. Она с обоими детьми наверняка укрылась в провинции.

Внезапно он почувствовал, что не в силах смириться с этой разлукой, с тем, что между ними пролегла бездна молчания, глухое пепелище. Он желал ее, и желание это было так сильно, что он рывком сел на своем ложе и огляделся в поисках какого-нибудь волшебного средства, которое помогло бы ему сейчас же, в одно мгновение, перенестись через окружающие его руины и вернуть ушедшие дни и ночи, когда, запрокинув голову, она лежала в его объятиях.

Жоффрей де Пейрак старался отогнать наваждение, за которое немного презирал себя. Прежде он всегда умел вовремя освободиться из-под власти чувств, считая, что с его стороны было бы слабостью позволить любви занять в его жизни главенствующее место в ущерб его свободе и его трудам. Неужели ему придется признать, что Анжелика своими тонкими ручками и белозубой улыбкой околдовала его?

Но что он мог поделать? Помчаться к ней? Не будучи пленником, он, тем не менее, понимал, что несмотря на почет, которым его окружили, он не волен отвергнуть покровительство таких могущественных особ, как султан Мулей Исмаил и его визирь Осман Ферраджи. Они держали в своих руках его судьбу.

Он справился с собой, выдержав и это испытание. Время и терпение, говорил он себе, в конце концов помогут ему вновь обрести ту, которую он никогда не сможет забыть.

Поэтому, снова оказавшись на берегу Средиземного моря, он первым делом послал гонца в Марсель, чтобы узнать, что сталось с его женой и сыном, а возможно, и двумя сыновьями. По зрелом размышлении он решил ничего не сообщать о себе своим прежним друзьям из французской знати. Они наверняка давным-давно о нем забыли. И он снова обратился к отцу Антуану, капеллану королевских галер в Марселе, и попросил его поехать в Париж и отыскать там некоего Дегре. Ловкий и умный молодой адвокат, который с немалым мужеством защищал его на колдовском процессе, внушал ему доверие.

Через какое-то время, когда он давал роскошное празднество в своем дворце на Крите, ему доложили, что вернулся гонец, которого он посылал во Францию. Тотчас забыв обо всем, что занимало его за мгновение до этого, он оставил гостей и поспешил навстречу слуге-арабу: “Входи быстрее! Говори!.."

Слуга отдал ему письмо отца Антуана. В нем священник кратко и нарочито бесстрастно сообщал о результатах розысков, произведенных им в Париже. Он узнал от адвоката Дегре, что бывшая графиня де Пейрак, вдова дворянина, который, как все считают, был сожжен на Гревской площади, исчезла, никто не знает ни о ее судьбе, ни о судьбе ее сыновей.

Увидев, что глаза хозяина вспыхнули гневом, гонец пал ниц, окаменев от страха. Жоффрей де Пейрак судорожно сжимал в кулаке письмо. Неужели весь этот смехотворный процесс о колдовстве, который чуть было не привел его к костру, стоил жизни Анжелике и их детям?!

Ему хотелось немедленно отправиться в Париж и выяснить все лично, но он прекрасно понимал опрометчивость этого поступка. Немного успокоившись и решив не делать поспешных выводов, граф послал еще одного гонца, но на этот раз в Монтелу. Если Анжелика действительно укрылась в родном замке, то управляющий Плесси должен об этом знать, но, когда и оттуда пришел ответ, что Анжелика не появлялась в родном доме с того самого времени, как свадебный кортеж забрал молодую невесту в Тулузу, Жоффрей не на шутку забеспокоился.

Тогда ни Абд-эль-Мешрат, ни сам Мулей Исмаил не смогли отговорить его от поездки во Францию, хотя и пытались. Арабский лекарь, сокрушенно качал головой, но с восточной мудростью предоставил своему другу самому принимать решения, уповая на милость Аллаха, по воле которого творятся все деяния.

Жоффрей стал готовить план, желая как можно безопаснее и незаметнее попасть на родину, откуда его изгнали. Мысль о том, чтобы все же отыскать хоть какие-то следы жены и детей, не давали ему покоя ни днем, ни ночью.

И вот он сошел на французский берег…

Первое, что решил сделать Пейрак — это отыскать отца Антуана, и через него выйти на Дегре, который мог стать хорошим помощником в поисках.

Прибыв в Париж, Жоффрей узнал от шпионов, посланных вперед, что бывший адвокат стал полицейским, и это очень осложнило дело. Обращаться к Франсуа Дегре стало опасно — кто знает, не захочет ли тот выслужиться перед своим начальством, хотя этого вряд ли можно было ожидать от отважного адвоката, который в свое время взялся за абсолютно безнадежное дело тулузского колдуна, но рисковать Жоффрею не хотелось.

Но тут, казалось, сама судьба решила смилостивится над ним: весь аристократический свет Парижа с жаром обсуждал последнюю сплетню: некая мадам Моран выиграла у принца Конде отель дю Ботрейи, поставив на кон свою честь. Какой скандал!

Пейрака мало волновали досужие разговоры, но тут фигурировал отель, который Жоффрей некогда построил для них, для нее, и он тут же послал своих людей осторожно разузнать об этой загадочной мадам Моран.

Моран — это имя было так же неотрывно связано с ним, как и сам отель, и когда посланный человек вернулся, сообщив, что мадам Моран — довольно успешная владелица салонов, где подают горячий шоколад, и имеющая двух малолетних детей, Жоффрей уже почти не сомневался, что это и есть Анжелика.

Мужчине хотелось как можно скорее убедиться в этом, но он понимал, что нельзя вот так просто появиться на пороге отеля, не подвергнув опасности жену и сыновей. Нужно было действовать осторожнее. Наведя справки, Пейрак выяснил, что особняк по соседству с отелем пустовал уже давно. Судьба уже второй раз улыбалась ему. Купив дом за немалую сумму, почти не торгуясь, он стал наблюдать за жизнью своей необычной супруги.

Жоффрей никогда бы не подумал, что его молодая жена способна заняться коммерцией, причем довольно успешно. Да, определенно Анжелика была умна и способна на многое, имела собственное мнение и железную хватку, но очевидно было и то, что молодой и красивой женщине невероятно трудно было пробиться в мире мужчин и поставить себя так, чтобы тебя воспринимали серьезно, а не как очередную кокетку, годящуюся лишь на роль любовницы. Анжелика выбрала для себя не самый легкий путь, и Пейрак мог лишь догадываться, через что ей пришлось пройти, чтобы добиться того, что она имеет.

Это внушало уважение, но и добавляло сомнений: «Нужен ли Анжелике, самостоятельной, живущей собственной жизнью, внезапно воскресший муж?»

Он мало что мог ей предложить сейчас. Он жил одинокой жизнью морского волка, пирата, изгнанника. У него было много врагов, которые, узнав о любой слабости Рескатора, тут же попытались бы воспользоваться ею. Она же жила в достатке, окруженная поклонниками. Возможно, она уже забыла свое первое замужество, навязанное ей отцом… Только то, что Анжелика вернула себе отель дю Ботрейи, пусть и таким своеобразным способом, давало надежду, что где-то в глубине своего сердца она еще хранит память об их любви.

Так взволновавшая его сегодня сцена семейной идиллии заставила Пейрака по-новому взглянуть на свою жену, но все же не давала ответов на все мучающие его вопросы. Жестокие удары судьбы научили его осторожности, поэтому Пейрак не собирался раскрываться перед Анжеликой до тех пор, пока не поймет, чего желает и чем живет его удивительная жена.

Мужчина вдруг увидел в саду своего бывшего слугу Паскалу. И ему пришла в голову мысль, что старик-баск вполне еще может послужить своему прежнему хозяину.

Мадам Моранс редко ходила в церковь, а честно говоря — никогда. Она ненавидела церковь и всех священников. Церковь была для нее местом переживаний. Анжелика вспоминала, что совершила убийство, и ей снова представлялась Гревская площадь, запах жареного мяса и маниакальный профиль монаха Беше. Такое уж было время: ересь и софистика, как ржавчина, ели все прогрессивное, что попадалось под руку.