В любом случае, нужно разузнать о ней поподробнее и в случае опасности устранить угрозу.

— Успокоитесь, мадам, и перестаньте паниковать, — вкрадчиво произнес де Сен-Круа. — Ведите себя, словно ничего не произошло, но, конечно, отошлите от себя этого полицейского. Об остальном я позабочусь.

Мари-Мадлен согласно кивнула.

— А теперь, когда все улажено, не желаете ли вы ненадолго задержаться у меня в гостях? — мужчина притянул женщину к себе, поймав ее взгляд.

Маркиза де Бренвилье почувствовала, как щеки ее заалели от неприкрытого желания, читавшегося во взгляде капитана, и пусть их отношения в последнее время были натянутыми, но воспоминания о преступной страсти, что когда-то связывала их, приятно горячила кровь.

— Да, месье, я, пожалуй, приму ваше приглашение, — игриво произнесла она.

Губы мужчины с жадностью накрыли ее, а руки сжали податливое тело настолько сильно, что женщина с испугом подумала, что сейчас он сломает ей ребра, но именно такая темная необузданная страсть и влекла ее к нему. Со стоном она выгнулась в его объятиях.

Возможно, когда-нибудь за свои деяния они оба отправятся прямиком в ад, но сегодня она не намерена каяться в грехах и вымаливать у Бога прощение. Нет, точно не в сегодняшнюю ночь…

Флоримон с Кантором играли в мяч в саду, но младший из детей не особо радовался игре и неохотно ловил подачи.

Мяч, пущенный сильной рукой старшего брата, пролетел мимо и покатился по траве.

— Кантор — дырявые руки, — поддразнил брата Флоримон.

— Я не хочу играть с тобой, — скрестил руки на груди мальчик. — Потому что ты мне не веришь!

— Что ты встретил колдуна, и он помог вытащить тебе Малыша из-под беседки? — фыркнул Флоримон. — Конечно же нет — ты все выдумал!

— Нет! — в ярости топнул ногой Кантор. — Я видел! Видел! И он сказал, что живет вон в том отеле, — мальчик ткнул пальцем в сторону живой изгороди.

— Так может он просто наш сосед, а вовсе не колдун, — снисходительно посмотрел на брата Флоримон.

— Но у него были шрамы, по всей щеке, — шепотом проговорил Кантор, испуганно сверкая глазами.

— И что? Ты думаешь, что только у того колдуна были шрамы? — пожал плечами старший из братьев. — А он хромал?

— Нет, — покачал головой Кантор, вспоминая недавнюю встречу. — Но он появился из ниоткуда. И знаешь, если он колдун, то вполне мог вылечить хромую ногу, — отстаивал свою правоту мальчик.

Флоримон лишь вздохнул и отправился за мячом.

— Что это вы так расшумелись? — подошла к ним Барба.

— Барба, а ты не знаешь, живет ли кто-то вон в том доме? — Флоримон указал на соседний отель.

— Насколько я знаю — нет, — пожала плечами женщина. — Но моя работа состоит не в том, чтобы наблюдать за соседями, а в том, чтобы следить за вами, маленькие шалопаи, — она лукаво улыбнулась. — Ну-ка, признавайтесь, что вы опять задумали?

— Ничего, — пожал плечами Флоримон. — Мы просто играем.

Няня посмотрела на них с недоверием. Что-то странное творилось с её мальчиками с тех самых пор, как они переехали в этот дом. И еще этот старый болтун Паскалу совсем запудрил им головы своими россказнями…

— Скоро обед, не уходите далеко, — предупредила детей Барба.

— А матушка? — спросил Кантор.

— Вашей матушке пришлось уехать, и она будет только вечером.

Кантор вздохнул, опустив голову. Последнее время Анжелика все меньше бывала с детьми, реже с ними играла и не всегда находила время поцеловать их перед сном, и мальчик тосковал по ней, но ничего не мог поделать. Флоримон относился к частым отлучкам матери спокойнее, как к чему-то неизбежному, но, так же как и младший брат, скучал по ней и с нетерпением ждал ее прихода.

— Мне нужно посмотреть, все ли готово к обеду, — проговорила Барба. — Иначе снова что-то напутают.

Женщина быстрыми шагами направилась в сторону дома. Флоримон посмотрел на мяч и небрежно откинул его в сторону. Ему тоже наскучила игра. Мальчику вдруг захотелось убежать далеко-далеко, чтобы отыскать что-то интересное. Чтобы случилось какое-то чудо, и матушка снова обратила на них с братом свой наполненный любовью и вниманием взор. Гордилась бы ими, переживала за них, чтобы она снова была ни где-то там далеко, а рядом с ними. Флоримон, как и Кантор, вдруг резко почувствовал себя одиноким и заброшенным, как часто виделось ему в его странных и сумбурных снах.

— Хорошо, Кантор, мы пойдём к твоему колдуну, — взглянув на брата, решительно произнес он.

Кантор улыбнулся, довольный, что брат ему наконец-то поверил.

Анжелика остановилась у дома Дегре. Она приехала сюда, как только получила записку полицейского, в которой он просил ее без отлагательств явиться к нему.

— Дегре, — она быстрым шагом вошла в кабинет. — Что произошло, что вы так срочно вызываете меня к себе?

— Вам нужно забрать сыновей и уехать, — коротко ответил мужчина. — Вам угрожает опасность.

Анжелика вздрогнула, посмотрев на суровое лицо Дегре. Он не шутил.

— Во что вы опять меня втянули?! — покачала она головой. — Я знала, что не стоит поддаваться на ваш беспринципный шантаж.

— Маркиза де Бренвилье каким-то образом узнала, что я полицейский, и наверняка поняла, что вы как-то связаны со мной…

— Я так и знала, что все скоро раскроется, — обхватив себя руками и невидящим взглядом обведя комнату, проговорила она. — Я только снова начала нормально жить, спокойно спать по ночам, но вы и моё проклятое прошлое не желаете отпускать меня.

— Мне очень жаль, Анжелика, — в голосе Дегре действительно звучало сожаление.

Он подошёл к ней и обнял за плечи.

— Я прошу вас, уезжайте.

Анжелика закрыла глаза и отрицательно помотала головой.

— Я расскажу вам, что узнал об отце Антуане, — привёл последний довод мужчина.

— Нет, — она отстранилась. — Вы были правы, Дегре, сказав, что мне нельзя больше жить прошлым. У меня свои планы. Я собираюсь покорить в Версаль. Я хочу вернуть себе и своим сыновьям тот статус, что дан нам по праву рождения. И ни вы, ни кто-либо другой не сможете мне помешать.

Мужчина увидел решительный блеск в ее удивительных изумрудных глазах. Он достаточно давно знал Анжелику, и понимал, что сейчас ее не способен остановить никто и ничто, даже угроза смерти. Именно такой огонь горел в её взгляде, когда он, ещё неопытный молодой адвокат Франсуа Дегре, встретил эту невероятную женщину. Именно за это он и полюбил её такой горячей и — увы! — безнадежной любовью.

— Ну, что ж, — вздохнул мужчина, отходя к своему столу. — Моё дело предупредить вас. Поступайте, как знаете.

— Спасибо и на этом, — кивнула Анжелика. — И учтите — я больше не желаю видеть вас. Никогда. Вы слышите меня?

— Что ж, ваше слово — закон, мадам, но прошу вас — будьте начеку.

— Не беспокойтесь, Дегре, я могу за себя постоять, — Анжелика повернулась к двери. — Прощай, фараон.

— До встречи, Маркиза ангелов, — произнёс полицейский, когда дверь за ней уже закрылась.

Он ещё был не готов расстаться с ней — только не тогда, когда над ней сгустились темные тучи…

В Отеле Ботрейи выздоровление Мари-Аньес пошло быстро. Тем не менее, молодая девушка оставалась в крайне подавленном состоянии духа. Вначале она не высказывала ни малейшей благодарности Анжелике за ее заботу. Но как только она окрепла, Анжелика воспользовалась первым же ее капризом и закатила сестре звучную пощечину. С этого времени Мари-Аньес начала заявлять, что Анжелика — единственная женщина, с которой можно поладить. Зимними вечерами она с заискивающей ласковостью прижималась к сестре, когда они коротали время перед камином, играя на мандолине или занимаясь вышиванием. Они обменивались своими впечатлениями об общих знакомых, и, так как обе были наблюдательны и остры на язык, то часто смеялись. Поправившись, Мари-Аньес, казалось, не проявляла ни малейшего намерения расстаться со «своей подругой мадам Моран». Никто не знал, что они были сестрами. Это забавляло их.