– Брось скрипеть зубами Борн. Мои рыцари, подчиняются приказам беспрекословно, – улыбаясь сказал Анри.

– А мои люди, не хотят иметь с вами дел.

– Понимаю. Этот артефакт должен принадлежать нам, будьте уверены, в руках язычников он принесет разрушения.

– Оставь эти проповеди рыцарь. Мы найдем вам книгу за золото и только за золото, – невозмутимо произнес Борн. Его зоркий глаз приметил в снегу черное пятно приобретающее знакомые очертания. – Вот и проклятое место!

Среди скалистой местности рудника, лежали десятки тел. Застывшие и немые, они постепенно исчезали под снегом и лишь один ворон на черной скале безмолвно приглядывал за мертвецами.

– Не по церковному как то, а? – обращаясь не к кому в отдельности произнес Борн. Но все же бросил взгляд на Анри. Рыцарь лишь невозмутимо спешился, желая осмотреть погибших детей.

– Своих то забрали, – добавил Магнус.

Иногда, что-то словно грозилось продавить грудную клетку Борна. Воспоминания все так же отзывались болью в его сердце. Он не считал детей глупцами, нет, ведь только так он стал тем, кем есть теперь.

Многие следы скрыл тонкий слой снега, но несмотря на это, и быстро сгущающиеся сумерки, следопыт нашел более верное направление.

– Вождь! Взгляни на это! – крикнул худощавый следопыт по имени Ральф, ковырнув что-то черное в снегу. – Отрубили руку и бросили здесь…

"Боятся" – подумал Борн. Многие южане страдают от Норландских проклятий и наемники не исключение. Лишь удача берегла Борна от этой напасти, за что он безмерно благодарен.

– Да это определенно тот самый ожег. Уже смеркается, останемся на ночь здесь. Я надеюсь, Анри не против ночи с мертвецами? Это даст нам гарантию на сегодня остаться друзьями.

– Будь по-вашему Борн! –отозвался Анри.

Когда наступила ночь лагерь осветили искрящие костры. Чтобы не металось в лесной чаще и каким бы не было призрение между двумя сторонами, в данный момент это не важно. Борн не с проста решился заночевать здесь. Он чувствовал десятки глаз что следили за ними. Какие бы твари не пришли в надежде полакомиться этой ночью мертвыми, они сдержат любую вражду между живыми, по крайней мере сегодня.

Северяне… дети фиордов и потомки богов. Их набеги гремели мрачной славой, когда чужие берега утопали в крови. Где виден драккар, там жди беды. 

 "Я с колыбели обрек свою жизнь в войне", – пели их скальды у очагов, восхваляя очередные победы. 

Они погубили себя. Жестокость, выгода, ненависть, превосходство – наполнили до краев холодные сердца. Их сила породила слабость, они забыли про Рагнарек… 

…И настал тот день, когда пали боги и герои, он был иным, без славным и пустым. Небеса содрогнулись от войны богов, грозы и пламя вспыхнули в одночасье. 

 Протянулась рука:

 – Раз и навсегда, пусть молот упадет на них… 

Неизвестный автор

 "Падение и Восход"

1

Арьен где-то там, среди сомнительных и уверенных мыслей, которые многие годы зрели в его седой голове.

Он часто и пристально приглядывался к Патрийским порядкам. В столице церковной власти правят твердой рукой, там не так, как в Норладне. Там простые люди послушны. Всем правит самовластный правитель, слушая советов тамошних больших людей. А чтобы держать народ в послушании, правителям служат крепкие отряды из иноземцев. Иноземные дружины живут в Патрии в отдельных крепостях, кроме правителя и больших людей, никого не знают и не общаются с простыми людьми. Обычай разумный – воинам не жалко бить людей при усмирении непокорных.

И хотя всей душой он стремился к подобному, – вольнодумство, хаотичность, непокорность, выводили из себя все его устои. Книга была так близко. "Глупец! Дурень! Трижды дурак!" – корил он себя. И все же, как прежде, так и сейчас, епископ уверенно шел к своим планам.

Арьен Дюфа славился своей дальновидностью, это во многом укрепило его пост и притязание на северные земли. Как раньше, так и сейчас, он смотрел далеко наперед. Потому лишь Арьен вернулся в Хаммерколь, его дерзкий план уже действовал в полной мере.

Стоило епископу взойти на трон, Норланд преклонился пред одним господином. Некогда свободные ярлы и бондэры, теперь, подчинялись его воле. Те, кто получил приглашение на пир, а это, ни много ни мало тринадцать самых влиятельных ярлов, торжественным маршем ступали по главной улице города к замку епископа. Их приветствовали и ликовали, но в большей степени провожали грустным, молчаливым взглядом.

Еще при строительстве возвышающейся над городом цитадели, – как зачастую делали многие правители, – епископ втайне соорудил потайной проход с севера. И как поступали еще большие, при скрытии скарба и потайных ходов, он быстро и бесчувственно утопил строителей, и их семьи. Потому, при прибытии первой делегации в тронный зал, Арьен со столь невозмутимым видом, не выдавая усталость с дороги, все так же уверенно и строго восседал на своем троне.

Его телохранители, гиганты ростом, силачи, бросали оценивающие взгляды, но держались спокойно, совсем не опасаясь прибывших ярлов и их воинов.

Большая часть делегаций прибывала на драккарах. Ближайший ярл, владетель фиорда или недоступных морю земель, правил в трех днях пути от столицы Норланда. Даже спустя долгие годы расселения бондэров, через леса и горы нет настоящей дороги!

Как во времена рассвета викингов, на быстроходных кораблях реяли паруса, а борта украшали круглые щиты. Но это, лишь тень прошлого могущества и славы, немногие, лишь горсть еще напоминала о прошлых деяниях.

Теперь, корабли не подгоняли могущественные силы богов, они плыли медленно и непринужденно. На коротких носовых палубках драккаров, все так же поднимались чешуистые шеи чудовищ, что оканчивались головами драконов. Но и они померкли, потускнели, и больше не способны напугать, даже, маленьких детей.

В былые времена, даже один воин вселял страх. Гора мышц и металла сокрушали любого, кто станет на пути сына богов, и не было предела ужаса побежденных. Теперь, в большей мере их сменили регулярные войска, что заметно померкли в величии и мощи. Тощие церковные мечники, да стрелки с самострелами, казались чем-то иным, не уместным на драккарах северян.

Среди каждой свиты еще мелькало подобие викинга. Но одинокие берсерки, непобедимые ярлы, стали скорее подобием себя и предков, все чаще наряжаясь в старые доспехи для выражения власти, а в большей степени, сменили одеяния на манер южан. В былом вожди, теперь правители, ярлы путешествовали и расхаживали в мехах, да ярких рубахах.

Первым, как всегда, в тронный зал окруженный десятком лысых священнослужителей ступил ярл Стинга Вальд. Худощавый с кудрявыми черными волосами и козьей бородкой, он быстро направился к епископу склонив голову.

Один из первых, преклонив колено перед новым Богом и поддержав епископа всеми силами, он ратовал прибытию нового мира, наглядно одеваясь в одеяния крестоносца.

В отличие от своих спутников рыцарь одет в легкую кольчугу, поверх безрукавка с красным крестом, опоясана ремнем с мечом из Гешпанской стали. Но все это меркло по сравнению с толстой золотой цепью на шее и не менее толстым крестом. Набожный ярл среди остальных сыскал славу Святого.

– Ваше преосвященство, – раболепно произнес ярл и преклонил колено перед епископом.

– Стинга Вальд Святой, – уверенно сказал Арьен. – Я рад вашему прибытию, словно прикосновению бога. Никто из добрых людей не оспорит ваше стремление нести веру в заблудшие души.

– С тех пор как я поддержал вас, епископ, жизнь моя наполнилась светом и целью. Сейчас, как и прежде мой меч, преданность, принадлежат Богу и вам.

– Встаньте с колена сын мой, вы тут всегда желанный гость! Слуги проводят вас в ваши покои, а вечером, мы обсудим все тревожные вопросы.