Дабы охранять ятоллы на их территориях селили сильные магические семьи. Таковые одним своим существованием поддерживали магию и защищали ее от посягательств.

   В Хаэссе землю делили пять Домов. Аркост и Минра в их числе. Но Хаэсса однажды не справилась, не помогли никакие силы. Потому что сами Дома восстали и запятнали себя. Минру, выходит, простили. С Гаяры спроса меньше, ее не было на острове. Аркост пришел в запустение, потому что потерял и своего хозяина, и всех наследников. Он остался в одиночестве на долгие годы. И все это время медленно умирал.

   Раманд рассматривал Минру, Гихра летал низко. Земля сильна, не поспоришь. Должно быть у хозяйки легкая рука, раз сила так расцвела. Остальные Дома не утратили былого могущества, но и не преумножили его за прошедшие годы.

   Итог - даже если они все станут его противниками, им не победить. Что же до города, тамошние жители вовсе никогда не были опасны Домам. Слишком большая разница в силе с хозяевами.

   - На место, - отдал Раманд распоряжение ястребу.

   Птица вернулась обратно, уселась на ветку и сомкнула глаза. Потревожить ее может только оклик хозяина.

   Раманд неторопливо добрел до дома и вошел внутрь. Лачуга появилась за прошедший день, состояла всего лишь из одной комнаты, продуваемой на всех ветрах. Одно отличие от раннего утра - дверь перестала скрипеть. Черная кошка клубком свернулась в низком кресле - единственном предмете мебели здесь. Заслышав Раманда, она подняла голову и уставилась на него немигающим взглядом. В ее ухе тускло взблескивала сережка-гвоздик, знак принадлежности. Раманд приблизился, поднял ее на руки, а сам уселся в кресло. За короткий срок у духа разве что колтуны разгладились, но ни мяса не наросло, ни сил не прибавилось.

   - Один мой вид вызвал в них раздражение, а мое имя страх и презрение. Как думаешь, что будет дальше?

   Он гладил кошку, чувствуя пальцами все позвонки. Он не ждал ответа, пока что она ему ничем не поможет.

   - Будет весело, - ответил он сам себе.

  Глава 3.

   За ночь набралось несколько ведер дождевой воды. Часть оставив снаружи, во дворе, два из них Яревена внесла в дом и теперь умело распределяла для собственных нужд. В дожде много природной силы, она пригождается для омовения ритуальных предметов, а то и рук самих богов. Звенели кувшины, банки и склянки. Чем не ведьма? Только что заговоры себе под нос не шепчет.

   - Слышала, что творится? Изгнанный вернулся, - трещала Станья без продыху, никак не помогая хозяйке дома. - Живой, целехонький, хочет власть над Аркостом восстановить.

   - А что ему восстанавливать, - рассудила Яревена справедливо, - если он наследник и земля дожила до его появления? Он в своем праве.

   Приятельница наблюдала за тем, как бывшая жрица совершает целый ряд странных манипуляций. Неугодная всегда вела себя интересно, Станья потому к ней и захаживала - развлекалась. Отец и муж не очень одобряли, но она всегда была девицей с характером, от чего-то оказаться ее заставить было трудно. Сейчас вот тоже решила, что пока не налюбуется, не уйдет. Зато потом, в женских разговорах, сумеет словечко вставить и опять будет мудрее всех выглядеть.

   - Да какое у него может быть право? - Станья поглаживала дорогие браслеты на тонких запястьях, те брякали друг об друга при малейшем движении. - Его отец вместе со старшим сыном пошли против Пантеона и ясмира. Я удивлена тому, что в опале лишь первое колено, я бы по четвертое...

   - Прекрати, - оборвала ее Яревена в раздражении. Она не любила, когда при ней лишние слова на ветер бросали, а уж все эти сплетни и разговоры за спиной того, кого и рядом нет, совсем не по душе приходились. - Какое тебе вообще до него дело?

   - Он нам теперь сосед, - бросила приятельница, глядя в окошко.

   На самом деле она бы явилась к "соседу", да вот права только не имела. К порогу Дома может приблизиться житель города, получивший особую милость, ну еще старшая жрица может, на этом и все. Дома это Дома. Они - хранители магии, они - могущественная сила, опора богов и ясмира в ятолле. Все городские в сравнении с ними малозначимы. Исторически города в ятоллах рождались исключительно в угоду Домов. Проще говоря, Дома содержали общих слуг, выполнявших всевозможные поручения и всю хозяйственную работу. По прошествии сотен лет города разрослись и обрели самостоятельную жизнь. Теперь здесь жили тысячи людей, но статусы не изменились. Городские оставались простолюдинами, в то время как представители Домом именовались хозяевами.

   У Станьи из-за этого кошки в душе скребли. Она с пеленок считала себя достойной лучшего. На то и выбрала себе первого красавца города в мужья. А дали бы ей разойтись как следует, так может уже была бы и в какой Дом вхожа, да хозяева только вот на городских особо не смотрят. Они себе мужей и жен среди своих выбирают.

   - У него дома скорее всего даже нет, - вещала Яревена, вмешиваясь в мысли гостьи своим красивым голосом. - Ни силы, ни власти. Он один. За лесом. Там вепрь не той тропой побежит и шалаш его снесет. Так что у него столько проблем и забот, что мы вряд ли его будем видеть часто.

   Станья надулась. Ей хотелось, чтобы ее гнев кто-то разделил. А эта неугодная раздражала. И своей красотой и тем, что ведет себя так правильно, так честно. Смех один! Не ей из себя приличную корчить.

   - Он Владыкой себя назвал, - она даже голос понизила, дабы произвести особое впечатление.

   На секунду бывшая жрица замерла, гостья удовлетворенно улыбнулась. Наконец пробрало. Яревена подумала секунду-другую, да и пожала плечами, быстрым движением запрятала выбившуюся прядь смоляных волос за ухо. Владыка! Хоть ясмир! Ей-то что с того? У нее хозяева - бессмертные, пусть и не те, кто в свете, ей до людской власти дела нет.

   Станья пришла к тем же выводам. Что с убогой взять, ей все равно кроме Отвергнутых никто не нужен. Только те не брезгуют к ней прикасаться. Гостья с презрением поглядела на руки неугодной. Черны, как обсидиан, холодны, как вечный лед. От кончиков пальцев до самых локтей. Метка Пантеона за то, что натворила. То-то же, поделом. Видано ли, чтобы смертные богам перечили! А еще жрица! При храме всю жизнь провела, всю жизнь служила, до высшего статуса добралась в свои еще очень молодые годы. Все равно чем-то недовольна осталась, характер проявила. Вот и радует Станью то, что слывшая первой красавицей всего края, даже после своего позорного изгнания, все равно никому не доступна.