- Считайте погибших, несите в храмы. Собак напоили кровью, чтобы на Дэо-Аюма напасть, но могут и дальше пустить в расход.

   Владыка говорил о вещах, вызывающих оторопь, слишком легко. Он не терял голову, он не впадал в отчаяние, и его принялись слушать. Горе горем, кому-то придется слезы пролить из-за потери близких, но нельзя допустить, чтобы магия Запретных еще какую пищу для себя нашла. Тела погибших ей, что дрова, только накормиться. А потому надлежит их в храмы отнести, где пройдут положенные службы, где под силой Пантеона их уже никто не тронет.

   Раманд внимательно проследил за тем, чтобы все разбрелись по сторонам. Не нужны ему рядом толпы и все эти глаза, и без них тошно. Дом Ериин взялся руководить городом, за что он им остался благодарен.

   - Поговорить бы, - подошел к нему Атуа. Он оторвал часть рукава от всего одеяния и обтирал лицо, делая себя еще страшнее.

   - О чем? - взглянул на него Раманд.

   - О том, что каждый в городе, может быть отступником.

   - И всякий Дом тоже.

   Глава Дома Ангу вздрогнул всем телом.

   - Нет, мы не можем... не может быть, чтобы все повторилось.

   - Дома не участвуют в этом, Раманд, - раздался голос Гаяры. Она была стремительна и мрачна. - За глупость наших предков мы заплатили слишком дорого, а если попытаемся повторить - с живых шкуру спустят.

   Она подняла рукав накидки и обнажила руку по локоть. Напоминая, что на ее коже бледнеет голубая метка.

   - Точно-точно, - закивал Атуа и тоже показал свою метку, - это кто-то из города. Возможно, еще с тех пор остался или сумел вернуться из заключения.

   - Из заключения не может вернуться никто, - отрезал Раманд.

   Главы Домов переглянулись между собой.

   - По указу ясмира казнили всех, кого-то прилюдно, а кого-то ночью в камере, - дал пояснения своим словам Владыка. - Правитель не пожелал видеть предателей живыми и не разбирался в тяжести содеянного. Он просто уничтожил тех, кто переступил границу дозволенного.

   Такое знание заставило их глубоко задуматься.

   - Может и не нужно вглядываться в знакомые лица, - заговорила Гаяра, потирая горло. Все происходящее душило ее. - Наша ятолла - благодатная почва для преступления.

   В ее словах был смысл. Из-за призыва в Хаэссе уже образовалась трещина, магия Запретных может травить край через нее. Пока не прошло время, пока трещина не исчезнет, вторую попытку предпринять легче.

   Яревена, не способная помочь в этом разговоре, не стала слушать его. Она поднялась по ступеням храма и подошла к старшей жрице.

   - Боги любят красоту, - она провела пальцами по щеке Куоммы, стирая кровь.

   Порог потушили, пахло гарью. Жрицы стенали.

   - А ну хватит реветь! - огласила на всю округу Яревена. - Кому интересно ваши вопли слушать! Кто служить будет, когда убитых принесут!

   Они встрепенулись, вспомнили голос и манеру бывшей своей старшей. Вперились в нее глазами, словно она тоже богиня и пришла к ним даже без просьб и мольбы, а просто так. Как приходит солнце.

   Забегали, отвлеклись от боли. Раны, что они разделили с Дэо-Аюмом, затянутся также быстро, как бессмертный поправится. Недолго им носить их на себе.

   - Ты как всегда, - грустно усмехнулась Куомма, видя, как все сразу изменились.

   Жрицы наконец догадались, поднесли чаши с водой и чистые полотенца своей старшей, пострадавшей больше всех. Яревена стала вынимать осколки из ран Куоммы и промывать той раны.

   - Если бы ты была... если бы здесь была ты, ни один камень даже не подвинулся бы, - проговорила та, опустив глаза.

   - Я не всесильна, - холодно отозвалась неугодная.

   - Ты упряма.

   - Это верно. Понимаешь почему? - Яревена бросила на нее косой взгляд.

   - Лишь отчасти, - качнула головой старшая жрица.

   Неугодная почесала кончик своего носа и ополоснула руки от крови в тазу, после чего умылась сама. Долго их ятолле еще отмываться, ох как долго. Натворили столько, что на три поколения вперед грехов хватит.

   - Тебе нужно стать такой же, чтобы даже с ранами улыбаться и танцевать, - произнесла она, отстраняясь от Куоммы.

   Та вместо ответа, взглянула неугодной за спину.

   - Она наверняка вам не рассказывала, - произнесла вдруг старшая жрица, обращаясь к Раманду, который тихо появился позади Яревены. - Я расскажу. У нас отдыхали боги. Они поссорились, до драки не дошло, но напольные вазы раскололись из-за их гнева. Осколки хлынули прямо ей под ноги, - Куомма выразительно взглянула на Яревену.

   - Это не особо примечательная история, - проворчала она, пытаясь воспрепятствовать рассказу.

   - Еще какая примечательная. Можете себе представить? - Куомма и не думала замолкать. - Осколки под босыми ногами во время танца. Она не сбилась ни на шаг, даже когда пол стал скользким из-за ее крови.

   Раманд неотрывно смотрел на неугодную. Она чувствовала на себе его взгляд, и он ей не нравился. Ей не нравилось, что ему рассказывают эту историю. Чем больше он узнает, тем не слаще ей придется. Поймет все о ней и... что сделает?

   - Бессмертные, лицезрев такое диво, позабыли про ссору. Я тогда поразилась, как они безжалостны. Ведь они позволили ей закончить. Мы думали, что она не удержится и рухнет, хотя бы раз вскрикнет от боли. Но эта сумасшедшая завершила танец полагающимся поклоном и держала его, пока бессмертные ее не отпустили, а они время тянули! А когда отпустили, то расстелили во всем храме ковры, правящие призвали своих личных слуг и те омыли ее ноги, залечили все раны смертной. Не знаю, сколько храмов может похвастать таким свидетельством. И сейчас я вот думаю, наверное, то был первый раз, когда они проиграли ей.