- Садись ближе.

   Он с трудом передвинулся.

   Она приготовила необходимое. Взяла нож, лезвие окунула в жадные языки огня, после чего отрезала себе волосы, укоротив их длину больше чем вполовину.

   Яревена принялась шить раны Отвергнутого своими волосами. Только так можно было стянуть их края. Только живой материей. Низложенным приходится несладко, ведь им почти никто не молится. Никто не дарует им энергию, и им нечем себя лечить, кормить, защищать.

   Объяснимо то, что верующих в Отвергнутых мало. Тяжело верить в тех, у кого нет сил прийти на помощь, кто, приходя, представляет собой столь жалкое зрелище. У людей сохраняется разве что призрачная надежда застать момент, когда все снова переменится. Тогда низложенные станут Пантеоном и быть может вспомнят о тех, кто служил им, наградят за верность. Но у смертных мало времени, чтобы застать перемены в жизни бессмертных.

   Кмар-Яцын смотрел в пламя, не отрываясь.

   - Скоро ветер придет с северо-востока, он - враг, - проскрипел он, сумев наконец разомкнуть губы и заговорить. Лечение, болезненное и тщательное, помогало.

   - Кому? - коротко спросила Яревена. Она всегда внимательно слушала. Боги не говорят лишнего.

   - Всем.

   Кмар-Яцын никогда не бросался словами попусту. Но что они значат? Неугодная не стала спрашивать, все равно не скажет. Он и сам может не знать больше того, о чем предупредил.

   На этот раз Яревена управилась с шитьем побыстрее. Наловчилась к третьему разу.

   - Отдохнете? - предложила она богу кров.

   - Пойду, - он тяжело поднялся, пошел к черной двери. Собаки поднялись, заприметив собрата своего хозяина, вызвались проводить туда, куда Кмар-Яцын бредет, звонким лаем пообещали бывшей жрице вернуться.

   На выходе гости сменили друг друга. Старшая жрица замерла, переступив порог, смотрела себе под ноги. Не хотела даже взглядом касаться низложенного, дабы не оскорблять тех, кому истинно служит. Кмар-Яцын прошел мимо нее, будто не заметив. Она тяжело вздохнула. Подошла к ожидавшей ее подле дома Яревене, только когда след бессмертного остыл.

   - Вечно ты... - осудила Куомма хозяйку дома.

   - Не говори ничего, - бросила ей в ответ Яревена.

   Старшая жрица приняла слова. Говорить о том, в чем не сведущ действительно не стоит. Неугодную никто не понимал, она тоже. Страшно ведь так жить, страшно пускать в дом тех, в ком силы нет, кому еще и помогать нужно. Вон как трудилась, все пальцы исколоты. Не щадит себя. Служа Пантеону тоже не щадила, такая вот и есть.

   Куомма протянула Яревене бутылек. Та крепко сжала его в руке. Неопасен, хоть и от правящих. Старшая жрица старается, приворовывает, от круга огней ограждает эликсиры, которыми их же и поят. Неугодная не за что бы не попросила о таком, ни за чтобы не стала унижаться и унижать ту, что волею судьбы стала преемницей, но выбора не оставалось. Есть моменты, когда и душу распродашь по дешевке, лишь бы кости целыми остались. Слаб человек, и бывшая жрица тоже слаба, что поделать.

   - Ради тебя я иду на преступление, - недовольно проворчала Куомма. Каждый раз гримасничала, но договоренность исполняла точно. Жалела неразумную.

   А коли надумает Яревена вернуться, подвинется ли обратно, уступит ли положенное место? Вряд ли, оно теплое, всем нравится, по доброй воле с ним расстаться трудно, только злой ссорой все выяснять.

   - Я знаю, поэтому не благодарю, - ответила Яревена.

   - Да уж! Если не извинишься, то ничего не переменится. А я не смогу вечно тебя спасать.

   Лукавство. Спасала она бывшую жрицу не так уж и часто, но могла даже этого не делать.

   - Путь это не всегда гладкая дорога.

   - Ты слишком задрала голову, споткнешься.

   - Давай и об этом не будем.

   - Давай.

   Помолчали. Ночь над ними расстелилась бархатом, укрыла уютным теплом.

   - Боги совсем не приходят, даже пред нами не являются, - поделилась Куомма тревогой.

   Яревена задумалась. Бессмертные не приходят по тысяче разных причин. У жриц, истинных служительниц, прав больше чем у обычных людей, они могут звать куда настойчивее, но и к их голосам правящие порой глухи. Однако выворотень - это не шутка, а свечи близ кругов огней во всех храмах Хаэссы мерцают до сих пор. Им должно гореть ярко, а они не хотят.

   Знает ли Раманд что происходит? Или ищет вслепую?

   - Служите, служите так словно вы главный храм яссы, - только этот совет Яревена сейчас могла дать.

   Куомма еле заметно улыбнулась.

   - Ты так и делала.

   - Только так и должно быть. Чтобы правящие не говорили и как бы не утверждали, что прошлое это прошлое, срок для них слишком маленький. Не забыл Пантеон, что мы сотворили на собственной же земле.

   Старшая жрица качнула головой. Все правда. У бессмертных длинная память.

   - С вернувшимся... ничего? - решилась спросить Куомма, косясь в сторону неугодной. Перемен в той не случилось.

   Яревена пожала плечами.

   - С него все как с гуся вода.

   - И ни одной метки? Ни одной раны? - она как будто хотела услышать положительный ответ.

   - С чего бы? - удивилась хозяйка дома. - За то, что сын? Он себя не запятнал, он... его, видимо, постигла худшая из участей.