Неугодная еще раз коснулась сережки в мочке уха. Ничего не изменить.

   Хозяин Аркоста исчез с ее глаз. Яревена хотела бросить по ветру жестокие слова, дабы заставить того хотя бы споткнуться, но не стала. Не похоже, чтобы он ждал человека на своей земле, не похоже, что он был готов к этой встрече. Такой же заложник судьбы, как и все живущие в этом мире.

   Яревена взглянула на свои руки. Хозяин Аркоста их видел и ничего не сказал. Это с таким вот ей предстоит быть рядом? Сколько времени? Сколько времени она будет на цепи?

   Вырвать бы проклятую серьгу! Но хоть ухо отрежь, знак подчинения никуда не денется. Видоизмениться, переместиться. Ошейника только не хватало!

   Примириться, сказал он ей.

   Яревена двинулась с места. А ну как отрезать прядь смоляных волос и поджечь от них этот шалаш? За порчу чужого добра и сопротивление клятве, которая легла на нее тяжким грузом, накажут. Но что с того? Перетерпит, переживет.

   Она приблизилась к месту, которое домом называть язык не поворачивался. Вот какое обиталище ей назначено при службе человеку. Паутина в каждом углу. Просевшие ступени на пороге. В окна сквозь завесу из пыли ничего не видно. Открыла с трудом тяжелую дверь, в которой зияли щели толщиной с палец, и переступила порог. Невольно задержала дыхание, страшась пустить в легкие запах медвежьей берлоги, но опасения вышли напрасные. Дурным здесь не пахло. Нутро лачуги выглядело чистым. Здесь ничего не было. Кресло да возле правой стены под крохотным окошком, не способным пропускать внутрь дневной свет, деревянная лавка. Даже для ребенка маловата.

   Яревена уселась на нее. Кресло, надо полагать, хозяйское.

   Она пробормотала ругательства себе под нос. Попробуй тут примириться.

   Он пообещал развлечь! Смех да и только! Под гнетом хлеб и зрелища отдают мертвечиной. Надо во что бы то ни стало добраться до Отвергнутых, расспросить их. Долг богов отвечать на вопросы смертных. Пусть хоть они объяснят...

   С этой мыслью Яревена уснула. То ли ритуал отнял силы, то ли душе нужен был покой.

   Вечером, сидя в кресле, Раманд прислушивался к мерному дыханию женщины. По всей видимости, всю ночь проспит.

   Значит, Отвергнутые. Его кровь пролилась на их алтарь в храме. Выходит, никакого лишнего шума не поднялось, даже немного обидно. Жителям ятоллы встряска на пользу только.

   Пусть будут низложенные. Не ему спорить. Перед Пантеоном он в ответе. На нем грех, который никуда не денется, не смоется и не забудется, у того преступления нет срока давности.

   Может ли происходящее иметь тот же исток, быть отголоском прошлого? Нужно посмотреть на магическую жилу. Времени у Владыки не так уж и много. Он открыто заявил, что справится, он пообещал ясмиру такое, за что весь столичный двор тут же обозвал его выскочкой. Дружбы и так никто не водил, а теперь презирать начали. И удивлялись, почему повелитель поверил и позволил. Высшую милость нужно оправдать, даже если придется все силы истратить. Иначе ждет прилюдная порка. Ясмир все свои слова выполняет.

   Раманд поднялся на ноги, взял с единственной полки битую с одной стороны чашу, в таком доме ничего целого быть не может. С ней бесшумно вышел во двор и уселся пред домом, послушав ветер. Зачерпнул рукой горсть земли вместе с травой и положил в чашу. С пальцев сорвалась искорка и подожгла содержимое. Он дал ему как следует разгореться, после чего вдохнул в себя терпкий дым. Ритуальным ножом разрезал обе руки от локтя до кистей. Кровь потекла в землю. Связь пробудилась. Трава проросла, потянулась, вонзилась в раны, переплелась с венами. Боли он не испугался, эта спутница была с ним так долго, что они успели хорошо узнать друг друга. Раманд знал, как приглушать ее настойчивость.

   Он стал единым целым с Аркостом и всей ятоллой. Внутри нее, в самой глубине, текла магическая жила, словно полноводная река. Яркая, жаркая, сильная. Она резала глаза. Она полыхала так же, как полыхает лава, излившаяся на поверхность. Ее свет был насыщен и красив. На полупотухшую свечу не похожа, значит, не так уж и слаба, но что-то делается с ней. Как будто спит жила, а не живет.

   Раманд разорвал связь и посмотрел на кошку, сидевшую подле него.

   - Я готовился к чему-то более грандиозному. Зря?

   Дух смотрел на него, не мигая, и в глазах читалась тревога.

   - Хорошо, я понял.

  Глава 6.

   Яревена заворочалась, неохотно выползая из сна. Мягкая перина баюкала нежным облаком. Разлившаяся по телу леность препятствовала даже тому, чтобы открыть глаза. Подозрительно сладко спится после мученических снов-то богини...

   Призыв. Подчинение. Чужой дом, не собственный.

   Неугодная резко распахнула глаза, взгляд уперся в высокий некрашеный потолок. Она рывком поднялась.

   Перина. Не лавка, а кровать. На нее одну, невысокая, но добротная. Отдельная комната за тоненькой дверью, тревожимой в петлях сквозняком. Яревена потрясла головой, разгоняя остатки сна. Как все изменилось! Она же не проспала, как царевна из сказки, несколько месяцев?

   Спустила ноги с кровати и встала. Бесшумно приблизилась к двери, приложилась к ней ушком. Ничего. Тихо-тихо. Отринув сомнения, Яревена распахнула дверь и тут же очутилась в той самой комнате, в которой уснула. Дом позаботился только о гостье, определил ей отдельный угол. Это же место так и осталось передней, гостиной, и вообще второй спальней. Комната пустовала, но было заметно, как потолки взлетели ввысь. Пространства стало больше. Завидные силы у хозяина Аркоста, раз так быстро восстанавливает все на своей земле. Но ни кровати, ни лавки здесь не появилось, все то же кресло. Выходит, не так уж безжалостен объявившийся Владыка, раз единственный угол за закрытой дверью, отдал ей? Яревена должна была отыскать в нем что-то хорошее, в нем и в этом доме.