— Стоять! — окончательно добивая свои голосовые связки закричала Трицитиана. — Назад! Стоять! Защищать баррикаду!

Но ее не послушались. Объятые страхом, поддавшиеся панике люди, бросали оружие и в беспорядке бежали, спасая свои жизни и обрекая товарищей на неравный бой. Баррикада осталась почти без защитников. Вокруг воцарился хаос.

Это позволило противнику продолжить начатое. Два центральный фургона, вновь начали движение, открывая, словно ворота в заборе, прямой путь на холм. И именно в эту брешь, именно в этот, быстро расширяющийся проход летели крылатые чудовища. Хотя нет, не летели — скакали. Всадники в черных, как ночь латах с черными крыльями за спиной. Словно гигантская штормовая волна, что обязательно потопит корабль, новый противник неотвратимо быстро приближался. Теперь можно было разглядеть, и трепещущие от встречного потока воздуха, широкие крылья, и черные шлема, формой напоминающие ведро с заостренным дном, и длинные обнаженные мечи с воронеными клинками. Размокшая земля летела комьями из-под широких копыт огромных боевых коней, чьи могучие тела прикрывала броня цвета полированного обсидиана.

Фургон дернулся и пополз в сторону. Аргилай с трудом смог удержаться на крыше и не полететь на землю. Арбалет, наконец, удалось зарядить. Юноша выпрямился и оглядел поле боя. Тильбонское ополчение было полностью разгромлено копейщиками лорда Джордана. Оставшиеся в живых ополченцы в беспорядке отступали на север. Их не преследовали. Войско предателя, чеканя шаг, стройными рядами направлялось по тракту на юг. Эльфы ни на секунду не прекращали обстрел, надеясь отыскать слабые места в сочленениях неуязвимых лат. А у фургонов продолжался бой. Немногочисленные защитники баррикады, кто не поддался страху и всеобщей панике (ну или попросту не смог сбежать) из последних сил отбивались от превосходящих сил противника.

Бородатые южане без труда растащили в стороны фургоны в самом центре укрепления, открыв прямой путь к вершине холма. В эту брешь сейчас неслись крылатые всадники, перестраиваясь из клина в колонну по двое. И Лаи понял, что теперь никто и ничто не стояло на пути к их цели — лучникам.

Никто?

О, нет!

Небольшая группа северян, возглавляемая женщиной на костыле и вооруженной копьем, шустро ринулась наперерез тяжелой кавалерии врага. Бойцы волокли с собой одну из рогаток — незамысловатую длинную конструкцию из перекрещенных и скрепленных между собой бревна и деревянных заостренных кольев. План был отчаянным, но вполне неплохим в нынешних условиях: перекрыть узкий проход между фургонами, поставив туда острое заграждение и тем самым остановить атаку крылатых всадников. Но южане вовремя заметили хитрый маневр и атаковали группу до того, как та достигла прорехи в баррикаде.

Несмотря на костыль, который, неплохо справлялся с ролью щита, Трицитиана сражалась отчаянно. Арт-три успела убить троих из тех, кто пытался помешать ее плану с рогаткой. Но время было упущено, а почти все смельчаки, маленького отряда, пали. Ведь среди них не было могучего Мамбы. В суеверном ужасе великан забился под один из фургонов и крепко зажмурив глаза, шептал что-то своему амулету. Бревно с кольями осталось лежать в грязи, поднять его и дотащить было некому. Проход между фургонами оказался свободен. Почти. Опираясь на костыль там стояла та самая Трицитиана дочь арт-три. Ржавая кольчуга забрызгана кровью, правая рука крепко сжимает длинное копье, в левой — костыль, на голове шлем с наносником. Один из воинов противника бросился на нее, но молниеносный тычек копьем в глаз остановил его.

Земля тряслась и стонала под копытами громадных боевых коней, ничем не уступающим Фельдбонским. Полсотни крылатых всадников колонной по трое быстро приближались к бреши в баррикаде. А на пути у них стояла только одна хромая женщина.

Аргилай хотел крикнуть, остановить свою подругу, но сильный порыв ветра заставил его оступиться. Это спасло юноше жизнь. Брошенный могучей рукой дротик пролетел в том месте, где мгновение назад находилась его спина. Лаи обернулся. На крышу фургона забрался бородатый южанин в кожаной кирасе, надетой поверх кольчуги. Голову противника прикрывал ржавый шлем без защиты лица. Понимая, что расстояние слишком мало, чтобы успеть прицелиться, юноша выстрелил из арбалета навскидку. Противник предугадал это действие и сумел увернуться, а после ринулся вперед, замахиваясь топором с обеих рук. Юноше не оставалось ничего, кроме как подставить под топор ложе арбалета из Мурдского дуба. Удар был сильный, но Мурдский дуб выдержал. А вот ноги опять заскользили по мокрой от крови крыше фургона. Лаи потерял равновесия, бросил оружие и руками обхватив своего противника, потащил того за собой в падение. Падение было кратким, они остались на крыше. Но бородатый южанин оказался сверху. Аргилай почувствовал, что лежит на чем-то твердом и с радостью осознал, что лежит на топоре противника. Но торжество было не долгим. Бородач не стал пытаться вытащить топор, а обрушил мощь своих кулаков на лицо юноши. Несколько мгновений Лаи пытался сопротивляться, но это было почти бесполезно — противник превосходил его и силой, и массой. И тогда правая рука юноши метнулась к поясу, от чего он сразу пропустил отличный удар в лицо и на секунду потерял сознание. Но ясность мысли вернулась прежде, чем он получил второй удар, а правая рука удобно устроилась на рукояти кинжала между гардой и навершием в форме дисков. «Милосердие» легко пробил кожаную кирасу и кольчугу, глубоко войдя под ребро в область сердца. Противник дернулся и завалился набок, утаскивая в своем теле подарок принца Габриэля.

Лаи вывернулся из-под обмякшего тела как раз вовремя — перед ним предстала картина, которую он запомнил на всю жизнь.

Дождь только-только прекратился. Северный ветер уносил тяжелые тучи на юг, расчищая для яркого солнышка, голубое, словно омытое, небо. На холме занятого эльфийскими лучниками появилась радуга. А на фоне холма и радуги, в бреши между раздвинутыми фургонами, опустив колено в грязь, стояла Трицитиана. Костыль валялся в стороне. Копье женщина держала двумя руками, воткнув конец древка в землю и для надежности подперев ступней. Стальной наконечник точно целил в грудь коню приближающегося крылатого всадника, возглавлявшего колонну. Черный шлем-ведро всадника украшали два небольших красных крыла.

Здесь и сейчас арт-три осталась одна. Обманутый командир, побежденный армии. Проигравшая, но не сломленная. Одна, как и всю свою жизнь. Одна против целого мира. Женщина, приклонившая колено лишь для того, чтобы нанести сильный удар. Сейчас ее окончательно лишили всего, кроме ярости, упрямства и отчаяния.

Лаи подобрал одну из стрел, который высыпались из его поясного колчана во время борьбы, и попытался найти свой арбалет. Тот валялся на земле возле фургона. Юноша сел на край фургона, чтобы спрыгнуть, но было уже поздно. Топот сотен копыт и лязг доспехов перекрыли все другие звуки. Несшийся во главе колонны крылатый всадник в галопе налетел на одинокую воительницу. Копье арт-три, не нанеся никаких повреждений лишь скользнуло по стальной нагрудной пластине боевого коня. На голову Трицы обрушился мощный удар длинного меча. Шлем отлетел в сторону. Огненно-рыжие волосы и конопатое лицо залила кровь. Та самая Трицитиана дочь арт-три Огненная Фея, которую некоторые мило называли Конопушкой была отброшена ударом конской груди на несколько шагов, свалилась в грязь и замерла без движения.

Крик застрял в горле, пальцы намертво вцепились в край крыши. Доселе немыслимый ужас проник в Аргилая, не позволяя ни пошевелиться, ни вдохнуть. Юноша словно видел перед собой самый жуткий ночной кошмар и не мог проснуться. Глаза Лаи медленно вылезали из своих орбит, а внутри, глубоко в груди, рождалось что-то неведомое.

Отступать эльфийским стрелкам принца Габриэля было некуда. На лысый холм и с холма вела лишь одна дорога, а с другой стороны зиял обрыв. Лорд Джордан придумал отличный план, заманив остроухих в смертельную ловушку. И эльфы попались в нее. Они остались на месте. Бронебойные ростовые луки исчезли. В лучах солнца блеснули длинные легкие мечи со сложной защитой кисти. Строй эльфов плотно сомкнулся, пряча за собой, как за живым щитом своего принца. Но это не помогло. Топча и сминая противника тяжелая конница крылатых всадников влетела на холм. Длинные тяжелые мечи с воронеными клинками поднимались и опускались, собирая кровавую жатву. Падали рассеченные надвое тела, прикрытые легким пластинчатым доспехом. Черные всадники за несколько ударов сердца прорубили себе дорогу к принцу. Телохранители Габриэля дрались столь отчаянно и искусно, что каждый был достоин песни. Но и это оказалось бесполезно. Легкие эльфийские клинки не пробили черные латы, залитые кровью. Принц Габриэль пал, пронзенный мечом.