*

========== Глава 1 ==========

— Не то! — Очередная склянка полетела куда-то под лавку. Позже, конечно же, Ивар пожалеет о том, что сделал, но сейчас он был занят совершенно иной идеей. — Да где же ты? Не прячься от меня. — С широкой кровати по одной слетали баночки, связанные палки и какие-то пахучие растения в мешочках. — Вот же! — воскликнул наконец Бескостный и ловко смахнул с кровати на пол. Крепко сжав в кулаке мешочек, Ивар пополз к небольшому котелку на тлеющих углях.

Устроив ненавистные ноги поудобнее, он вдохнул пряный запах собранных еще ранним летом трав и улыбнулся. Наблюдая каждый вечер за действиями матери — Аслауг, — Ивар впитывал в себя информацию, как губка. Ресница Бальдра для снятия воспаления. Трава жизни сращивает разрубленное. Ивар бережно отделял каждое растение и добавлял к уже имевшимся, что варились в котелке. Возможно, наивно было полагать, что отвары помогут ему с его глупыми ногами, от которых только боль и неудобство, но он не был бы собой, если бы перестал пытаться. Будь у него больше здоровья, он бы уже давно нашел пути, как самому занять место конунга.

Кровь от попавшейся в ловушку лесной птицы — умение возвыситься над всем. Соленая вода — сила моря, неумолимая ярость. Земля — сила и дар перерождения. Ивар смешал все это в деревянной миске и, опустив в густую жижу два пальца, оставил на своем лбу и переносице круг, как символ вечного.

Дым от тлеющей полыни щекотал нос, но Ивар только поморщился, обмахивая себя дымящимся пучком. Все начиналось с очищения. Всегда. Ивар знал это. Отложив полынь, Бескостный перемешал пахнущий горечью отвар. Плотно сомкнув губы, он мысленно воззвал к богам за помощью. Иногда они замечали его мольбы, видимо, пытаясь хоть немного загладить вину за то, что допустили ему родиться калекой. Либо с насмешкой, давая очередную ложную надежду, за которую хвататься с каждым разом хотелось все меньше.

Почерпнув глубокой ложкой отвар, Ивар втянул его запах, проговаривая заученные слова. Достав из кармана небольшой плотный зеленый листок, за которым пришлось ползти по осенней грязи вдоль ручья довольно долго, Бескостный положил его под язык и продолжил напевать заговор. Вторая попытка воспользоваться травой жизни не имела права на провал. Этот маленький листок из Нифльхейма, как знал Ивар, мог сам обнаружить в теле недуг: ему нужно было только помочь, направив тем самым заговором. Оставалось только…

— Йотуны тебя чтоб драли! — взревел Бескостный, когда дверь распахнулась, и прямиком на его ноги рухнуло чье-то тело. Откинув от себя незваного гостя, Ивар выругался так, что в округе у всех троллей уши в трубочку свернулись. Из-за пропитавшихся отваром штанов холод пробежал по всему телу. Бросив озлобленный взгляд на опрокинувшийся котелок, затем на замершую дверь, Ивар сперва запер её на засов, которым пользовался довольно редко. Кому был нужен одинокий калека-травник, поселившийся посреди глухого леса? Брать у него, кроме трав, мазей да единственной козы было нечего.

Шумно выдохнув, Ивар наконец вернулся к причине своей неудачи. Тянувшийся красный след от самой двери вынудил Бескостного закатить глаза. Этого еще ему не хватало! Он подполз к телу и интуитивно задрал потрепанное тряпье чуть выше колена. Одежду и платьем-то назвать было нельзя. Точно: ноги были разодраны, будто гостья — а это определенно была юная девушка — вырывала их из пасти Фенрира.

— Как ты еще стопы не отморозила, дурная, — бросил Ивар, покачав головой. Чего-то сродни жалости или сострадания он не испытывал: всё подобное выбили из него еще в детстве, научив жестокости и безразличию. Если его самого этот прогнивший мир не принимал, так почему он вдруг был должен ему? Но, несмотря на все это, Бескостный все же решил, что логичнее будет немного повозиться с гостьей, чтобы она поскорее ушла на своих двоих и в его дом вернулось одиночество, чем тащить ее тушку на себе по холодной земле. Поежившись, Ивар тяжело выдохнул и, вытащив кинжал, с которым никогда не расставался, принялся распарывать остатки одежды. От тех ран на стопах девчонка явно не рухнула бы, едва добравшись до жилища. Скорее, она их получила в попытке как можно скорее убежать от чего-то или кого-то. Или же заплутала в лесу, вымоталась. Но она точно находилась в лесу очень долго, возможно, даже вынужденно. Ивар тряхнул головой — какое ему дело до всего этого? Плохо, что второй заход излечиться у него опять был провален. Мать точно говорила, что трава жизни ошибок не любит: три попытки дается человеку, чтобы с ее помощью найти недуг. Не срабатывает — не хотят, значит, боги помогать.

Припомнив вновь богам все их промахи, Ивар, выругавшись, с трудом, но оттащил едва дышащую девчонку к кровати, чтобы продолжить избавлять ее от грязной одежды, когда заметил алое пятно в районе плеча. Судя по чернеющим разводам, рана продолжала кровоточить уже какое-то время. На лицо же гостья показалась Ивару даже симпатичной. Что же она забыла в лесу? И кто же сотворил с ней такое? Вспомнив вновь йотунов, Бескостный отполз к котелку и вскоре жилище наполнил терпкий луковый запах. Следовало проверить, насколько глубока рана.

Воспользовавшись тем, что девушка не торопилась приходить в себя, Ивар поднял ее на свою постель, воспев хвалу богам, что она оказалась низкой, а девчонка — почти и не весила ничего. Стараясь не смотреть на открывшиеся женские прелести, Ивар омыл почти белоснежное тело гостьи и поспешил накрыть ее шкурой. Раны на ногах, показавшиеся сперва ему серьезными, оказались обычными ссадинами от бега по лесу босиком. Дожили. Пусть и не первый, но наследник трона Каттегата, сын Рагнара Лодброка и прекрасной Аслауг мыл какую-то беглянку и намеревался подлатать ее. Закатив глаза, Ивар вновь принялся копаться в баночках, пахучих мешочках и прочих травах. Необходимо было обработать рану — точно колотую — на плече. Что же с ней такое приключилось? От кого бежала? И ведь наверняка за ней мог кто-то гнаться. Вопросы, возникающие в голове, Бескостного начинали раздражать. Его все это никоим образом не касалось.

Луковый отвар вливать не пришлось: Ивар и так смог определить, что рана не настолько глубокая. Конечно, хорошо было бы зашить, чтобы шрам впоследствии стал более сносным, — девушка все-таки. Но усталость уже брала свое. Все, что мог, Бескостный сделал. Оставалось только дать незваной гостье отоспаться. Полынь вновь затлела в руках Ивара, наполнив жилище свойственным ей ароматом, от которого Бескостный всегда морщился.

Устроив на подушке возле головы девчонки несколько веточек сонной травы, Ивар невольно коснулся своими шершавыми и грубыми пальцами мягких, хоть и спутанных, волос. Неловко он снял с ним парочку листиков, затем провел тыльной стороной ладони по щеке, всматриваясь в юные черты лица. Совсем еще девчонка, немногим младше самого Ивара. Такие пухлые губы, немного неаккуратный, но все же симпатичный носик. А какие у нее глаза? Наверняка приятный голос. Она слишком симпатичная для обычной рабыни и слишком обычная для дочери правителя — Ивар знал практически всех. За что же на нее напали и метились в сердце? Ивар склонил голову набок, задумавшись, но тут же отпрянул. Нет. Ни к чему ему все это. Лишняя информация.

Еще раз проверив рану, Бескостный нахмурился. Если он хотел, чтобы шрам был менее заметен, а края срослись ровнее, то следовало действовать сейчас. Острая игла в пальцах Ивара умело заходила, разрывая кожу. Лоб девчонки покрылся испариной, и она заметалась, от чего пришлось прижать ее тело своим весом. Видать, много сил потеряла, раз очнуться не выходило. На короткое мгновение Бескостному даже стало ее жаль, но только на мгновение — не больше. И вновь немного настойки, примочки, и Ивар наложил перевязь. Оставалось только ждать. Вымотавшись за весь день, он даже отказался от привычного ужина, ограничившись стаканом молока. Хотелось поскорее провалиться в сон, что Ивар и сделал, устроившись рядом на кровати. Мысли лечь на полу сразу отодвинулись в сторону: не особо хотелось, чтобы потом еще сильнее ныли кости.