Ивару снился длинный и чистый ручей. Он поражал странным свечением, исходившим от него, но не пугал, а, скорее, наоборот — притягивал, манил. Бескостный двинулся к ручью и замер, осознав, что вполне твердо стоял на собственных ногах. Запрокинув голову к небу, по которому лениво плыли облака, Ивар протяжно выдохнул. Тело было настолько легкое, насколько безмятежно было все вокруг. Стоял плотный запах, как после грозы, но его перебивала земляника. Сладкая, вкусная, что Ивар непроизвольно вспомнил, как матушка вместе с Сигги готовила пирог с этой ягодой, когда было невыносимо больно. Но как ему могло быть больно, если сейчас… Он умер? Но это все не походило на Вальхаллу с пирующими ассами, не было валькирий. Да и на Хельхейм совсем не было похоже. Ивар мотнул головой, и мысли растворились в сладком аромате, щедро окутавшем его.
Оказавшись возле ручья, Бескостный опустился на колени и, ощутив неуёмную жажду, почерпнул ладонями воду. Она словно состояла из божественного света. Ивар замер, наблюдая, что весь ручей кишел маленькими рыбками с перламутровыми хвостами. В его ладонях тоже красовалось несколько, и Ивар залюбовался тем, что они были прекрасны, словно созданы самой Фрейей. Однако, позволив рыбкам скользнуть обратно в ручей, испив, наконец, воды, Бескостный ощутил всем телом, как сменилась погода. Холод прошелся по его спине, но не принес страха и ужаса, скорее, силу и уверенность. Ивар расправил плечи, всматриваясь в постепенно накатывающий на него серый туман. Один только острый крик остался звучать в его ушах, когда он ощутил, что уже не в том странном месте, а в своей кровати. С теми же самыми больными ногами. Только чувство отвращения и разочарования не успело пригреться на груди Бескостного из-за острого крика и частых ударов, приходившихся по всей верхней части тела.
— Отпусти! Отпусти меня, прошу, — чередуясь со странными всхлипами, мольба прорывала странный сон Ивара. Он даже не успел сообразить сразу, что же такое произошло. Кто-то толкал его, явно пытался сбросить с себя. Щелчок. Ивар отпрянул, округлив глаза. — Что… Кто ты такой? Почему я здесь с тобой? — Слезы срывались со светлых ресниц девушки, что успела соскочить с кровати и куталась в плотную шкуру, служившую одеялом.
Бескостный, поморщившись от вспыхнувшей боли в ногах, уселся поудобнее, даже не думая прикрыть обнаженный торс. Да и зачем? Будто на него пялиться можно было.
— Успокойся и сядь обратно, дура, — властно велел Ивар, буравя холодным взглядом девчонку. Ну точно же девчонка! Эмоции через край, неуравновешенность, дрожащие пухлые губы, а пальцы так вообще настолько сильно впились в шкуру, что побелели. Чего она так перепугалась-то? Ведь ей ничего не… — Ничего я тебе не сделаю. Помочь хочу, — равнодушно бросил Ивар. Поверит — хорошо. Нет — ну, что ж, убежит да хоть волков подкормит. Страдать по ней Ивар точно не будет. Наверное.
— Не особо верится, — с нескрываемым подозрением хрипло произнесла девчонка, но все же вернулась в кровать. Угли успели остыть, и по полу бесконтрольно блуждал холод. Видимо, успел ущипнуть и девчонку, раз она подобрала ноги под себя, плотнее закутываясь в шкуру. Хотя, что было вероятнее, ее все еще пробивал озноб. Девушка подобралась, словно мысли завели ее не в лучшее русло. В глазах сверкнул голубой ужас. — Ты… Скогармадр? — Она едва ли выдавила из себя это слово и сильнее натянула шкуру, будто она смогла бы спрятать ее, сделать невидимой.
Глаза Бескостного сперва округлились, а затем рот приоткрылся в изумлении. Нет, он, конечно, не был святым, но вне закона его никто не объявлял. Смех распирал грудную клетку, и Ивар тихо затрясся, опустив голову. Постепенно с его губ начали срываться хриплые звуки, которые вскоре переросли в оглушающий смех. Заметив, как задрожала его гостья, он протяжно выдохнул и уставился на нее, склонив голову набок. Облизнув губы, какое-то время Ивар обдумывал свой ответ, борясь с желанием напугать эту глупышку, забредшую в его жилище.
— Травник я. Сам ушел из Каттегата. Никто меня не выгонял, никто прав не лишал. — Спорное, конечно, утверждение, если вспомнить об условии, озвученном братьями: первым наследником станет тот, кто первый обзаведется сыном. Челюсти Ивара непроизвольно сжались, а в глазах блеснула ненависть. — Не люблю людей. Одни идиоты и предатели. У меня своя жизнь, свои цели. А ты мне тут на голову свалилась. В моих интересах поскорее от тебя избавиться, да так, чтобы еще и уйти подальше сама смогла.
— Как гостеприимно, — протянула девушка, вылезая из шкуры. Успокоилась. — Не хочу быть обузой. Могу сейчас уйти. — Она пожала плечами, и шкура сползла с них, обнажая светлую кожу. Ивар закатил глаза и грубо выдохнул, как прорычал.
— Грохнешься неподалеку, а мне с телом твоим разбираться. Или потом опять припрешься и притащишь кого-нибудь ещё. — Видимо, девушке и самой не особо было комфортно находиться рядом с Иваром. Ну еще бы: кто на него хоть раз смотрел, не как на калеку? Бескостный нахмурился, взгляд ожесточился. Зачем он вообще думал об этом? Прикрыв глаза, Ивар прислушался. Его дыхание стало совсем неслышным, а вот ее… — Дышишь хорошо. Ровно. Смелая, значит. — Уголок его губ едва заметно дрогнул, когда он подался вперед, но девушка осталась неподвижной. Забавно. — Смотри, жар опять начинается. — Когда холодные пальцы Ивара коснулись влажного лба гостьи, она вздрогнула и не сдержала облегченный вдох. — Эй, вот стонать еще решила. Я понимаю, что неотразим, но оставь свои женские штучки за дверьми моего жилища.
Щеки девушки вспыхнули, породив белые болезненные пятна на лице; потрескавшиеся губы исказились гримасой отвращения. Конечно, какую реакцию Ивар мог бы ожидать? Бескостный неразборчиво выругался, быстро отстранившись, и сполз с кровати, ощущая, как прожглась под пристальным взглядом его спина. Не ожидала калеку встретить. Что ж, зато хоть успокоится чутка.
— Тебе поспать еще надо. После перевязь сменю. — Ивар подул на совсем уже затлевшие угли и обреченно вздохнул. Поймав холодный прорвавший из-за двери ветер, плечи Бескостного непроизвольно дрогнули. Когда искры огня принялись изучать небольшие ветки, заботливо подбрасываемые Иваром, он установил над ними котелок, скинул в него очередную порцию трав из нескольких мешочков и, задумавшись, бросил парочку ярких ягод. Скорее, для вкуса. Под его управлением содержимое котелка бурлило, разнося по помещению приятный сладковатый аромат. — Эй ты, брось вон тот мешочек возле своей головы. Там сонная смесь.
— У меня имя есть, — буркнула девушка, выполнив требование. Наблюдая, как Ивар ловко поймал мешочек, она плотнее закуталась, подтянув ноги к подбородку. На спине лежать уже было невыносимо, на боку — тяжело, но пока еще терпимо. Плечо ныло, словно в нем ковырялись шершавыми пальцами.
— Удивительно, но меня это не особо волнует, — проворчал Бескостный. Он уже успел натянуть тунику и теперь старательно расправлял ее, поглядывая периодически за отваром. В животе предательски урчало, но Ивар заглушил позыв. Сколько он уже не ел толком? Вчерашний день прошел в подготовке, утро тоже не задалось… — Ладно. Говори. Все же проще по имени тебя звать.
— Ханна. — Короткая улыбка скользнула по пухлым девичьим губам. Они хоть и побледнели, потрескались, но явно когда-то пылали краской. Она ничего не ответила на попытки Ивара выглядеть грубее, отчего он неопределенно хмыкнул и покачал головой.
— Прав был. Храбрая. — Бескостный тут же замолчал и сжал губы. Вырвалось. — Тунику вон там возьми. — Кивнул в сторону сундука. — Мяса принесу, а ты пока выпей. — Привычно Ивар переместился ближе к кровати и протянул ей кружку с ароматным отваром. — Пей полностью. Нужно попытаться не допустить, чтобы кровь испортилась. И рана болеть будет меньше.
— Спасибо, — мягко произнесла Ханна; благодарность, что вдруг обрушилась на Бескостного, не успела улечься, как их пальцы соприкоснулись. Ивар нервно вобрал воздух, словно ощутив молнии Тора на спине. — Спасибо, что заботишься.
— У меня нет выбора. — Ивар обрубил Ханну и поспешил прочь, накинув на плечи куртку, и натянул кожаные перчатки без пальцев. На улице уже холодало. Не хватало и самому поймать хворь какую. Конечно, он понимал, что так быстро скрылся только по одной причине: неизвестное волнение, граничащее со страхом.
