Кожа пылала под ладонями Катерины; от прикосновения подушечек ее пальцев взметались тысячи мурашек, а Ивар был готов выть волком. Растущее возбуждение, отзывающееся пульсацией внизу живота, совсем не способствовало сознанию хоть немного вернуть контроль. И все эти никчемные попытки рухнули, стоило Катерине отстраниться, чтобы Ивар мог разглядеть ее безупречное тело. И ведь он видел девушек с более идеальными формами, но сейчас именно Катя стала для Лодброка той самой прекрасной богиней Фрейей, о красоте которой слагались легенды древними викингами. О причине таких суждений Ивар даже не задумался. Шумно сглотнув, он шагнул к Кате, подставившей ладонь под мирно текущую воду. Этот шум мгновенно выбил из головы Ивара лишние для такого момента мысли. Он забыл про обострившуюся боль в ноге, забыл про все на свете. Сейчас все, что находилось за пределами небольшой ванной комнаты, просто застыло во времени. Жизнь осталась только здесь. И Лодброк хотел ощутить эту жизнь. Испробовать ее истинный вкус.
Катерина словно прочла мысли Ивара, хитро улыбнувшись. Ловко скинув на пол махровый халат, она опустилась на него, став похожей на дикую кошку, давшую шанс нерадивому мальчишке прикоснуться к себе. Тонкая ручка изящно взметнулась, поманив Ивара, и он уже не стал противиться. Лишь единожды поморщившись, когда, забывшись, перенес больше веса на дурную ногу, Лодброк навис над Катериной. В ее глазах мог утонуть весь небосвод. Не говоря уже о самом Иваре.
— Тебе могут завидовать богини всех религий. — Ивар даже не узнал свой голос. Он словно прозвучал откуда-то издалека — такой чужой, хриплый, полный наслаждения и восторга. Катя только улыбнулась и прикусила губу, не отводя взгляда от потемневших глаз Ивара.
Видимо, от нее нельзя было ничего скрыть, потому что едва очередной их поцелуй, выжегший внутри каждого свои собственные знаки, прервался, как Катерина, прекрасно замечая возбуждение Ивара, позволила себе вольность поменяться с Лодброком местами, разрешив ему устроиться удобнее. Он и хотел бы возразить, но рационализм все же никуда не исчез. В такой позе было куда удобнее, и уже через пару секунд Ивар потерялся в мыслях. Изредка он ловил короткие поцелуи, сжимая груди Катерины. Она шумно выдыхала при этом, явно сдерживаясь, отчего Лодброк незаметно для себя поклялся, что обязан будет услышать ее стоны. Обязан будет насладиться мелодичностью ее голоса по полной. И даже от этого перед глазами темнело. Боже, Катерина точно была из рода вёльв. Иначе как объяснить то магическое воздействие, под которым Лодброк не мог сконцентрироваться ни на чем, кроме как на самой Катерине?
Ивар не смел отвести взгляд от Кати. Она, словно фея, порхала на нем. Когда она откидывалась назад, то он тянулся к ней, покрывая доступные участки ее тела поцелуями — жадными, ненасытными. Она вздрагивала, по коже проносились мурашки, и Ивар замечал каждую реакцию ее тела. Он заметил, как путалось и без того учащенное дыхание Катерины, стоило ему коснуться языком ямочки возле ключицы. Улыбку в эти моменты ему не удавалось сдержать. Изучать Катю было захватывающе: он хотел знать все ее реакции, все чувствительные точки ее тела, о которых она и сама не подозревала. Хотелось оставить отметки по всему ее телу, чтобы все знали, что она была с ним, принадлежала ему. Откуда такое собственничество? Лодброк не знал ответа. Но понимал, что готов был бросить в этот самый момент к ногам Катерины всю свою империю, всю свою карьеру, лишь бы продолжать ловить ее тихие стоны, ощущать себя в ней.
Но, видимо, не только один Ивар испытывал на себе странные чары, потому что ритм почти сбился, дыхание Кати участилось, она все чаще стала закусывать губы, от чего Лодброк уже отчетливо мог распознать металлический привкус у себя во рту после каждого поцелуя. Большая ладонь Ивара опустилась со звоном на упругую ягодицу Князевой, сорвав единичное «да!». Лодброк самодовольно облизнул зубы и, с силой сжав бедра Катерины, Ивар принялся двигаться ей навстречу, помогая возобновить тот самый подходящий обоим темп. Пар от горячей воды, наполнивший комнату, стал теперь казаться густой субстанцией, не позволяющей сделать и вдох. Влажные шлепки участились, увеличивая с каждым очередным движением тянущее, на грани болезненного, удовольствие. Оно заполнило тела спонтанных любовников от самых кончиков пальцев и исчезло в области сердца, сопровождаемое точными ударами тока.
Катя опустилась на Ивара, прижавшись к его груди. Настолько невесомая, настолько родная, что Ивару даже показалось, что это был не первый их секс, и Катерина всегда вот так ложилась на него, всегда водила пальцами по его груди, собирая капельки пота. Лодброк зажмурился, но все взрывавшие его мозг ощущения никуда не исчезли. Как и не исчезла Катя, когда он открыл, наконец, глаза. Пальцы Ивара неторопливо прошлись по спине Катерины и замерли на ягодице. Поглаживая ее, Лодброк вновь прикрыл глаза, чувствуя охлаждающее дыхание на влажной горячей коже в области шеи. Этот короткий момент, казалось, длился вечно. Но кто-то должен был разорвать объятия.
— Нужно проведать детей, — прошептала Катерина, поднимаясь. Но, проведя ладонью по совершенно влажным волосам, она замешкалась. Выходить в таком виде из ванной было бы не лучшей идеей.
Мягко улыбнувшись, Лодброк поднялся и протянул руку, помогая Кате забраться вместе с собой в ванную. Заботливыми движениями он собственноручно смывал с безумно притягательного тела Катерины следы их близости. И только ярко-красные отпечатки на ее манящих бедрах вода уж точно не смогла уничтожить.
Они оба не проронили ни слова, но этого и не требовалось. Странное взаимопонимание, возникшее совершенно внезапно, устраивало их. Они словно кожей чувствовали все те слова, что должны были сказать. Аккуратные, где-то с явным волнением, движения Катерины смывали не только с тела Ивара усталость, но и с его души. Под нежностью Кати он словно рождался заново. Стоило ли говорить, что еще ни с одной девушкой он не позволял себе такого интима? И ведь дело было не в пошлых словах, не в самом сексе. Распахнуться перед девушкой нараспашку, позволить заглянуть вглубь себя — вот что оказалось для Лодброка самым невероятным и незабываемым за время, проведенное с Князевой.
Таким же ненавязчивым движением Ивар помог Катерине накинуть на плечи чистый халат. Он же не торопился одеваться. Да и выходить явно следовало по одному. На случай, если любопытной и вездесущей Хлое вздумается узнать то, о чем ей рановато даже задумываться.
— Ивар, — Катя замерла, остановив руку в миллиметре от двери, — можешь считать это благодарностью за свою помощь. — Слабо улыбнувшись, Катя тихо выдохнула. Она не заметила, как опустилось лицо Ивара. Не заметила и с шумом рухнувшего куда-то вниз его сердца. Благодарность? Лодброк быстро затряс головой, словно от этого все вновь разложилось бы по полочкам. Только вместо этого тишина, рухнувшая на него, как только закрылась дверь, разложила все мысли по самым темным и зловещим уголкам сознания Ивара. Что-то не складывалось. Так ведь не бывает. Не мог Лодброк ощущать то, на что сам периодически толкал женщин после секса. Нет. Это совершенно точно не было звуком треснувшего сердца. Глупости. Да и вообще: это был всего лишь отличный секс. Никто ничего не обещал. Тогда почему же так больно?
Заметка: Сколько совещаний можно успеть добавить на этой неделе в график, начиная с завтрашнего дня?
Комментарий к Возвращение
*Скальд - (исланд. skáld) древнескандинавский (норвежский, исландский) поэт-певец.
========== Эпилог ==========
— Я честно постараюсь сегодня прийти пораньше, родная, — Ивар тяжело вздохнул, сжав переносицу пальцами, — но ничего не могу обещать. — Он прекрасно знал, что и сегодня задержится на работе, дождавшись, пока не придет ворчливый охранник с обходом помещений и нагло не потребует покинуть наконец офис. За эту неделю Лодброк ему порядком надоел. И это было понятно по нарастающему бубнежу в опустевшем здании, когда охранник приближался к кабинету Ивара.
