Северус молча встал и принялся рыться в кармане брюк. Гермиона тоже встала напротив него, ее волнение немного поутихло. Она стояла перед ним, так близко, что он мог разглядеть едва заметные веснушки на ее носу и каждую ресничку, бросающую тень на ее лицо.

Его рука коснулась металла подарка и, прежде чем он успел передумать (уже слишком поздно), он сказал девушке:

- Закрой глаза.

Она встретилась с ним взглядом и повиновалась. Он поднес к ее шее цепочку и легко застегнул, потому что ее волосы были подняты наверх и не могли помешать его движениям.

- Теперь можешь открыть.

Она так и сделала, и ее рука тут же взметнулась к шее. Цепочка была недостаточно длинной, чтобы гриффиндорка могла ее рассмотреть. Поэтому она прошла к зеркалу, висевшему над комодом в прихожей.

- О, Северус, это прекрасно, - проговорила она на выдохе. Он тоже подумал, что это выглядело на ней прекрасно – серебро мягко мерцало на ее коже. Кулон был обработан безупречно – Снейп был очень доволен тем, как все получилось. Руны здоровья, счастья и любви были наложены друг на друга в знаке, который выглядел как просто интересное переплетение линий, но он знал, что Гермиона обязательно поймет, что это такое. Он отправился в деревню Салем и заказал этот кулон специально для нее, только для Гермионы, а потом сам наложил на него защитные чары.

Мужчина подошел к девушке и, встав у нее за спиной, встретился с ней взглядом в зеркальном отражении.

- Значит, тебе нравится?

Нежная улыбка озарила ее лицо.

- Я в восторге, - она повернулась и запрокинула голову, чтобы заглянуть ему в глаза.

Он не совсем понимал, что заставило его тогда, в тот момент, это сделать, но Северус вдруг быстро наклонился и легко коснулся ее губ своими. Это был совсем не поцелуй – просто прикосновение губ друг к другу, гладкость ее кожи в том месте, где его пальцы удерживали ее лицо на месте самым легким движением, и трепет от того, что он находился к ней так близко.

Когда Северус после секундного колебания отстранился, Грейнджер вздохнула и ее чудесные губы приоткрылись. Потом она открыла глаза и заглянула ему в глаза.

- Как долго?

- Я не знаю.

- А что ты знаешь?

- Что готов любить тебя.

- Любить меня?

- Ну, да. Я готов дарить тебе любовь и все, что с этим связано.

Ведьма снова улыбнулась и придвинулась ближе к нему, прижавшись всем телом и уткнувшись головой в его грудь. Он обнял ее, на этот раз его движения были более уверенными. Когда он почувствовал, что она отстраняется, Снейп тут же убрал руки, но снова поднял их, увидев, что она лишь потянулась за очередным поцелуем. Гермиона босыми ногами поднялась на цыпочки, обвила руками его шею и приблизила его лицо к своему.

На этот раз ее губы сами открылись ему навстречу, углубляя поцелуй и позволяя его языку исследовать ее рот. У нее был вкус мяты, кофе и Гермионы. Сочетание ее хрупкого тела в его объятиях и ее вкуса во рту было самой восхитительной вещью, которую Северус когда-либо испытывал.

***

Теперь их жизнь вошла в новую колею. Теперь, когда Гермиона готовила для них еду, при этом напевая и пританцовывая, Северус мог подойти к ней сзади и поцеловать в шею. А когда он сидя на диване читал при тусклом свете настольной лампы, Гермиона пробиралась к нему в объятия и зажигала палочку, а он читал ей вслух. В ее лице появилось что-то новое, счастье, чистая радость, которая отражалась во всех ее движениях, в том, как девушка дотрагивалась о него, брала его за руку, прикасалась к его лицу или губам – все в ее действиях говорило о том, как она счастлива.

У Снейпа голова шла кругом от осознания того, он – причина ее счастья. Он – стареющий сурового мужчина, который так редко улыбается. Но ее улыбок хватало на них обоих – когда они вместе шли в библиотеку рука об руку, ее лицо сияло.

Зельевар хотел бы посвятить все свое время исследованию Гермионы, изучая ее губы, ее формы и ее вздохи, точно так же как он изучил ее привычки, выражение ее лица и ее смех.

Они все еще немного стеснялись друг друга – все ходили вокруг да около прежде чем найти повод для маленьких почти целомудренных поцелуев. Северусу нравилось лежать с ней на диване, завернувшись в теплый плед, читать или смотреть маленький телевизор в доме Гермионы, или разговаривать.

Они говорили обо всем на свете и в то же время совершенно ни о чем, старательно избегая тем, которые их пугали. Снейпа беспокоили его шрамы, ее шрамы, то, насколько она серьезна в своем отношении к нему, а также то, на сколько сильны его собственные чувства. В какой-то момент было негласно условлено, что они будут продвигаться вперед медленно-медленно, чтобы не торопить этот чудесный период поцелуев, взаимного обожания и новизны.

Он упивался крошечными едва заметными различиями последних дней от предыдущих. Гермиона была свободна от занятий, они вместе могли расслабиться, почитать и поговорить без помех. То, как загорались ее глаза, когда он наклонялся, чтобы поцеловать ее, без слов указывало ему на то, что ей нравятся его поцелуи. Осознание этого факта заставляло его улыбаться. Маленькая ладошка, проскальзывающая в его широкую ладонь, по дороге в библиотеку, заставляла его замедлять шаг, чтобы наслаждаться этим ощущением как можно дольше. Это была не столько новая сторона Гермионы, сколько новая грань их отношений.

Да, они разговаривали и спорили и раньше, но никогда раньше в самый разгар спора ведьма не забиралась к нему на колени, чтобы целовать его до бесчувствия, когда понимала, что спор ей не выиграть.

Они и раньше готовили еду вместе, но теперь все их блюда подгорали с завидной регулярностью, потому что ни один из них не замечал, как на заднем плане сработал таймер, так как в этот самый момент Северус посадил Гермиону на кухонный стол и был чрезвычайно занят ее губами, шеей и волосами.

Они и раньше касались друг друга, да. Но это были лишь случайные прикосновения или редкие объятия, которые были далеки от тех прикосновений, которые теперь они дарили друг другу. Теперь, подходя к волшебнику сзади Грейнджер проводила руками по его плечам, слегка их поглаживая, или зарывалась пальцами в его волосы и позволяла ему обнимать ее и целовать.

Мужчина думал, что уже и забыл, как это делается – и неуклюжесть всех его движений добавляла ощущение невинности. Гермиона была так же неуверенна, как и он – дело было не столько в неопытности, сколько в ее чувстве уязвимости. Ведь прошло еще слишком мало времени.

Ситуация достигла своего апогея однажды ночью, уже в новом году – в январе, всего за неделю до дня его рождения. Той ночью они были заняты тем, что целовались, лежа на диване в доме Гермионы. Северус наслаждался пьянящим ощущением ее тела под ним, ее рук, скользящих по его спине, ее поцелуев. Его рука скользнула под ее блузку, большая шершавая ладонь прикоснулась к гладкой коже ее живота, и ведьма вдруг замерла.

Снейп тут же отстранился от нее и сел, давая ей больше личного пространства. Глаза Грейнджер были закрыты, и она судорожно вздохнула. А потом вдруг резко поднялась и тоже села рядом с зельеваром, с вызовом заглядывая ему в глаза. Скрестив руки, она ухватилась за нижний край блузки и стянула ее через голову.

«Она прекрасно сложена», подумал Северус. Она осталась в тонком кружевном бюстгальтере, прикрывающем грудь. Кожу от правого плеча вниз по животу к левому бедру пересекал толстый шрам. На животе рядом с пупком виднелась еще одна старая отметина – изогнутый шрам, как от разреза.

А на предплечьях – работа Беллатрисы Лестрейндж. На одном ее предплечье было вырезано слово «Грязнокровка», а на другом – грубая безобразная молния. Северус решил, это потому что она магглорожденная и связанна с Гарри Поттером.

Он не нашелся, что сказать. Вместо этого, снова встретив ее пристальный взгляд, он начал расстегивать рубашку. Этот процесс был отнюдь не быстрым. Еще со времен своего преподавания Снейп имел привычку носить черные брюки и белую рубашку на пуговицах. Эту привычку он сохранил и по сей день. Его манжеты были уже закатаны, теперь остался только передний ряд пуговиц. Наконец он повел плечами из стороны в сторону, скидывая рубашку.