После школьной рождественской вечеринки Гермиона стала вести себя с ним более открыто и раскрепощенно – она постоянно касалась его руки, улыбалась ему своей яркой искренней улыбкой, пританцовывала, тихо напевая какую-то мелодию. Когда она находилась рядом, было очень трудно сосредоточиться на чтении книги или на приготовлении какого-нибудь зелья – в такие моменты основным его инстинктом было следить глазами за ее движениями, тщательно запоминая ее черты, впитывая ее голос и то, как двигались ее бедра, покачиваясь в такт мотиву, который она напевала, думая в этот момент, что он не смотрит на нее.

Северус выбирал рождественский подарок для Гермионы с особой тщательностью. Их совместный поход на рождественскую вечеринку окончательно убедил его в том, что сохранение благосклонности этой девушки необходимо прежде всего для его душевного спокойствия и личного счастья. Снова дарить ей что-то для ее кота было бы грубой и непростительной ошибкой с его стороны. Поэтому он все-таки решил, что подарок будет только для Гермионы Грейнджер и ни для кого другого.

Это решение ему неосознанно помогла принять сама Гермиона – великолепная, прекрасная Гермиона, с глазами, подобными солнечному свету, преломляющемуся в стакане виски, и голосом, подобным кофе и шоколаду.

- Я не знаю, что бы я без тебя делала, - ведьма сказала это таким тихим голосом, как будто поведала какую-то тайну, в нем слышались стыд и принятие, сожаление и благодарность.

- Думаю, что это зелье неплохо справилось, - он не хотел принимать ее благодарность, как не хотел навязывать ей свои эгоистичные мечты и надежды. Мужчину это обеспокоило.

- Нет, Северус. Я… спасибо, - от чего-то девушка расстроилась. Обычно Северус так легко читал ее мысли, а сейчас, когда она пыталась сказать ему что-то важное – он, казалось, не понимал, что именно. Снейп видел, как запнулась Грейнджер и в его груди отчаянно расцвела надежда.

- Это… ничего… не стоит… - его охватило смятение, и он попытался отмахнуться от этого чувства.

- Я серьезно, Северус. Это намного больше, чем приготовление зелья или дружба… Нет я… нет, это бесполезно.

Она снова сморщила нос, а выражение ее глаз стало таким беспомощным, что волшебнику ничего не оставалось делать, кроме как помочь.

- Я понимаю, - был ли его голос всегда таким грубым?

- Что? – теперь и ее лицо озарилось светом надежды.

- Я понимаю, о чем ты хочешь мне сказать.

Их глаза встретились, черные, такие темные, что невозможно было различить, где заканчивается зрачок и начинается радужка, и карие, свет солнечных лучей, преломляющихся в стакане с хорошо выдержанным виски.

Ты нужна мне.

Ты нужен мне.

Значит, будем держаться вместе?

Да.

В этот момент все было решено. Нет, это не было сказано. Но они и без слов поняли все, что хотели сказать друг другу. Для Северуса Снейпа это будет Гермиона Грейнджер, и все.

***

По какому-то негласному соглашению Рождество решено было встречать в доме Гермионы. Это не было спланировано заранее, скорее просто Северус задержался допоздна, снегопад снаружи был довольно сильный, дом Грейнджер был теплым и уютным, а кровать в гостевой спальне была уже застелена. Он прекрасно выспался на простынях, пахнущих ее мылом. Зельевар проснулся, когда солнце только-только поднялось на горизонте, а его лучи ярко отразились от снега. Взглянув в зеркало на свою голую, покрытую ужасными шрамами шею, он поморщился и натянул черную водолазку.

К тому времени, как Снейп встал, Гермиона тоже уже проснулась и стояла у окна кухни, в одной руке держа чашку кофе, а другой обхватив себя за талию. Он остановился в дверном проеме и окинул ее изучающим взглядом, позволив красоте утра и девушки, стоящей у окна, создать ту идеальную картину, которую волшебник хотел бы запечатлеть в памяти навсегда. Нежный синий халат был слишком тонким и недостаточно теплым для кухни, выложенной кафелем, с огромными окнами, пропускавшими морозный воздух внутрь. Вырез немного провис, открывая взору нежную шею и верхнюю часть позвоночника – обычно этого вообще не было видно, но сейчас ее волосы были беспорядочно подняты наверх. В стекле окна были видны очертания ее фигурки, очерченные сверкающим сиянием солнечных лучей, отражавшихся от снега. Маг видел в оконном стекле только ее отражение: стройная фигура, длинные пальцы и изящный изгиб носа.

Прошло некоторое время, прежде чем она тоже увидела его отражение в окне. Гермиона повернулась к Северусу и ее губы тронула мягкая улыбка.

- Счастливого Рождества, Северус.

- Счастливого Рождества, Гермиона, - ответил он, тоже слегка улыбнувшись ей, от чего уголки его губ слегка приподнялись.

- Подарки? – предложила она, быстро отхлебнув кофе, радостно напевая.

- После кофе, - ответил Снейп. Ведьма указала на стойку, где аккуратно стояла дымящаяся чашка (его чашка, черная с серебряным ободком).

Под елкой Гермионы лежала груда подарков, завернутых в бумагу ярко-красного цвета с золотым, очевидно, от ее гриффиндорских друзей. Но, к вящему удивлению Северуса, с другой стороны елки было столько же подарков, завернутых в разноцветную бумагу. Он повернулся к девушке, которая застенчиво смотрела на него.

- Я не хотела, чтобы ты чувствовал себя обделенным, - покраснев, сказала она.

- Значит, ты решила подарить мне двадцать подарков? – неверяще спросил зельевар.

- Нет! – запротестовала гриффиндорка. – Здесь есть один подарок от Марты. И еще один от Гарольда.

Гарольд был владельцем маленькой закусочной неподалеку дома бывшего профессора.

Он просто не мог в это поверить, он отказывался ей верить. Эта маленькая кучка подарков была больше, чем он получал за всю свою жизнь. Дома был один или два раза, когда ему дарили подарки в детстве, но потом Рождество было благополучно забыто. В Хогвартсе в течение пяти лет Лили дарила ему маленькие, но приятные мелочи. Будучи уже взрослым, Снейп регулярно получал подарки от трех человек: Альбуса Дамблдора, Минервы МакГонагалл и Люциуса Малфоя.

- Ну, что же, давай откроем их! – весело сказала Гермиона, неуклюже растянувшись прямо на полу.

Он последовал ее примеру, притягивая к себе первый попавшийся сверток. Обернутый бумагой мягкого золотистого цвета, размером и формой он был подозрительно похож на книгу. Северус осторожно снял бумагу, отметив при этом то, с какой тщательностью он был завернут. Его взору медленно предстала книга, толстый фолиант, о котором он как-то упоминал гриффиндорке четыре месяца назад.

Ведьма, сидящая рядом с ним, с большим энтузиазмом стягивала бумагу со своих подарков – конфет, книг, носков, переносного сада с травами и чего-то похожего на самодельную мягкую игрушку, помесь лошади, нарвала и голубя. Пока Северус методично распаковывал свои подарки один за другим, Гермиона, казалось, на Рождество вернулась в детство, разбрасывая вокруг себя оберточную бумагу.

Вскоре рядом с зельеваром лежала аккуратная стопка книг, а также небольшой флакон с одеколоном, похожий на тот, что он сделал сам, что-то, что было похоже на довольно жидкий вязанный шарф зеленого цвета, новые контейнеры для хранения ингредиентов, подарочная карта в закусочную (предположительно от Гарольда) и несколько коробок конфет.

Грейнджер закончила с подарками раньше него и теперь смотрела на мага со счастливой улыбкой, обхватив колени и положив на них подбородок.

- Ну?

Северус приподнял одну бровь.

- В этом совершенно не было никакой необходимости.

- Значит, тебе нравится? – спросила молодая женщина.

Лгать в этот момент, чтобы сохранить лицо было бы жестоко, но в действительности с Гермионой у него уже не было лица, которое нужно было держать.

- Конечно, - наступила небольшая пауза и Снейп решил последовать совету своего внутреннего голоса. – У меня есть еще кое-что для тебя.

Глаза ведьмы загорелись.

- Правда?

Он упаковал в подарок для нее книгу – безопасный выбор. Но было кое-что еще, что маг приберег.