Она мелкими глотками выпила кофе, жесткая горечь осела на корне языка, как бывает поздним утром после сна.

– Врача не вызывал?

– Звонил Джейн, – негромко отозвался Бен. Убрал опустевшую чашку. – Она то же самое сказала. Ты спала почти восемь часов.

– Черт…

– Да. Весь день насмарку.

Джулия досадливо пожевала нижнюю губу.

– Я не специально.

– Я знаю. Эй, Джулия. – Бен вдруг дико посерьезнел. Непривычно было видеть его таким. – Если чувствуешь, что что-то не так, ты должна тут же рассказать мне. Я всегда буду на твоей стороне, ты же знаешь.

– Ладно, – немного удивленно кивнула Джулия.

– Даже если это мелочь и кажется не существенной, – не сдавался Бен. – Я хочу знать. Я волнуюсь за тебя.

– Я поняла, – раздраженно перебила Джулия. Тело передернулось, как от озноба.

Она никак не могла сообразить, что же не так, откуда ясно различимый подвох в глазах Бена, которого она прежде всегда читала как открытую книгу.

Может, он действительно просто волнуется, и не стоит искать Особого Смысла там, где его нет?

Поэтому Джулия взяла себя в руки, несмотря на звон в голове, и растянула губы в слабой улыбке.

– Спасибо.

Она удобней устроила голову на подушке и с внезапной сильной любовью потянула Бена за руку на себя. Бен послушно устроился на ней, коленями все так же на полу. Джулия поцеловала его в густые темно-каштановые волосы, крепко прижалась губами к макушке, а затем так же резко оттолкнула.

– А теперь мне нужно встать и привести себя в порядок. Я хочу прогуляться. Составишь компанию?

Растерянное испуганное лицо Бена непонимающе нахмурилось, а потом, когда до него дошло, он с облегчением засмеялся.

– Не раньше, чем ты поешь. Не хотелось бы тащить тебя домой на руках, если ты снова грохнешься в обморок.

Бедняга Бен. Должно быть, она здорово его напугала. Джулии стало совестно и в то же время эгоистично тепло. Она соблазнительно облизала губы и провокационно низким голосом спросила:

– Даже если я буду в чулках? Неужели откажешься от такого и не воспользуешься случаем?

– Иногда твои фетиши меня пугают, – пробормотал Бен.

– Знаешь, я подумала, может ну ее, эту прогулку? Я бы хотела провести экскурсию по более… приятным местам…

Глаза Бена загорелись тем самым опасным заинтересованным огнем, который всегда ее возбуждал.

– Если ты…

– «В состоянии», хочешь сказать? – сощурилась Джулия, решительно откидывая плед в сторонку. – О, поверь, я отлично выспалась. Главный вопрос, в состоянии ли ты.

Джулия пробыла в ванной достаточно долго, чтобы гудящее чувство в голове совсем исчезло, а возбуждение от предстоящего секса накалилось до предела – она надела кружевное белье и придирчиво разглядывала себя в зеркале, нанося последние штрихи макияжа и представляя реакцию Бена. Достаточно долго, чтобы обнаженный Бен, устроившийся в постели, жадно и голодно смотрел, как она медленно приближается, а потом, не удержавшись, поднялся ей навстречу.

Они занимались любовью долго и со вкусом. После испортивший чулки Бен моментально заснул, но к Джулии сон не торопился. Она высвободилась из медвежьих объятий своего парня и ушла в ванную. Привела себя в порядок, при свете неполной, но яркой луны прибралась в комнате, хорошенько укрыла одеялом Бена и отправилась на кухню. Немного успокоив лютый голод, Джулия уставилась на часы. Почти два ночи. Сна ни в одном глазу. Из-за этого чертова обморока весь режим сбился.

Качая головой, так и эдак прислушиваясь к себе, Джулия направилась ко второй комнате посмотреть книги. Неплохо было бы устроиться на кухне со стаканом молока и интересной историей. Или напротив, какой-нибудь невыносимо скучной, от которой немедленно захочется спать.

Мысленно посмеиваясь, Джулия толкнула дверь и включила свет. Ужасное чувство «дежа-вуу», как называла его одна подруга, влюбленная в Париж, накрыло плотным непроницаемым покрывалом. В комнате было чисто, мокро, пахло краской, на стене появились несколько намертво приклеенных плакатов – Джулия, фыркая, попыталась отогнуть уголок и посмотреть, что же было на обратной стороне. Видимо, Бен не знал, куда себя деть. В больницу отсылать ее не стал, сидел весь день дома, вот и нашел себе развлечение. Но…

Джулия на шаг отодвинулась, пристально вглядываясь в стены. Место под картиной, изображающей цветущую сакуру, было закрашено свежей персиковой краской. Насколько Джулия помнила, там ничего такого не было, что следовало бы закрасить. Она коснулась ладонью стены, убрала, уставилась на свою руку. Еще не высохшая полностью краска оставила матово-липкое чувство. Джулии вдруг стало жутко. Она воровато огляделась.

Два часа ночи, промежуток между часом и тремя, самое темное время суток, час быка, час демона.

К чему она это вспомнила?

По босым ногам мазнули холодные пальцы сквозняка. Окно было приоткрыто. Чтобы проветрить комнату, решила Джулия. Конечно, для чего же еще?

Неожиданно ее заколотило ознобом, тело задрожало, пальцы заледенели. Поднимавшаяся из глубин подсознания – там, где прячутся животные инстинкты выживания, – тревога тонко и высоко заверещала изнутри. Быстро уйти отсюда, немедленно! – призывала она. В те бесконечные мгновения, когда до рассвета еще далеко, пробуждалась древняя тьма и властвовала на земле до утренних сумерек, ибо самый темный, самый страшный час идет перед рассветом.

Мало себя контролируя от беспочвенного, казалось бы, страха, Джулия, всегда считавшая себя более чем здравомыслящим современным человеком, чуть ли не бегом бросилась к окну – закрыть, отсечь тьму от света комнаты. Пальцы не слушались, когда она дергала задвижку. Сердце колотилось, как мотор в обезумевшем механизме. Джулия шаг за шагом пятилась, отступала прочь из этой комнаты. Книги были позабыты, как и намерение посидеть на кухне. Хотелось под одеяло, немедленно, забиться в угол, накрываясь с головой. Там Бен, там тепло. Взгляд метнулся к выключателю. Нажать. Выключить свет. Выключить. Рука, дрожа, потянулась. Тумблер громко щелкнул, тьма ударила в глаза, а с ней выросли тени-призраки, который немедленно выдумал воспаленный мозг. Джулия не выдержала, побежала, больно напарываясь то на стол, то ударяясь о дверной косяк, едва сдерживая вопль – холодные пальцы сквозняка все цеплялись за голые лодыжки и не отпускали. Паника завладела ею. Она с размаху юркнула в постель, чуть не свалив Бена на пол.

– Что?!

Тот вскочил резко, словно на него плеснули ледяную воду, и включил ночник. Джулия, ни жива ни мертва от пережитого ужаса, вцепилась в него холодными руками. В глазах зиял страх и шок.

– Бен… – хрипела и всхлипывала она. Уткнулась носом в теплое одеяло, глубоко и часто дыша.

Бен включил везде свет, засвистел недовольный ранним подъемом чайник. Джулия чувствовала себя глупо.

Не было повода бояться неизвестно чего. Немного обновленная комната и приоткрытое окно. Что в этом страшного?

Но глубинная часть не соглашалась с Джулией. Возможно, она знала больше, чем выставляла напоказ своей сознательной половине.

– Ты уверена, что все хорошо? – сомневался Бен.

– Да, – искусственно улыбалась Джулия.

Разбуженный Бен заснуть больше не смог. Джулия тоже. Она лежала, напряженная, как бревно, и стискивала одеяло руками, затравленно разглядывая темные углы комнаты.

Дверь пришлось закрыть, ночник оставить включенным. Джулия не знала, чего боялась, не могла подобрать слова, сформулировать, закрывала лицо ладонями и дышала, словно никак не могла отойти от дурного сна.

Она была в той комнате, и что-то произошло, догадался Бен. Он громко проверил дом, заварил успокаивающие травы, пытался шутить. Джулия не откликалась. Она угрюмо смотрела на свои руки, будто они были в чем-то виноваты. Бен даже мог бы сказать ей, в чем, но, разумеется, не стал.

Выключить ночник он решился, лишь когда небо посветлело. Джулия молча прижималась к нему под одеялом и кусала губы. Пришлось молчать в ответ, ободряюще обнимая, чувствуя себя, мягко говоря, не по себе. Что Джулия сама не своя, было понятно. Никогда еще на памяти Бена она так явно не показывала, что нуждается в ком-то, наплевав на свою гордость и рациональность. Но и ситуация была не совсем обычной, верно?