– Лебедева, я тебе уже десятый раз звоню! Ты чего не отвечаешь? – ответил в трубке незнакомый хрипловатый голос.

 Если бы кто-то ошибся номером, то я бы поняла, но назвать мою фамилию, да ещё и так грубо… Или это я чего-то не понимаю в этой жизни, или маньяки совсем обнаглели и очень плохо знают современных девушек. Да и в каком месте он мне десять раз звонил? Не было такого!

– А Вы номером случайно не ошиблись? Здесь никакой Лебедевой нет.

 Что побудило меня на вранье я даже не подозреваю, но ответить этому неизвестному типу что-то да надо было. Поэтому, со спокойным лицом, но гулко будущим сердцем, я продолжила наседать на паренька.

– Да хватит тебе. Ксения, у меня к тебе вопрос серьезный есть…

– Вы кто вообще? – перебила я, натягивая на плечи рукава тоненького голубого платья с воздушной юбкой и открытыми плечами.

 Эх, на этот раз голос подкачал. Дрогнул в самый неподходящий момент.

– Твой личный дьявол, – загадочно прошипел он и в дверь раздался звонок. – Открывай, давай.

 С меня хватит! И так каждый день сплошной стресс, так теперь ещё и «личный дьявол» объявился! Я ему сейчас так накостыляю, что вмиг в свой «Ад» отправится!

 Поправив платье и схватив, хоть и пластмассовую, но все же лопатку для обуви, я направилась к двери.

– А Вы не слишком ли обнаглели, уважаемый? Сначала звоните неизвестно зачем, теперь ещё и угрожать начали. Ничего не боимся значит? – попыталась я как можно грубее ответить этому неизвестному, на что в трубке послышался злорадный смех, который я слышал только от одного человека в своей жизни.

 Нет. Ну нет! Только не он, пожалуйста!

 Стоит. Лыбиться во все свои тридцать два зуба, или сколько их там у него, и телефон к уху плечом прижимает, одной рукой беспрерывно звоня в звонок, а второй тарабаня по двери.

– Ксения, а я и не думал, что Вы такая грубиянка. Что, гопнинская натура проявляется? – громко заявил он, когда я открыла дверь, кивая на занесенную за мою спину лопатку и без разрешения врываясь в мою квартиру. Да у него это уже в привычку вошло!

 Боже, как я зла! Я тут чуть не посидела, а он радуется своей беззаботной жизни.

– Я в миллионный раз хочу спросить, что ты здесь забыл, но мне кажется, что этот вопрос снова останется без ответа, - ответила я сама себе и захлопнула дверь.

 Положив свое «оружие» на место, я устало потянулась за босоножками и не обратила внимание на крайне внимательный и изучающий взгляд парня.

 Я сдаюсь. Пусть делает что хочет, а у меня встреча через полчаса.

 Но делать Шилов, видимо, не собирался вообще ничего. Молчит. Разглядывает. То на ноги посмотрит, то на грудь, не скрывая любопытства. Ругаться хочется, причём долго и мучительно, но это же бесполезно. Только себе нервы подпорчу.

– Любуйся, мне не жалко, – проворчал я, скрещивая руки на груди. – Но давай быстрее со всем этим закончим, а то мне выходить скоро.

 Мы так и остались стоять посередине коридора. Я, стоя возле тумбы и притоптывая ногой, смотрю в эти наглые глаза и лишь изредка специально громко вздыхаю. И он, загораживая мне все пути к отступлению, всё еще разглядывает мое новое платье и сжимает в кулаке телефон, до побеления пальцев. Он же его так сломает на фиг!

– Куда-то собираешься? – тихо спросил он, не сводя глаз с подола моего наряда.

 Я, конечно, рада, что привлекаю парня, который мне нравится. Что заставляю его смотреть на меня таким взглядом, от которого все внутри начинает плавиться. Но он же даже на мои телодвижения не реагирует, чем начинает меня дико смущать!

– Шилов, это уже верх наглости! Моргни хоть раз что ли для приличия! – не выдержала я.

 Но он либо меня не услышал, либо решил игнорировать. Хорошо, я запомню. Лично мне он не мешает, я могу и при нем собираться. Чего он тут не видел.

– Ну и стой дальше.

 Я уже было направилась в комнату, пытаясь обогнуть парня, застывшего столбом в дверном проеме, как тяжелая рука схватила меня за запястье и притянула к себе, выбивая из легких воздух.

– Не ходи…

 Как же он это произнес… Как будто я бросаю его на произвол судьбы, а он маленький ребенок, остающийся дома один.

– Кирилл, мне нужно, – дала слабину я и подняла голову, чтобы посмотреть в эти полные печали глаза, в которых больше не было того озорства, что так и плескалось в нем минуту назад.

– Ксень… – Парень потянулся к моим губам, и я решила ответить.

 Плевать, что он дал обещание, плевать, что мне будет потом больно. Я хочу этого. Вот он этот миллиметр, которой мы через секунду преодолеем и наши губы…

– У тебя соль есть? – выдал он, немного отдаляясь, но все еще крепко держа в своих руках.

 Мне послышалось или все пошло не по намеченному в моей голове плану?

– Ч-чего?

– Соль, говорю, есть? – без особого энтузиазма повторил он, очерчивая подушечкой пальца контур моих, накрашенных блеском, губ.

 Нет, он это серьезно. Да что б во всех магазинах нашего города эта чертова соль закончилась! И у соседей тоже! Я к нему со всей душой, со всем трепетом и самыми прекрасными чувствами, а он…

– Нет!

 Быстро отстранившись от парня, я направилась к себе в комнату за сумочкой и ключами от квартиры. С минуты на минуту должен подойти Ярик. А этот… Пусть остается здесь! Мне не жалко!

– Какая же ты сейчас злая. Проклятье на меня нашлёшь? – подал голос Шилов, смеясь и чуть ли не складываясь пополам.

 Решил посмеяться значит? Весело ему? Думает, что я буду каждый раз как амёба сидеть и ждать его? Не на ту напал! И без него обойдусь. А я уж было решила, что он нормальный. Да в каком это месте? Нужно просто забыть всё, что я думала о нем до недавнего времени и смириться с тем, что он тот ещё козёл!

– Лебедева, я уже даже боюсь представить какими словами ты меня покрываешь у себя в голове, – продолжал он, ходя за мной след в след.

– Бойся мальчик, бойся. – Теперь настала моя очередь злорадно усмехаться и метать молнии глазами. – Но это ты можешь сделать и у себя дома. Поэтому…

 Открыв парню дверь и засунув ключ в замочную скважину с другой стороны, я вышла в коридор и гаденько так улыбнулась. В жизни больше не поддамся этой поганке зеленой и не поцелую в ответ. Даже если умолять начнет!

– Злюка ты, – буркнул он, но всё же вышел.

 Молчание. Сплошное молчание на протяжении всех моих ежедневных действий. Закрытие двери в молчании, поправление коврика возле порога тоже в молчании и вызывание лифта всё в таком же молчании.

 Ну и пусть. Хоть у меня все и клокочет внутри, но снаружи я несокрушимая. Надеюсь…

 Спокойно зайдя в лифт и нажав на кнопку первого этажа, я в последний раз взглянула на парня, смотрящего на меня в ответ всего в паре метров от дверей. Вот и все. Конец еще даже не начавшимся отношениям положен. Сейчас двери закроются, и я больше никогда не посмотрю в его сторону несмотря ни на что. Как бы он не приставал, чтобы он не делал, я не буду позволять себе любить его. Не позволю…

 Его рука возникла между уже закрывающимися створками и лифт снова открылся. А дальше все было как в замедленной съемке. Он ворвался в кабину и, обняв меня за талию, начал судорожно целовать. Без прелюдий, без нежности. Грубо, неистово и как-то по-собственнически. Пробуждая во мне неизведанные ранее чувства, заставляя щеки гореть, а руки хвататься за белоснежную ткань футболки, натянутую на широких мышцах груди. Воздух в легких вот-вот закончиться, но никто из нас не может оторваться друг от друга и мы продолжаем целоваться, переплетая наши пальцы на руках и становясь более нежными.

 Он не остановится. Головой я понимаю это, но вот телом…

 А телу все равно. Его руки, скользящие по талии то вверх, то вниз, заставляют разливаться тепло внизу живота. Теперь моя очередь целовать его с таким же напором. Руки скользят к крепкой шее, густым волосам и тянут их, заставляя парня издать приглушенный рык.

 Боже, он невероятен. Интересно, а у всех так проходят обычные поцелуи, или только у меня от одного его прикосновения сразу бабочки в животе появляются?..