Её, конечно же, выдумала Полина Кирсанова. Та, кого я ненавижу всем сердцем. Поговаривают, что если в полночь прийти в школу и пробраться в библиотеку, то можно встретить нас троих самых заядлых ботаников. Ну а дальше, если ты пришёл не вооружённый ожерельем из синих шариковых ручек и колом, сделанным из любой школьной парты, то тебя покусают и сделают ботаником. Бред, да и только!

 Вначале она отравляла жизнь мне, а потом взялась за Марину. Хорошо, что в нашей компании появился Горохов и теперь было кому защитить эту вечно бледную, но постоянно смеющуюся девчонку. А я за себя всегда могла постоять, поэтому защита от таких, как она мне не требовалась, хоть Васильев и порвался несколько раз разобраться с ней по-мужски.

 Вообще эта парочка, мне кажется, самая удавшаяся за всю историю нашего класса. Сёма парень хороший, высокий, немного полноватый, с короткими блондинистыми кучерявыми волосами и без очков, что очень удивительно. Новоиспеченные влюбленные даже одевается похоже. У обоих сегодня серые рубашки с белыми футболками и простые синие джинсы. Они просто созданы друг для друга. Маринка вечно шебутная, попадает в самый разные неприятности, а Сёма вечно вытаскивает её из них. М-да, и всё-таки противоположности притягиваются.

– Да вот, решили вместе позавтракать, – спокойно ответил Шилов, не сводя с меня взгляда.

– Ах, неужели свидание? – спросила Маринка, поигрывая бровями.

 О том, что она нас выдаст я ни капельки не переживаю, потому что она не тот человек, который может предать, особенно после стольких нападок со стороны местной «красавицы».

 – Нет, просто решили по-дружески выпить по чашечке чая, – ответила я, смотря в ничего не выражающее лицо Шилова.

– Лебедева, что-то мне в это плохо верится. У вас обоих так глаза блестят, как будто вы скрываете какую-то тайну. Заговорщики... – весело протянула она, присаживаясь рядом со мной. – Я же всё равно узнаю, что между вами происходит. – Последнее она прошептала мне на ушко, крепко сжимая мою руку в понимающем жесте. Она одна из немногих, кто знает о моей симпатии к Шилову, но не распространяется, за что я ей безумно благодарна.

 Кинув умоляющий взгляд на Сёму, я улыбнулась, видя этот понимающий взгляд. Всё-таки он единственный парень, способный поубавить пыл Маринки. Посмотрев на подругу своими пронзительными голубыми глазами, парень смог остановить бурный поток слов, буквально лившийся на меня около минуты.

– Ладно-ладно, не будем об этом. Не смотри на меня так, а ты, – это уже было обращено ко мне, – не надейся, что я сдалась.

 – Договорились. Позавтракаете с нами? – Решив долго не томиться в этой гнетущей неловкой тишине, приглашение позавтракать было моим единственным спасением.

 И плевать я хотела на злой взгляд парня, который несколько раз наступил мне на ногу под столом! Еще и больно так.

– С удовольствием, – откликнулся Сёма, пододвигая меню к себе и своей девушке.

 Да, наблюдать за этой парочкой очень интересно. Он смотрит на неё с такой нежностью, я бы даже сказала любовью, а она в ответ нежно поглаживает его большую ладонь своей маленькой и миниатюрной ручкой.

 Но как же сложно сосредоточиться на чем-то, когда во мне буквально прожигают дыру одним только взглядом. Он уже пару минут смотрит на меня, не сводя глаз и ни капельки не смущается любопытных взглядов одноклассницы в нашу сторону. Его глаза в эту самую минуту говорят о многом и ничего прилично в этом «многом» нет. Абсолютно.

 Изредка закусывая свою нижнюю губу, он переводит взгляд от моих глаз к губам и в следующую же секунду делает совершенно обратное. Как же сложно любить его и не поддаваться чувствам. Почему я не могу просто сдаться? Признаться и покончить со всеми своими мучениями, даже если моё сердце растопчут?

 Но если до этого всё шло хорошо, и даже его взгляды были мне приятны, то дальше всё пошло наперекосяк. Прекрасное настроение и общий смех улетучились как раз в тот момент, когда возле нашего столика появилась Полина.

 Кирсанова – ещё одна девушка, влюблённая в нашего «Ромео» и при этом единственная, кому доводилось целоваться с ним у нас на глазах. Она одна из тех, кто вечно ходит со своими подружками, постоянно потакающими ей. Она из тех типов людей, кто унижает остальных из-за статуса, внешности и семейного положения. В простонародье или нашем узком кругу, то бишь я, Маринка, Сёма и Ярик, её прозвали просто «истеричкой». Ведь если что случается не по её, то виноваты все вокруг и скандал нам обеспечен.

 Но если быть совершенно откровенной, то я заочно называю её «сучкой». Марина как никто меня понимает. Ну а что? Да, приличные девочки так не выражаются. Просто она меня раздражает. Ведёт себя, как принцесса, которой все всё должны. Считается лучшей пассией для Кирилла и всех, кого видит даже на расстоянии десяти метров от него, уже начинает мысленно уничтожать. Хорошо, что когда он подсел ко мне на проверочной, её не было в школе, а то сейчас я была бы кучкой пепла, испепеленной злыми карими глазами.

– Кирюш, привет. А чего это ты тут один? – выплеснула свой яд эта змейка, подходя к нашему небольшому столику.

 Полностью проигнорировав наше с ребятами присутствие и толкнув своей сумочкой Сёму в плечо, девушка специально подчеркнула слово «один» и злорадно усмехнулась, переводя свой взгляд на меня.

– К-хм, вообще-то я не один, а с ребятами. Ты что-то хотела? – ответил ей парень, не сводя с меня глаз.

 Вот это да! Первый раз вижу Шилова таким злым. Желваки на лице так и заходили. Сжав кружку в правой руке до побеления пальцев, парень странно сморщился, когда девушка наклонилась к нему для поцелуя. Но даже уклонившись от неё, она всё равно успела мазнуть своими ярко накрашенными губами ему по щеке.

– Хотела спросить, – Девушка наклонилась прямо к его уху, демонстрируя всем своё глубокое декольте. – может встретимся сегодня, раз вчера не получилось. Я бы повторила то, что было в прошлую пятницу, – произнесла она чуть тише, но так, чтобы услышали все сидящие за столиком.

 Как же она это произнесла. Вот же сучка! Самая натуральная, да ещё и крашенная в добавок. На протяжении всех шести лет она бесила меня, как никто другой и только Ярик, до появления Маринки, мог поддержать меня в перемывании костей этой мымре.

– У меня другие планы, – всё также не обращая внимания на девушку, ответил Кирилл. Но что-то промелькнуло в его взгляде, когда он пристально продолжал смотреть на меня, не отрывая взгляда.

 Извинение? Он извиняется за то, что вчера поцеловал меня, а до этого спал с другой? Ну что ты, «Кирюша», в этом нет ничего такого. Я же такая бесчувственная, что ни ты, ни моя мать не думают о том, каково мне. Я уже привыкла.

 Но девушка запротестовала и Шилову пришлось отвести эту «козу» подальше от нас. Я не хотела смотреть на них. Видеть, как он обжимается с другой было просто невыносимо, поэтому я отвернулась и вновь уставилась в окно на мимо проходящих людей.

 Интересно, а сколько боли мы можем выдержать? Видеть любимого человека с другой, чувствовать, как тебя ненавидит твоя же мать и понимать, что ты делаешь больно окружающим тебя людям, все это считается за боль? Или же это обычная жизнь, изредка подкидывающая нам различные испытания?

 Не знаю, но в груди каждый раз что-то сжимается и переворачивается. Если это не боль, то что тогда?

– Ладно. Напиши мне как-нибудь, – послышался приторный голос Кирсановой, когда она собралась было уходить.

 Ещё раз поцеловав его на прощание, девушка удалилась, плавно виляя бёдрами и ловя на себе восхищённые взгляды парней, сидящих в кафе, а меня резко пробила дрожь от неожиданного прикосновения к руке под столом. Марина крепко сжимала мою ладонь своей в знак поддержки.

 Она прекрасно понимала, какого это видеть любимого человека с другой, ведь с Семой у них все сложилось не так уж и просто.

 Так, вдох… Выдох… Нужно спрятать все эмоции и сделать вид, что я действительно ничего не чувствую. Раз, два, три…