Оказавшись на улице, Вера сразу ощутила, как десятки заинтересованных глаз устремили на нее свое внимание. Да, она отличалась от них всех. Хоть и не все были одеты в черное, но все-таки одежда на них была довольно простая и старомодная: футболки, джинсы, балахонистые кофты, потертые кроссовки или тяжелые ботинки, много раз поцарапанные и вымазанные в чем-то. Вера же была одета в не броские, но брендовые современные вещи пастельных тонов. Возможно, дело было даже и не в самих вещах, но в мелочах. У нее была гладкая кожа ровного и правильного оттенка, хрупкие руки с аккуратным маникюром и темным сливовым лаком на ногтях, а волнистые волосы чуть выгорели, словно она недавно вернулась с моря. Даже лежание на пыльном полу вагона электрички не лишило Веру ее неуловимого обаяния, которое так нравилось некоторым режиссерам. Она не могла не сравнить себя с этими странными незнакомцами, как и они невольно сравнивали себя с ней. Но между ними была еще одна, более кричащая разница: на аккуратных ушах Веры, как и на всем ее теле, не было ни единого шрама.

– Добро пожаловать на Территорию! – усмехнулся Ратмир, неопределенно обведя рукой двор перед зданием.

Не снимая, конечно же, наручников, Ратмир втолкнул Веру в здание школы, стараясь зачем-то заслонить ее от любопытных глаз. Полный, Высокий, Звезда и девушка проследовали за ними. Гулкий стук тяжелых ботинок эхом отдавался в коридорах. Веру поразило разнообразие запахов, которое открылось внутри: на первом этаже пахло свежей известкой и лекарствами, из-за приоткрытой двери в туалет – моющими средствами, а из левого крыла, где располагалась столовая – свежим хлебом. Запах свежего мякиша совершенно не ассоциировался у Веры с такой ситуацией и было даже странно вспоминать хрустящий багет с сыром, которым она сегодня завтракал. Это было тогда, в прошлой, теперь уже, видимо жизни. Поднявшись на последний этаж, они дошли до бывшего спортивного зала. Ратмир выгнал оттуда троих парней, которые развлекались на турниках, завел Веру внутрь и, после того как все его спутники оказались в зале, плотно закрыл дверь изнутри на ключ. Он кивнул Вере на мат в противоположном конце зала.

– Вон, там будешь спать. И жить.

На слове “Жить” к горлу Веры снова подступили предательские непрошенные слезы.

– Эй, Рат. Что мы будем с ней делать? – спросила девушка.

Вера выжидательно стояла рядом. Ратмир собирался что-то сказать своим спутникам, но потом вдруг обратился к Вере:

– Я же сказал – ТАМ. Почему ты еще здесь?

– А наручники?

– Может еще подушку с одеялом?

Вера поняла, что ловить с ним нечего и понуро направилась к мату, как было велено. В это время в группе Создателей началось совещание. Эхо, громко звучавшее в спортивном зале, доносило до нее обрывки слов. “Выкуп”, “Убить”, “Условия”… Вера, стараясь не вникать в эти слова, дошла до мата и устало опустилась на него. Мат продавился под ее весом, сидеть на нем было не удобно, но лечь при этих сумасшедших она не могла – это было бы слишком опасно. Она снова вспомнила Максима, Симу и Русю – все они теперь были словно из другой жизни. Интересно, что делает Сима? Ждет ее домой? Она уже звонила ей, писала? Глупые мысли, все равно Сима не станет ее искать. Глупо, глупо. Наверное, Сима уже забыла про нее, решила, что та передумала. А Максим скорее всего звонил. Жаль, что она не рассказала ему про свой отъезд, не успела.

Через некоторое время, люди в черном направились в ее сторону. Ратмир, как всегда, шел впереди. Приблизившись к ней, он долго рассматривал ее сверху, придирчиво, как поспешно купленную вещь. Наконец он произнес:

– Кто твой отец?

– Ты сам знаешь, – Вере надоело быть спокойной и удобной.

Она уже немного привыкла к обстановке. Но Ратмир быстро уловил этот ее порыв и сел на корточки прямо перед ней.

– Девочка, ты думаешь здесь все тебя знают? Нет. Давай-ка я расскажу тебе почему.

Ратмир опустился так резко, что Вера вздрогнула. В нем было что-то неестественное, наносное, как будто он был наполовину куклой, наполовину животным.

– Все люди, которых ты встретила бы здесь, если бы вышла наружу, не слушают весь этот шум через наушники, не смотрят на экраны, не пользуются линзами. Мы все живем настоящей жизнью, и наши мысли, наши внутренние ресурсы принадлежат только нам. Поэтому мы не знаем мелких актрис однодневок, которые снимаются в продажных бесконечных телешоу.

Вере хотелось ответить ему что-то резкое и колкое, но она сдержалась.

– Мой отец – Артур Вайцеховский.

– Тот самый! – воскликнула девушка.

– Тебе, я смотрю, позже всех отстригли уши, раз ты такая продвинутая? – зло огрызнулась Вера.

Девушка посмотрела на Ратмира, но он пропустил это мимо ушей.

– Кто он такой, кроме того, что он министр? – после паузы спросил он у девушки.

– Он возглавляет производство всего контента: музыка, телешоу, подкасты – все, – с вызовом ответила Вера, опередив девушку.

– Не может быть, – выдохнул Ратмир.

– Вам не кажется странным, что мы выловили эту принцессу в поезде, который шел из Центра к Территории? Что, если это шпионаж, может быть нас хотят подставить? – спросил Полный.

– Какой Территории? – не удержалась Вера.

– Хороший вопрос, Санчо. И правда – что ты делала в этом поезде?

– Ехала к подруге.

– Почему не на машине?

– Не хотела садиться за руль.

– А твой отец? Почему же он не подбросил свою красавицу в такую даль?

– Не твое дело! – выпалила Вера.

– Что ж, в любом случае, ты выбрала не самый удачный день для путешествия, – подытожил Ратмир. – Теперь скажи нам, как с ним связаться.

– Зачем он вам?

– Это тебя не касается.

– Еще как касается. Если вы хотите причинить ему вред, придется убить меня. Валяйте, мне не страшно.

Вера так и не поняла потом, откуда в не появилась эта храбрость и наглость, но что-то внутри нее восстало против этих странных людей. Ратмир, похоже, положительно оценил этот ее порыв.

– Мы свяжемся с ним, скажем, что ты у нас, и под страхом твоей смерти потребуем, чтобы он остановил насильственное вживление наушников в организм людей.

– Да что с вами не так, почему вы повернуты на этих наушниках?! – не выдержала Вера.

– Потому что те, кто носит встроенные в свое тело наушники, не имеет над собой власти. Он не может их вытащить, не может добиться тишины, не может услышать себя. Они как зомби – все те, кому не удалось купить себе тишину, как твоей семье. Если у тебя нет денег – ты не достоин ничего, твои мысли не достойны внимания, ты просто материал, как цемент или картон. Мне ничего не стоит убить тебя, девочка. Поэтому прямо сейчас скажи, как нам связаться с твоим отцом.

Пока Ратмир говорил эту речь, что-то неуловимое изменилось в его лице. Это было похоже то ли на лихорадку, то ли на опьянение или сильнейшее вдохновение, близкое к сумасшествию под сильнейшими веществами. В этот момент его черты не были ожесточенными, они стали какими-то другими – мягкими, устремленными в какое-то одному ему видимое настоящее и будущее.

– Я ничего вам не скажу, – произнесла Вера, стараясь не выдавать своего волнения.

– Хорошо, тогда побудь здесь одна и подумай еще. Пойдем отсюда, – кивнул Ратмир своей свите.

С этими словами они ушли, заперев дверь спортивного зала на ключ. Вера бессильно опустилась спиной на мягкий мат – потолок был высоким, белым, покрытым известкой. Стоило ей немного расслабить мышцы спины и успокоить дыхание, как глаза у нее сами собой наполнились слезами, а тело прошила мелкая нервная дрожь.

8:00, утро. В это утро Мариус, пожилой инженер завода по производству передовых бытовых изделий, проснулся особенно рано. Уши все еще саднило, марлевая повязка была темной, с потемневшими кровавыми пятнами, надо было ее сменить. Но он лежал на кровати, несмотря на то, что уже проснулся. Он не привык просыпаться вот так, в тишине. Она оглушала, давила на саднящие уши сильнее и настойчивее, чем самый назойливый шум. Мариусу было шестьдесят лет.