– Значит, если папа не бросит Нинку, меня ожидает то же самое? – ужаснулась Шура.

– Здесь я тебе не советчик. Нельзя предугадать, как оно обернётся. Моя мамка говорит, один Бог ведает, кому какая судьба написана в книге жизни. И против этого переть бесполезно…

Николай сидел возле телефона с рюмкой водки. После ухода Шурки Нина прижалась к нему на минутку и уехала.

– Вернётся твоя Шурочка, поверь мне, – бросила она на прощание.

Мужчина испереживался, гадая, где сейчас его дочурка. Он позвонил классной руководительнице, но та не владела нужной информацией. Дала лишь несколько номеров Шуркиных одноклассниц. Правда, без малейшего предположения, с кем Шура дружит, ведь девочка всегда сторонилась прочих детей.

Расставшись с женой, Николай несколько лет приходил в себя: то фантазировал, что Светлана вернётся, то грустил и засыпал с надеждой увидеть любимую во сне. Каждый её звонок проживал неделями. Роман с соседкой Ритой был попыткой забыться и научиться существовать без любви, просто повинуясь естественным инстинктам. И только чувства к Нине разбередили его душу и задели за живое. Снова возникло желание жить и чувствовать, быть мужчиной, а не только отцом. Нина так прочно вросла в его сердце, что он не мог представить себе, как откажется от неё и вместе с тем от частички себя ради прихоти дочери. Шурка, наверное, никогда не примет ни одну женщину…

Николай вздохнул и залпом опустошил рюмку. Что ж, видать, судьба такая: бросить любимую ради ребёнка… Шурка и без того лишена самого главного – матери. А он уж как-нибудь перетопчется…

Мужчина спал за столом, опустив голову на руки, когда вернулась притихшая и печальная девочка. Пустая бутылка валялась на полу, красноречиво указывая на метод, которым отец снимал стресс.

– Пап… – позвала его Шура. – Я вернулась.

– А? Что? Кто… Шурка! – Отец пьяно скривился в улыбке.

– Ты пил! – с возмущением выдохнула дочка.

– Да… пил, – пролепетал Николай. – Зато ты вернулась. Я ждал тебя…

Алекс:

– Привет, друг. Что такая грустная?

Шура:

– Привет, друг. Да так, отец опять вынудил… С этой Ниной своей совсем с ума сошёл! Пришлось обидеться.

Алекс:

– Не разговариваешь с ним? Дуешься?

Шура:

– А то! Это я умею. Пусть подумает.

Алекс:

– А я попросил маму курицу купить, хочу сам зажарить. Тушка уже разморозилась. Подскажи, как её брать, чтобы из рук не убегала? Она скользкая!

Шура:

– Разумеется скользкая! Надо помыть и солью с приправой натереть. Ещё можно майонезика добавить. Держи за ногу! Впрочем, у меня они часто убегают на пол, хи-хи.

Алекс:

– Помню, как вместе её у тебя на полу ловили, ха-ха. А зачем мыть? Я думал, она уже готовая продаётся. На упаковке так и написано.

Шура:

– У вас, может, и готовая. А у нас мыть надо! Мы всё моем, так надёжней.

Алекс:

– О ’кей. Пока, друг!

После скандала отец с дочерью о Нине больше не заговаривали. Жизнь вошла в привычную колею. Как и прежде, по вечерам собирались в зале: Шурка рассказывала про свои девичьи дела в школе, отец – о новом проекте на работе. Как-то папа поделился новостью, что ему пообещали помочь с расширением жилплощади: всё-таки он верой и правдой служил предприятию более десяти лет.

Алекс:

– Привет, друг!

Шура:

– Привет, друг! Ой, а я сегодня к Алине домой бегала, Влада видела! Он на меня посмотрел так нежно… Такой заботливый, спросил, как дела с отцом и Ниной.

Алекс:

– Эх, Шурка, смотрю, такими темпами про меня, старого друга, совсем забудешь! Все мысли об этом Владике… А ведь я тоже интересуюсь твоими делами.

Шура:

– Не переживай, Алекс. Ты для меня на первом месте, вроде брата.

Алекс:

– Вот-вот, «вроде брата»…

Николай страдал. С Ниной они продолжали встречаться тайно. Происходило это преимущественно в гостинице или у неё дома, когда пожилая тётка, блюстительница старых нравов, ночевала на даче. В противном случае родственница извела бы племянницу разговорами о близости только после свадьбы, единственном союзе на всю жизнь и прочей несбыточной ерунде.

Нина по-прежнему была нежна, ласкова и весела. Лишь иногда она вдруг глубоко задумывалась и как бы отстранялась, отгораживалась от Николая и его чувств. Речи о свадьбе не заводила. Мужчина тоже молчал на эту тему. От каждой редкой и потому волнительной встречи он получал целую бурю эмоций, еле скрываемых от дочери. Виделись любовники нечасто, поэтому время на разговоры не тратили. Любознательная Ниночка с удовольствием составляла возлюбленному компанию в походах на выставки и концерты. Вот только Коле в такие вечера приходилось лгать Шурке то о внезапном вечернем совещании, то о встрече со школьным товарищем.

Шли годы. Шурка росла и готовилась оканчивать школу. На выпускном Николай не сдержал сентиментальную слезу, когда его дочери вручали аттестат. Какая же красивая его Шурочка! Жаль, мама не видит… Впрочем, та уже давно забыла о дочери.

Перед выпускным девушка всю ночь не спала, с вечера накрутив волосы на бигуди. Боже, на что готовы женщины ради красоты! Николай бы так не смог. Однако дочкины мучения того стоили: блестящие шоколадные локоны игриво струились по тонкой спинке, приковывая взоры юношей. В нарядах Николай разбирался плохо, но приталенное средней длины голубое платье выгодно подчёркивало фигуру и начавшую наливаться грудь. Выпускники уехали кататься на всю ночь по городу, поэтому Коля осмелился пригласить Нину к себе.

Женщина с опаской разулась. Давненько она не посещала эту квартиру. Здесь царила строптивая Шура, поэтому чувство напряжения и дискомфорта не отпускало. Нина неплохо относилась к любовнику и при иных обстоятельствах не отказалась бы связать с ним свою жизнь, но его дочь представляла для неё серьёзную преграду. На месте Николая Нина никогда бы не позволила Шуре так командовать. Неужели из-за дочкиных капризов мужчина должен оставаться холостяком?

Николай провёл любимую на кухню. Вдвоём они накрыли на стол. Еду час назад доставили из ресторана. Коля не рискнул использовать их с дочерью продукты: девушка непременно заметит, сама же покупала.

Мужчина просто таял, слушая любимый голос, и наслаждался присутствием Нины в его квартире. Как же ему этого не хватало! Общего ужина, обсуждения событий дня, нетерпеливых взглядов, якобы нечаянных прикосновений, предвкушения близости…

Нина рассказывала о своих воспитанницах. На прошлой неделе она возила подопечных на соревнования в областной центр. Следом за ними на стадион приехала мама одной из девочек, порядком пьющая дамочка. Оленьке было очень неловко за родительницу, она стеснялась, не знала, куда деться от стыда. Перед выступлением юным гимнасткам необходимо было настроиться, привести себя в должное состояние духа, но помятую женщину с бутылкой в руке, бросающуюся со всеми обниматься, это не волновало. Пришлось вызывать охрану и просить удалить мамочку…

– Я люблю тебя! – признался ликующий и удовлетворённый Николай после того, как оба утолили свою страсть.

– Коленька, я тоже тебя люблю. Но нам нужно серьёзно поговорить, – собравшись с духом, начала Нина. – Я ни разу за эти годы не поднимала вопрос нашего будущего, понимая, как всё сложно из-за Шуры… Но твоя дочь выросла. А мои годы летят стремительнее, чем секунды на турнире. И твои, кстати, тоже. Когда мы перестанем прятаться? Я хочу, чтобы ты открыто забирал меня с работы, хочу утром варить нам с тобой кофе. У меня нет собственных детей, хотя я хотела бы их иметь. Не всё же мне с чужими заниматься… Когда ты откроешься? Шура довольно-таки взрослая – пусть позволит тебе жить своей жизнью.

– Ниночка, я поговорю с ней, – помрачнел Николай. – Только умоляю тебя, подожди капельку, а? Я улучу подходящий момент и всё ей про нас расскажу.