К вечеру они прошли километров двести вдоль реки. Только один раз им попалась небольшая деревушка рыбаков. В поселении отсутствовал даже самый примитивный радиопередатчик, так что никаких новостей жители не знали, но, самое главное, и не могли ничего сообщить сторонникам Быкошвилли, если бы даже захотели.

В разговорах с местными жителями выяснилось только, что деревню не раз посещали отряды, посылавшиеся Хиггинсом на поиск лаборатории Опер Геймера, но, кажется, ничего они так и не нашли.

Капитан и лейтенант уже готовы были отбыть далее, потому что аборигены достали их просьбами о выпивке, а на УАПе оставалось не так уж много спиртного, но тут совершенно случайно один старый охотник вспомнил, что когда-то километрах в ста севернее в лесу на берегу океана видел странную картину: абсолютно голого человека с автоматом. Человек, казалось, возник ниоткуда, некоторое время прятался в траве, затем пробрался к опушке леса, наблюдал за морем, а потом вдруг исчез: только что он стоял, опираясь на ствол сосны – и вдруг исчез, как ни бывало!

Охотник не стал выходить из-за кустов, потому что к чужакам, которые хоронятся, а, тем более, голым, здесь всегда относились подозрительно. Через некоторое время охотник снова наведался в это место и снова увидел того человека, но на этот раз уже одетого и на небольшом вездеходе, вместе с которым незнакомец снова и исчез. Потом в этот район зачастили боевые гравилёты хиггинсовцев, и охотник поспешил оттуда убраться.

Выслушав этот рассказ, изобиловавший всякими просторечными выражениями и причмокиваниями, символизирующими желание опохмелиться, капитан и лейтенант переглянулись.

– Вот я чувствую, что мы на правильном пути! – убеждённо заявил капитан.

– Возможно, – кивнул лейтенант. – Тут, действительно, есть что-то интересное. Признаю, твоя убеждённость была правильной.

Стоявший рядом староста деревушки не выдержал и спросил у капитана:

– А в столице-то что творится? У нас тут были слухи, что скинули Хиггинса, но ничего больше мы и не знаем.

– Это точно, – подтвердил капитан. – Хиггинса больше нет.

– Славно! – улыбнулся староста. – А то мы уже подумали, что кончилась наша спокойная жизнь. Они ведь, хиггинсовцы, когда последний раз тута были, этого вот, Опер… или как там его, искали, заявили, что мы ребят своих должны в армию им отправлять, поставки продовольствия для правительства специальные делать и много чего ещё. Прежнее-то правительство тоже было никудышное, но нас-то не трогали, а тут мы уж, было, заволновались. Вы-то как: от нового правительства будете или сами по себе?

Капитан бросил немного озадаченный взгляд на лейтенанта – тот скорчил утвердительную рожу.

– Мы-то, да, – Капитан почесал затылок, – от самого, что ни на есть, нового. Остались кое-какие проблемы, но мы их решим…

– Что, не всех хиггинсовцев ещё добили?

– Ну, в каком-то смысле, не всех. Но добьём, обещаю, и очень скоро! Мы установим новый справедливый порядок на нашем родном Попое: никаких поборов, чрезмерных, я имею в виду, с населения. А уж если и будет какой-то там налог – ну, сами понимаете, нельзя без налогов, то государство и чиновники эти сборы отработают, собаки, на благо народа, так сказать. Я вообще установлю такой справедливый порядок…

Лейтенант кашлянул, и капитан замялся на середине фразы. Староста и несколько стоявших рядом жителей посёлка внимательно смотрели в рот Колоту Винову.

– В общем, – продолжал Колот Винов, – мы сделаем так, чтобы народ мог вздохнуть, наконец, спокойно. Да и мы сами тоже, – добавил он.

Староста прокашлялся:

– Я так понимаю: нас бы в покое оставили – мы и будем спокойно дышать.

– Вы умный человек, – Капитан внимательно посмотрел на старосту. – Вас как зовут?

– Жуковым кличут. Иваном, стало быть.

– Вот что, Иван, – Капитан доверительно положил старосте руку на плечо. – Подожди!

Подчиняясь неожиданному порыву, он вскарабкался на УАП, вытащил из кабины бутылку «Особой попойской» и протянул её старосте.

– Это в залог моих слов и вашей к правительству лояльности…

– Чего-чего? – не понял Ванька, с радостью заграбастывая царский по здешним меркам подарок.

– Лояльности, говорю, – пояснил Колот Винов. – Это значит —преданности.

– Да мы завсегда преданы хорошим людям, которые народ понимают! – Счастью старосты не было предела, а все, стоявшие вокруг аборигены с завистью зыркали глазами на бутылку.

– Помяни моё слов: придумаю, как сделать так, чтобы всем стало лучше, – уверил капитан, заметив пристальный интерес народа к выпивке.

– А вы, стало быть, вес в новом правительстве имеете? – В голосе старосты слышалось безграничное уважение.

– Ну, имею, имею. И он имеет, – Капитан кивнул на лейтенанта. – Здесь мы, можно сказать, с секретной миссией: выясняем, как это самое лучше сделать. И сделаем…

– В смысле – выпивки? – с надеждой спросил охотник, которому было обидно, что бутылка досталась не ему, рассказавшему кое-какую интересную информацию.

– И в этом смысле тоже, и во всех остальных смыслах. Прощайте, друзья, прощайте. Нам пора дальше в путь. А вы ждите и надейтесь: обязательно станет лучше. Ведь если не надеяться, то зачем тогда жить? Можно пойти и в реке сразу утопиться, верно?

В толпе подобострастно засмеялись.

– Пора! – Капитан уже с мостика УАПа помахал всем рукой. – До встречи!

Они выехали в указанном охотником направлении, несмотря на советы старшины заночевать в посёлке: теперь, когда, казалось, загадочная цель, которую капитан толком и не представлял себе, близка, он особенно спешил.

Начали опускаться сумерки. К несчастью выяснилось, что бандиты на Ка-Клоа испортили автомат ночного управления. Вести УАП впотьмах по сильно пересечённой местности было небезопасно, и капитан устроил привал, укрыв машину в глубоком овраге от возможного наблюдения с воздуха. Они ещё раз попытались прослушать эфир, но теперь уже замолчала и центральная правительственная станция. Это могло говорить о том, что мятежники пали, но могло и означать чёрти что.

Почти стемнело, когда капитан и лейтенант уселись под навесом крутого берега оврага и разогрели концентраты. Угольно-чёрное небо расцветили сгустки причудливых созвездий.

– Да, – сказал лейтенант, разливая по стаканам «Перцовую Астероидную», которую ещё не вылакали бандиты, – надавал ты обещаний простому народу. Как думаешь выполнять-то?

– Ладно, – отмахнулся капитан, поднимая стопку, – как-нибудь выполню.

Они выпили. Лейтенант крякнул.

– Это, между прочим, вопрос серьёзный, водки ты им, конечно, можешь дать, но дело не только в этом…

Капитан кивнул, прожёвывая кусок прессованного мяса.

Лейтенант несколько секунд смотрел на него, затем протянул руку и налил ещё по стопке, поставил бутылку и взял свой стакан. Теперь уже капитан смотрел на него пристально. Лейтенант молчал.

– Ну и?… – Капитан нарушил молчание, не отрывая взгляда от лейтенанта. – Я же вижу, что ты хочешь что-то сказать. Если уж начал – говори. Мы же соратники, я так понимаю?

– Ты всё правильно понимаешь, – кивнул д'Олонго. – Я вот что хотел тебе сказать…

Он снова замолчал, уставившись в одну точку. Капитан выжидающе смотрел на него.

– Знаешь, – сказал, наконец, лейтенант, – у меня в голове крутятся всякие мысли…

– Вот я и чувствую, что крутятся, – немного насмешливо вставил Колот Винов.

– Подожди! – Лейтенант поднял руку. – Дай я выскажусь. Так вот, у меня крутятся всякие мысли, и я, как уже говорил, порой не понимаю, откуда они берутся. Я, казалось бы, помню что-то про Землю, но я что-то уже не уверен, что я вообще был на Земле…

– Вот тебе раз! – воскликнул капитан.

Д'Олонго протестующе помотал в воздухе пальцем:

– Да подожди! Я вроде бы что-то помню из Земной истории, но не уверен, что учил её и вообще что-то такое даже читал. Но дело не в этом! Я теперь уже не землянин, я твой соратник, подчинённый, приятель, друг – называй, как больше тебе нравится. Я хочу дать тебе совет относительно устройства государства, совет, который, вроде бы, исходит из всего знания Земной истории, хотя, я её и не знаю…