Наконец, отметим ещё одну интересную особенность журналистики в «Территориэл Энтерпрайз». Р. Паурс в своей книге о Марке Твене образно охарактеризовал коллективный дух такой американской газеты, как «журналистская контркультура». «Журналистская контркультура сплотилась в «Энтерпрайз» и сочинила экспромтом литературные срочные новости, которые уловили крепнущий голос самоопределившейся Америки»[75]. В этой витиеватой фразе главным для нас является сочетание двух различных речевых пластов в одном определении. Журналистика существовала в своеобразном симбиозе с формами словесности фронтира. Установка на объективность была важной, но не единственной. Процветал жанр небылицы (англ. «tall-tale»,) изначально имеющий устную природу[76]. Здесь принципиально то, что в игру вовлечён не только автор, но и слушатели. А также близкий небылице по духу розыгрыш (англ. «a practical joke»). Видимо, для редактора «Территориэл Энтерпрайз» было вполне естественно, что строгие информационные заметки Сэмюэла Клеменса непредсказуемо чередовались с юмористическими вещами, главная цель которых – развеселить себя и публику. «Контркультура» журналистов выражалась ещё и в том, что многие авторы любили подшучивать друг над другом прямо со страниц газеты, представляя читателям свои весёлые баталии.

Например, Сэмюэл Клеменс достаточно регулярно обменивался колкостями со своим коллегой и близким другом Дэном де Квиллом (псевдоним Уильяма Райта). В апреле 1864 года приблизительно в одно и то же время появились их «новостные заметки». «Устрашающий инцидент с Дэном де Квиллом» («Frightful accident to Dan de Quille») в причудливых выражениях описывал падение Де Квилла с лошади – предполагалась, что это создаст комический эффект. Такие розыгрыши почти полностью построены на приёме буффонады. В утрированном ключе высмеивались внешние несуразицы и конфузные положения – нестыковки, драки, ссоры, падения… Признаем, что такой юмор не отличался утончённостью, хотя иногда Сэмюэл Клеменс использовал языковую игру. Например, морскую лексику: Дэн «развернулся на якоре» («he was swinging»), «колено левого борта» («larboard knee»), «рудерпост противника» («rudder-post of the adversary») и т. п. Ответ не заставил себя долго ждать: в том же месяце вышла заметка де Квилла «Марк Твен берёт урок мужественного искусства» (речь идёт о боксе), написанная в подобном же ключе: «С наступлением темноты он рискнул продолжить, имея нос, раздувшийся до размера нескольких портерных бутылок (огромный, воспалённый и мясистый потрёпанный нос), чтобы получить совет по поводу его ампутации»[77].

Итак, рассмотрев материалы Сэмюэла Клеменса, выходившие из-под его пера в газете «Территориэл Энтерпрайз», мы пришли к нескольким выводам. Самый главный из них заключается в том, что американская журналистика западных штатов в середине девятнадцатого века, несмотря на интенсивное развитие массовой прессы, была ещё далека до этических стандартов, которые будут сформулированы в следующем столетии. Именно в 60-х гг. XIX в. впервые был введён принцип отрывистой лаконичной подачи информации, что, однако, не мешало журналистам развлекать читателей шутками со страниц той же газетной полосы. Как отмечал Д. Андервуд, «Американские газеты <…> включали заурядные статьи и народный юмор, бессистемные новостные сообщения и напыщенные, чересчур сентиментальные сочинения <…>»[78].

«Колонки местных новостей» Сэмюэла Клеменса часто начинались не новостью, а юмористической зарисовкой. Но если даже было наоборот, так или иначе развлекательный элемент присутствовал в них всегда. Композиция колонок была хаотичной: сообщения не делились на логические блоки, а новости на схожую тему могли преподноситься по-разному: сдержанная заметка о реальном судебном разбирательстве или полушутливый отчёт о тяжбе двух владельцев свиней.

Установка на передачу точных фактов и стремление к вымыслу существовали параллельно друг другу. И даже несмотря на то, что «Колонки» могли содержать самые настоящие мистификации, то есть фиктивные новости, выдаваемые за правду, Сэмюэл Клеменс параллельно виртуозно работал с фактами, деталями и точными цифрами.

Прежде всего необходимо пояснить, что, вынося в название параграфа слово «репортаж», мы не подразумеваем, что рассматриваемые произведения Сэмюэла Клеменса точно вписываются в современное определение этого жанра, то есть в общем смысле информационного материала для газеты, написанного по «горячим следам» журналистом-очевидцем события.

Несмотря на то, что в американской журналистике середины XIX века не было строгих жанровых канонов, мы выделяем несколько признаков, по которым некоторые работы Сэмюэла Клеменса для «Территориэл Энтерпрайз» можно отнести к репортажам. Прежде всего, это детализированное описание события и «метод наглядного изображения действительности»[79]. Если заметка и информационная корреспонденция сосредоточены, как правило, на констатации одного значительного факта, то в репортаже важно воссоздать этот факт, то есть личность автора выступает в роли призмы, через которую мы видим и проживаем событие. Важнее всего здесь добиться эффекта присутствия. Как правило, такие репортажи Сэмюэла Клеменса начинались фразами «мы посетили это место вчера» или «сюда мы приехали сразу же».

Хотя репортаж обычно считают динамичным и эмоциональным жанром журналистики, Сэмюэлу Клеменсу не всегда удавалось разнообразить свои материалы увлекательными сюжетами, так как редактор предлагал ему стандартный набор тем, переходящий из номера в номер: описание шахт и участков земли, отведённых под разработку недр, сообщения о новых месторождениях руды, серебра и других полезных ископаемых, «отчёты» о проведении благотворительных балов и заседаний законодательных органов округа… Отметим здесь важный нюанс: если в заметках и корреспонденциях Сэмюэл Клеменс нередко рассказывалновости со слов случайного очевидца или же опирался на соображения «свидетелей», которые могли быть выдуманы, то в репортажах (и это один из основных критериев, по которым мы выделяем эту жанровую группу) он непременно являлся участником события. Некоторые из этих работ автор уже подписывал псевдонимом Марк Твен, что свидетельствовало об определённом «протесте» по отношению к монотонной работе, убивающей воображение на корню.

Серия репортажей о шахтах рудничного посёлка, выходивших на протяжении 1862 г., – это, пожалуй, одна из самых скучных глав творческой биографии американского писателя. В критике существует немало суждений о нелюбви Клеменса к таким темам: например, «Он ненавидел иметь дело с цифрами, измерениями и чистыми фактами, которые требовались в материалах, относящихся к шахтам и механизмам»[80]; «Джо Гудман поручил ему писать о котировках акций, прибыли от некоторых из пятисот шахт в горах и публичных мероприятиях города – тот вид механической работы, которая заставляла Сэма лезть на стену от скуки»[81]. Тем не менее для старателей 60-х гг. XIX в. такая информация имела немаловажное значение. Сэмюэл Клеменс не пропускает в этих описаниях ни одну деталь, его репортёрские навыки вполне можно сравнить со стилем учёного: с таким упорством он исследует каждый сантиметр рудника. Автор пишет читателю, который как будто бы спускается вместе с ним в шахту. Визуализируя подробности, ему удаётся придать повествованию больше ритма: «Входя в туннель Испанской шахты на улице А, вы пробираетесь двести пятьдесят футов на ощупь при свете свечи – но вам не нужно считать шаги – продолжайте идти, пока не дойдете до лошади <…> Сейчас вы у границ пласта, и с этой точки несколько штреков разветвляются в различные участки шахты. Не останавливаясь, чтобы полюбоваться этими мрачными гротами, вы спускаетесь по лестнице и задерживаетесь на площадке, где вас огораживает находящийся в разработке лабиринт из крепёжного леса сечением в восемнадцать квадратных дюймов, который простирается перед вами, и позади вас, и намного выше вас, и под вами, пока не скрывается в темноте»[82].