– Ну, семейная жизнь тоже не совсем то… – перебил Андрей, он подумал, что самое время задать свои вопросы: – Со мной в последнее время стали твориться странные вещи… Вот стою я на берегу реки… Или иду по улице, и вдруг все вокруг представляется мне не таким, как есть на самом деле. Вижу все то же, но оно словно другим боком повернуто или вывернуто наизнанку: все то же – но другое…

– Это у тебя третий глаз открылся, – сказал Валерий с удовлетворением. – У индусов нормальное явление: у них у каждого второго третий глаз. Поэтому там никто не работает, лежат себе на улице; что упадет рядом, то съедят. А так, йоги могут, как черепахи, до трех лет не есть. – У него опять подкатились глаза.

– Ну, третий или четвертый, я не знаю, – продолжал Андрей, – но мне это не нравится. Все сразу становится лишним, ненастоящим, каким-то… уродливым…

– Как бы спадает пелена с глаз? – вставил Валера. – Все кажется пустым, ненужным… Это покров Майи.

– Какой покров?

– Майи – богиня древнеиндийская. Я не буду тебе всю мифологию пересказывать, – речь гуру становилась все более вялой. – Короче: реальный мир это – обманчивый покров, который она набрасывает на наше сознание. На самом деле его нет, он – иллюзия. Иногда этот покров приподнимается, и мы видим все пустым, лишенным смысла…

– Нет, смысл как раз есть, но какой-то нехороший. Словно это не люди, а насекомые… а насекомые наоборот кажутся людьми… Они как бы сравнялись, и между ними нет больше разницы. И словно все это… – теперь Андрей обвел вокруг рукой, – чья-то злая игра…

Валера зевнул и закрыл глаза, так он лежал довольно долго. Видно было, что он потерял интерес к разговору или неожиданно обессилел, "иссяк духовно". Затем открыл глаза и сказал:

– Ну да, все правильно… Я тебе потом одну книжку дам почитать, а сейчас вздремну, если не возражаешь.

Валера отвернулся к зашторенному окну, дав понять, что разговор окончен.

– А где Зернов живет? – спросил Андрей перед тем, как уйти.

– Я тебе потом по карте покажу, – сказал, не поворачиваясь, гуру.

Андрей взял книгу и тихо вышел, притворив за собой дверь. Он сел в своей каморке и попробовал читать, однако чтение давалось с трудом. И не из-за сложности текста или пустоты содержания, а из-за выталкивания его другими мыслями. "Надо домой подаваться", – снова подумал он. Но уехать, не попрощавшись с хозяином, было не вежливо, тот же спал и неизвестно, когда проснется, Андрей решил пойти погулять. На этот раз он выбрал маршрут, который советовал вчера Валера: через деревню и сразу к реке.

Там ничего примечательного он не увидел: заливные луга, пасущиеся на них лошади, черные лодки у берега.

Вернувшись с прогулки, он застал гуру под навесом с книгой в руках. Андрей объявил, что ему надо ехать.

– Остался бы еще, воздухом подышал, – сказал Валера и тут же закричал видневшимся в огороде Матанге и Борисычу: – Эй, идите попрощайтесь с человеком – он уезжает!

– Приезжай еще, – поднялся он, чтобы проводить Андрея, – летом здесь хорошо, а грибов-ягод – хоть косилкой коси!

– Приезжайте еще, – сказала Сидхайка, выглядывая из окна кухни. Матанга надергала ему "в город" незрелой редиски и петрушки. Борисыч молча пожал руку и пошел открывать ворота.

Андрей посигналил на прощание в твердой уверенности, что никогда больше сюда не вернется и вряд ли кого-нибудь из них еще встретит. Оглянулся, но увидел только Борисыча, закрывавшего ворота.

Сразу стало легко и свободно, как бывает всегда, когда уезжаешь из какого-либо места, словно освобождаешься от него (от этого места: от того, что связывало тебя с ним), от людей этого места и от каких-то установившихся с ними отношений. Впереди была прямая деревенская улица, она звала и затягивала в быстро сокращающуюся перспективу. Андрей нажал на газ, "молния" словно почувствовала его настроение – загудела, но быстрее не поехала. Он выскочил на шоссе: снова начали поворачиваться по сторонам одетые свежей зеленью леса и перелески, поднявшиеся озими и траурные пашни, болота и черные избы.

Не доезжая до районного центра, Андрей увидел у обочины вишневый джип. Что-то насторожило его: и стоял он криво, и задняя дверь была распахнута, закрывая ему проезд. Он сбавил скорость. В джипе что-то происходило, какая-то возня. Вдруг на дорогу из открытой двери, пятясь задом, выскочила девушка в брюках ─ он узнал недавнюю пассажирку. За ней наполовину вывалился коротко остриженный коренастый субъект в тенниске, весь розово-красный, включая белки глаз. Он держал девушку за волосы и тянул назад в машину, а та лупила его сумочкой по голове. Андрей начал притормаживать. Верх брала девушка, она вырвалась и уже сама тащила коротышку из машины, ее противник слабел и сползал на асфальт. Но тут с водительского сиденья поднялся остриженный верзила в спортивном костюме. Он обошел машину и с разворотом ударил девушку ногой в живот. Она отлетела на середину дороги, а верзила стал запихивать своего друга в машину. Андрей остановился у обочины, вышел из машины.

– Тебе чего, патлатый?.. – спросил рослый каратист. Однако Андрей не успел ответить: мозг затопила ярость, на глаза опустился мрак. Следующее, что он видел, это задранные вверх ноги скатившегося в канаву великана. Предшествующее мгновение почему-то всегда, ускользало от его внимания.

Андрей помог подняться девушке: на брюках у нее висел вырванный клок, кофточка была в пыли, сама она тяжело дышала. Коротышка тоже попытался выйти из машины, но Андрей затолкнул его обратно и захлопнул дверцу.

– Что случилось? – спросил Андрей у девушки, помогая ей отряхнуться.

– Всё, блядь, брюкам пиздец, – сказала она, дыша еще радостью боя, и пытаясь приставить клок на место. – Новые брюки изорвал, сволочь!– закричала дико коротышке. Тот из окна выставил средний палец.

– Что все-таки произошло? – повторил вопрос Андрей.

– Не хотят платить – пассажжжиры… – последнее слово она выговорила с особым презрением. —Ты смотри, козел, что с брюками сделал! —закричала она пронзительно, и опять из машины показался палец.

– Сколько они тебе должны? – спросил Андрей.

– Стольник несчастный зажали! – крикнула девушка, чтобы и коротышка слышал. – Стольник – такса за минет!

Андрей подошел к задней двери джипа, открыл ее, взял коротышку за горло – из пунцового тот стал багровым – и достал из кармашка на груди рулончик денег. Вытащил несколько бумажек, остальное вернул владельцу.

– Платить надо за удовольствие, – сказал ему назидательно Андрей.

– Какое удовольствие!.. – возмутился тот, еле ворочая пьяным языком. – Она меня укусила.

– Так машину тряхнуло, – возразила девушка. – Надо было на дорогу твоему другу смотреть, а не назад.

– В общем, за брюки и… за все, – сказал Андрей, отдавая девушке деньги. – Поехали, я тебя подвезу. Тебе куда?

– В город.

Она села вперед, вытряхнула из туфель песок и захлопнула дверь. Сначала они ехали молча. Девушка достала платок с зеркальцем и стала стирать размазанную краску с лица, нашла в сумочке помаду (сама сумка и содержимое – все какое-то жалкое, копеечное; там же лежала бутылка с водой и салфетки), повернулась к свету, накрасила губы. Затем занялась коленом: разглядывала через дыру ссадину, слюнявила палец, растирая кровь и грязь. Но по ней было видно, что, несмотря на потери, она довольна исходом боя.

– Обработай одеколоном. Есть одеколон или духи? – посоветовал Андрей.

Она нашла маленький флакончик и, перевернув на палец, смазала колено, запахло приторными духами. Вынула из сумки пачку сигарет, предложила Андрею – он отрицательно качнул головой, – щелкнула несколько раз зажигалкой, клацнула сумочкой. Они въехали в райцентр, миновали шашлычную и на выезде Андрей спросил:

– А подруга где твоя?

– Дома осталась – корррова! – процедила сквозь зубы девушка. Наклонилась вперед, пытаясь приколоть вырванный лоскут к штанине булавками.

– Почему – корова?– пожал плечами Андрей.