Бел-ибни запретил врачам говорить ей об этом.

Наместник каждый день навещал супругу. Вот и в этот раз он пришёл к ней, принёс сладости, охлаждённый сок и фрукты.

– Ну как ты? – спросил Шерруа-этеррит наместник.

– Мне уже получше, дорогой! – ответила ему сестра Ашшурбанапала. И тут же, переведя дух, спросила Бел-ибни: – А брат знает, что со мной произошло?

– Он уже оповещён. Он прислал двух египтян, лучших врачей при Ниневийском дворе, которые будут месяц за тобой ухаживать, и они же тебя попытаются вылечить.

– Может, они меня поднимут на ноги? – произнесла c некоторой надеждой Шерруа-этеррит, вперив мечтательный взгляд в потолок.

– Я на это надеюсь, – слегка дрогнувшим голосом ответил ей великан-халдей.

Лицо Шерруа-этеррит расплылось в счастливой улыбке. Нянька принесла к ней малолетнего Шаррукина. Увидев маму, он протянул к ней ручонки. Няня усадила полуторагодовалого первенца Бел-ибни рядом с матерью. Шерруа-этеррит попыталась приласкать сынишку, но у неё не хватило сил даже для этого, и Шаррукин заплакал. Его пришлось тут же унести.

Бел-ибни вышел из покоев супруги и тотчас же вызвал к себе Киккию и начальника стражников Шаразара. Оба мужа уже вскоре предстали перед губернатором. Бел-ибни их обоих спросил:

– Ну, хоть что-то вы выяснили?

– Это было покушение на тебя, наместник. Тебя пытались убить, – первым ответил градоначальник Ура.

– Ну, это мне и самому понятно! Но кто это сделал? А вернее, кто направлял руку этих убийц?

Шаразар приблизился к халдею-великану и протянул ему лоскут окровавленной рубахи и пряжку от ремня.

– Вот это мои люди нашли в том месте, откуда в тебя, наместник, стреляли. По всей видимости, убийц было трое, и одного из них твоя супруга успела ранить копьём. Там же мы нашли следы крови и часть разорванной одежды. Раненого убийцы унесли с собой. Мы их сейчас ищем. Впрочем, я уже могу предположить, что, по меньшей мере, один из наёмных убийц был вавилонянином…

***

Когда Набу-ката-цабат узнал, что покушение на великана-халдея, наместника Ура, оказалось неудачным, он тут же помрачнел. Ему очень не нравилось, когда у него что-то начинало идти не по тщательно разработанному плану. Теперь, после сорвавшегося покушения на Бел-ибни, наместник Ура, несомненно, поведёт себя чрезвычайно осторожно. Перед визирем предстал Беларат, которому подчинялись стражники в столице Мира. Взгляд визиря не предвещал ничего хорошего. Набу-ката-цабат долго молчал, и Беларат уже совсем струхнул. Наконец-то визирь негромко, как бы сквозь зубы заговорил:

– Ты кому поручил устранить великана?

– Это трое моих самых доверенных помощников. Правда, одного из них смертельно ранили.

– А почему тогда эти люди не справились с порученным им заданием?

– Боги оказались на стороне халдея.

– Боги, говоришь?

Беларат закивал головой.

Визирь хотел наорать на Беларата, но сдержался. Он прошёлся по залу и остановился прямо напротив начальника стражников. Беларат был почти на голову выше визиря. Набу-ката-цабат заглянул ему в напуганные глаза:

– Одного из наёмных убийц уже нет в живых?

– Он в царстве теней, господин. Его на полпути из Ура закопали, так что никто его не найдёт.

– Двое оставшихся в живых пусть немедленно отправляются вслед за дружком!

– Но…

– Никаких «но»! – сорвался на крик Набу-ката-цабат. – Сейчас люди великана начнут их искать, а к ним вскоре подключатся и ищейки Главного глашатая, и рано или поздно, но те или другие обязательно выйдут на этих олухов. И если их схватят, то под пытками твои недотёпы наверняка во всём признаются! Они расскажут, кто им приказал убить Бел-ибни, а это значит, будет названо твоё имя!

– Я всё понял, господин! – Беларат приложил правую руку к груди.

– Ступай! И выполняй, что я тебе приказал!

Как только удалился Беларат, визирь велел подготовить ему колесницу и отправился во дворец к зятю.

***

Шамаш уже всё знал. Когда визирь к нему вошёл, то он сразу же обратил внимание на то, что его зять был не просто встревожен, а необычно бледен. Они в зале остались одни. Вавилонский царь выгнал из своих апартаментов даже опахальщиков.

– Ну и что теперь нам делать? – спросил Набу-ката-цабата Щамаш.

– А ничего страшного не произошло, – ответил встревоженному зятю визирь. – Тех, кто не исполнил приказ, уже к вечеру не будет в живых – и концы в воду! Нас не заподозрят! Клянусь Мардуком!

Шамаш потянулся к кубку с вином, и на этот раз визирь не стал его останавливать. «Пусть уж заглушит свой страх в винных парах, – подумал про себя Набу-ката-цабат. – А то ишь, от переживаний стал белее стенки! Струхнул родственничек, как пить дать, струхнул! Ему в самый раз сейчас напиться! Главное, чтобы он не ушёл опять в долгий запой!»

Шамашу одного кубка показалось мало, и он налил себе второй. Он старался сейчас не смотреть на тестя.

«И что я повёлся на амбиции этого жирного и самодовольного типа? – подумал Шамаш. – Жил бы сейчас спокойно и не переживал бы ни о чём! Ну чего мне не хватало? Власти? Да пропади она пропадом уже эта власть, если за неё придётся отдать жизнь! У него же сейчас и так почти всё есть! Тысячи рабов, несколько сотен красивых прелестниц-наложниц, готовых ему во всём угождать, с дюжина дворцов, один роскошнее другого, и весь огромный Вавилон у его ног! Весь! А ещё в его владения входят Опис, Сиппар, Киш и целый ряд других достаточно крупных городов и сотни селений! Ну да, он зависим от младшего брата, но не до такой же степени, чтобы чувствовать себя уж совсем ущербным! Нет, чрезмерные амбиции и тщеславие никогда ни к чему хорошему не приводили! Боги за это всегда наказывают! Может пока не поздно остановиться?»

– Уже поздно, – визирь как будто прочитал мысли зятя. – Отступать нам теперь нельзя! Забудь про сомнения! Просто будем впредь действовать намного осмотрительнее.

Появился секретарь вавилонского царя и сообщил, что его аудиенции просит какой-то египтянин, назвавшийся купцом.

– Да не до него мне! – отмахнулся Шамаш.

Однако визирь велел впустить египтянина. Когда тот вошёл, Набу-ката-цабат сразу определил по его внешнему виду, что это был вовсе и не купец.

Он Шамашу и визирю представился:

– Я Монуэмхет, доверенное лицо фараона Псамметиха. И послан им в Вавилон с особым поручением!

Египтянин преподнёс Шамашу золотую пластину, на которой был выгравирован родовой герб Нехо I, отца Псамметиха.

– Как поживает мой брат, фараон Псамметих? – сразу же смягчил свой тон Шамаш.

– Боги проявляют о нём заботу! Всё у него прекрасно! Правда по-прежнему иногда Египту досаждают правители Нубии, но они уже не так сильны, как раньше, и на юге они теперь не доходят до Фив! Мой господин шлёт тебе привет, царь Вавилонии!

– Благодарю! – откликнулся Шамаш.

– И вот от него подарок, – египтянин вытащил из-за пояса папирус, который был упрятан в деревянный футляр.

– Это письмо? – спросил Шамаш.

– Это старинный трактат.

– Но я не умею читать по-египетски! – поднял бровь Шамаш. – Да и никто в моём окружении не знает ваше письмо, египтянин! Что в этом трактате?

– Он написан по-староегипетски! Позволь, государь, я прочту выдержку из него? Мне знакомы староегипетские иероглифы, и я знаю староегипетский язык.

Шамаш кивнул головой.

Монуэмхет начал читать:

– Фараон Верхнего и Нижнего Египта, а также Нубии, Мероэ и Напаты, а ещё Ливии и Синая, Псамметих, сын Нехо I из Саиского дома, шлёт привет и пожелания процветания своему брату, царю Вавилонии! – Монуэмхет ещё прочитал несколько ничего не значивших предложений и неожиданно перешёл к сути послания. – Мой брат, я могу тебя порадовать! Царь Лидии Гиг заручился поддержкой греческих городов-государств, граничащих с его владениями с юга и запада, и теперь его поддерживают Милет, Смирна, Эфес и города Троады. После того, как Гиг заключил союз со всеми этими государствами, он выдворил послов Ашшурбанапала. Теперь царь Лидии вполне готов к выступлению против Ассирии! Я тоже укрепил свои позиции, и теперь мне полностью подвластен весь Египет! Так что мы, я и Гиг, ждём твоего решения, царь! И если богам будет угодно, то мы выступим совместно и тогда вполне возможно, что мы сокрушим мощь Ассирийской империи! – Монуэмхет, свернув папирус, вложил его в футляр и передал Шамашу.