Так что не всё так плохо было в отношениях между Вавилонией и имперскими властями, однако Шамаша его зависимость от Ниневии всё больше угнетала. Он откровенно тяготился ею.

***

Набу-ката-цабат вернулся из Приморья в приподнятом настроении, так как всё, что он задумал, ему удалось провернуть. Князь Набуэль разумеется не без колебаний, но был вынужден принять сторону Шамаша и его визиря, и у заговорщиков появился новый немаловажный союзник на заднем подворье, который мог нейтрализовать сидевшего в Уре великана. Тесть Шамаша даже уже согласовал с князем первые их совместные шаги. Теперь, как надеялся визирь, положение заговорщиков в Южной Месопотамии значительно укрепилось, и верный Великому царю великан Бел-ибни, управлявший Уром, оказывался зажатым со всех сторон. По существу, если бы не удалось то, что сейчас провернул визирь, то тогда бы ни о каком восстании нельзя было бы и мечтать! Рисковал ли Набу-ката-цабат, когда шантажировал Красавчика? Да, в определённой мере, однако итог его шантажа оказался положительным, и визирь уже не сомневался в халдейском князе. Ему теперь отступать было некуда. Всё было правильно и тонко рассчитано!

Когда визирь появился в вавилонском царском дворце, ему доложили, что Шамаш-шум-укин приболел и никого не принимает.

«Да я-то знаю, что у него за болезнь!» – подумал про себя визирь и уже вслух произнёс:

– У меня очень важное дело! Я должен немедленно увидеться с царём!

И евнух, охранявший покои Шамаша, отступил и открыл перед визирем тяжёлые дубовые двери.

Визирь опять застал нетрезвого зятя в окружении нескольких юных наложниц, которые вовсю его старались обиходить и удовлетворить. Он был облеплен ими как мухами.

– Кы-ы-ыш! Пошли во-о-он, потаскухи!– прогнал развязных девиц визирь и уже недовольно обратился к зятю: – И когда ты закончишь со своим пьянством и развратом? В таком состоянии не делаются великие дела! Ты попусту растрачиваешь силы!

– Ну а что, мы уже готовы к этим великим делам? – криво усмехнулся Шамаш и потянулся к кубку с вином.

Набу-ката-цабат отодвинул его от Шамаша и не дал ему его осушить.

– Хватит пьянствовать! Я привёз хорошую новость!

– Моего сводного братца хватил паралич или он свалился с колесницы и наконец-то свернул себе шею?– криво усмехнулся Шамаш.

– Пока нет! Но, скорее всего, паралич настигнет тебя, если ты по-прежнему будешь так себя вести! Слушай меня, зять, если ты ещё это можешь делать…

– Могу.

– Ну хоть это ты можешь ещё, – хмыкнул визирь и продолжил. – Так вот, мне удалось заручиться поддержкой Набуэля, и он поддержит нас в нужный час!

– Он действительно заверил тебя в своей поддержке?!

Визирь протянул зятю табличку.

– Во-от, посмотри…Я не благодушный дурак! Я заставил его кое-что написать! И если эта табличка попадёт в руки к Великому царю, то Набуэля четвертуют или посадят на кол через пару минут! Так что он с нами. И с нами будет теперь до конца!

Шамаш стал понемногу приходить в себя:

– А что, и впрямь лидийка Аматтея, отвергнувшая Великого царя, прячется теперь у князя?– переспросил Шамаш.

– Да!

– И она, отказав Ашшурбанапалу, по существу, стала женой Красавчика?

– Именно так! Она стала ему самой настоящей женой…

– Ха-а-а! – усмехнулся начавший понемногу трезветь Шамаш.– Ну этот князь и отчаянный малый! Я бы даже сказал, что он безрассудный!

– Вот-вот!

– И у него уже точно нет выхода, как только следовать за нами! – заключил свою мысль окончательно протрезвевший Шамаш.

Мне сложно пересказывать то, что же пережил Набуэль после того, как у него состоялся нелицеприятный разговор с глазу на глаз с тестем вавилонского царя. То, чего так опасался Красавчик, всё-таки произошло. Он оказался на крючке.

Набу-ката-цабат действовал уверенно и напористо и ему явно заранее уже было известно про все слабые стороны халдейского князя.

А могло ли сложиться как-то иначе? Да, вполне! Но для этого Набуэль должен был не связываться с лидийкой. Однако он влюбился в неё, влюбился как мальчишка. И как в женщину, и как в поэтессу. И он так и не смог устоять перед её чарами, и перед её необыкновенным талантом. Есть в жизни что-то посильнее, чем обычный страх или благоразумие. Но теперь в случившемся он должен был винить только себя! Вавилонский визирь оказался очень нахрапистым и ушлым типом, он всё рассчитал: и князь уже должен был выбирать между немедленной расправой над ним или ещё мог надеяться на то, что заговор старшего брата Ашшурбанапала окажется успешным, и тогда у него, у Набуэля, и у его возлюбленной, не только появлялась бы надежда спастись, но ещё при этом князь мог стать и независимым правителем.

Набуэль не без затруднений, но всё-таки сделал выбор и присоединился к заговорщикам.

***

Однако оставлять Аматтею на материке теперь было вдвойне опасно, и тогда Набуэль решил её переправить на остров Дильмун, который входил в состав Приморья, но лежал далеко к югу от побережья, в глубине моря, и был труднодоступным. Впрочем, для начала следовало переговорить с Аматтеей, чтобы она согласилась перебраться на этот остров.

Красавчик вызвал к себе Варлаама, то есть загримированную под юношу лидийку. Когда Аматтея и Набуэль остались одни, князь сразу же признался любимой, что её рассекретили.

– Кто?! – испуганно переспросила Аматтея.

– Визирь вавилонского царя, который недавно наведывался в Приморье. У тебя, как назло, в самый неподходящий момент слетел парик и он тебя узнал.

– А-а, это тот жирный и наглый вавилонянин? Он так меня сверлил своими маслеными глазками… Он мне сразу не понравился. Этот вавилонянин, мне показалось, что очень развязно себя вёл.

– Тебе правильно показалось. Да, это был он. Это был Набу-ката-цабат.

– И как нам теперь быть? Вавилонянин нас выдаст Ашшурбанапалу?

– Я думаю, нет.

– Ты в этом уверен, дорогой?

– Я ему и его зятю нужен. Однако мне пришлось взять на себя кое-какие обязательства, которые для нас не менее опасны. Ну что теперь сетовать о них? Будем молиться, чтобы боги нам хоть как-то помогли! А тебе, любимая, придётся покинуть Дур-Халдайю!

– Но я не хочу быть опять в разлуке с тобой! – расстроилась лидийка. – Ты же сам сказал, что этот вавилонянин нас не выдаст! Так почему я должна тебя покидать?

– А если ещё кто-нибудь в тебе признает, что ты не юноша, а сбежавшая от Великого царя лидийская поэтесса?

– Ты считаешь, что другого выхода у нас нет?

– Да, я так считаю! Тебя повсюду ищут.

– Ну, хорошо, – сдалась лидийка. – Но ты будешь навещать меня на Дильмуне?

Набуэль притянул к себе Аматтею и поцеловал её, а она буквально растворилась в нём.

– Ну так что? – повторила вопрос Аматтея. – Я ведь долго в разлуке с тобой не смогу находиться!

– Любимая, – вздохнул князь, – скажу тебе честно: до Дильмуна от Дур-Халдайи плыть три дня, так что видеться мы будем редко, не чаще одного раза в два-три месяца. И это при лучшем раскладе. А то я буду посещать остров и ещё реже.

– Ну тогда я никуда не поеду! – заупрямилась Аматтея.

– Не упрямься! Это придётся сделать! – и чтобы хоть как-то примирить с этим решением любимую, Красавчик взял её на руки, вновь притянул к себе, и они отдались своему чувству. Аматтея никогда ещё не испытывала такого наслаждения от близости со своим суженым. Раз за разом она дарила ему себя, и за это он был не только необыкновенно пылок, но и очень нежен.

***

Дильмун (а это нынешний Бахрейн, лежащий в Персидском заливе, поблизости от восточного побережья Аравии) стал известен в глубокой древности. О нём знали ещё шумеры за четыре тысячи лет до описываемых событий. В их представлениях он являлся родиной всего человечества и колыбелью, в частности, шумерской цивилизации. В героическом эпосе о Гильгамеше Дильмун фигурировал как место обитания Зиусудры – единственного человека, спасшегося от Всемирного потопа, и к которому после смерти своего друга Энкиду приплывает Гильгамеш, чтобы выяснить секрет вечной жизни.