Через этот остров проходил самый первый торговый путь, связавший шумерские города-государства с индийской цивилизацией Хараппы, которую шумеры называли Мелуххой. Дильмун оставался важным центром международной морской торговли и после исчезновения шумеров, и продолжал уже связывать вначале Аккадское, а затем и Вавилонское царство с индийскими государствами.

Сейчас Дильмун являлся составной частью халдейского Приморья и считался крайней южной областью, входившей в состав Ассирийской империи. Столицей острова являлся небольшой городок Аваль, выросший на северном побережье Дильмуна. Он был почти точной, ну может быть только чуть уменьшенной копией Дур-Халдайи.

В полдень третьего дня смотрящий на финикийской триреме «Баал» истошно завопил:

– Я вижу берег!

Все, кто был свободен на триреме, и кто находился сейчас на её верхней палубе, сбежались к носу корабля и стали высматривать землю. Вскоре её уже многие увидели.

– Это Дильмун? – спросила Аматтея стоявшего рядом с ней капитана триремы, бородатого финикийца Абимильката, являвшегося доверенным человеком Набуэля.

Тот кивнул головой:

– Он самый. Вскоре мы войдём в гавань Аваля, столицы острова.

Трирема Абимильката примерно один раз в месяц курсировала между Приморьем и Дильмуном и доставляла на него с материка различные грузы. В этот раз помимо них Набуэль велел финикийцу доставить в Аваль и своего родственника, юношу Варлаама, что Абимилькат и сделал. В порту их ждал наместник Дильмуна, подчинявшийся князю, дядя Набуэля, которого звали Намтаром. И Абимилькат, и Намтар были всецело преданы князю, однако он всё равно пока решил держать и от них в тайне, кем же являлся на самом деле Варлаам.

Аматтея, загримированная под юношу, вручила Намтару табличку, послание от возлюбленного, в котором тот попросил дядю создать все условия для жизни их дальнего родственника.

Прочитав послание, Намтар окинул взглядом юношу, сошедшего вслед за Абимилькатом на берег, и спросил:

– А кем ты нам являешься?

– А разве князь в своём послании не написал, уважаемый?

– Написал то написал! Но я что-то не припомню таковых. Ну, ла-адно, тебе выделят несколько комнат во дворце Аваля. Он, конечно, одно название что дворец, а на самом деле это всего лишь большой и просторный дом в трёх уровнях, но я думаю, тебе там будет удобно. У нас в Авале всё очень скромно.

– Я надеюсь, что мне на Дильмуне понравится, – ответила Намтару Аматтея.

Намтар в ответ что-то буркнул себе под нос и отвернулся. Он тут же велел одному из слуг показать, где отныне будет жить приехавшая, а сам занялся приёмом груза, который ему доставил на «Баале» Абимилькат.

***

Уже изначально Запад и Восток разошлись в своём развитии. И на первоначальном этапе Запад сильно отстал.

В эпоху поздней империи Запад, в понимании ассирийцев, делился на Дальний и Ближний. О первом они мало что знали. Там сравнительно недавно появились государства в Северной Африке, в Италии и на Балканах. Наиболее сильным там считался Карфаген. Морская и торговая держава, основанная выходцами из финикийского Тира, и сейчас контролировавшая всю торговлю к западу от Сицилии. Ближним Западом считались Балканы и Малая Азия. Этот регион был более-менее знаком ассирийцам и вавилонянам. С ним поддерживались торговые и прочие отношения. Здесь выделялись греческие города государства, и прежде всего Афины и Спарта, и Лидия. Но и Ближний Запад был не очень понятен. Прежде всего не понятен был менталитет тамошних людей. А то что не понятно, то по меньшей мере вызывает тревогу. В понимании ассирийцев и вавилонян на Западе жили по-прежнему варвары. Дикие, неотёсанные и чрезвычайно воинственные. Ну а если рассматривать только Малую Азию, то этот регион на протяжении уже многих лет был всегда неспокоен, однако в последнее время он ещё больше занимал Ашшурбанапала. То, что лидиец Гиг разорвал дипломатические отношения и отказался признавать над собой верховенство Великого царя, сразу насторожило. Ашшурбанапал был прекрасно осведомлён о тесных отношениях Гига с новоиспечённым фараоном Псамметихом. Только благодаря присланным Гигом лидийским воинам и греческим наёмникам из Милета и Колофона Псамметих победил всех своих соперников, и этот пронырливый ловкач из Саиса по-прежнему имел очень тесные связи с Гигом. В Малой Азии и в долине Нила складывалась достаточно неприятная для Ассирии ситуация. Ашшурбанапал это видел и это вызывало у него головную боль.

Ашшурбанапал вызвал к себе Ишмидагана. Главный глашатай уже вскоре предстал перед Великим царём.

Сейчас Ашшурбанапал поглаживал холку своей любимой чёрной пантеры Лилит и хмуро посматривал на Главного глашатая. Наконец, Великий царь спросил:

– Что ты мне скажешь насчёт лидийца?

Ишмидаган предполагал, что именно этот вопрос ему задаст повелитель, и поэтому он к нему подготовился и сразу же стал на него уверенно отвечать:

– Гиг пошёл по стопам Теумана… Нет, он даже превзошёл его! Он более глуп и неслыханно нагл! Он бесцеремонно выставил за дверь твоих послов, государь, и тем самым нанёс тебе серъёзнейшее оскорбление…

– Я это и без тебя знаю!– оборвал раздражённо Ашшурбанапал Главного глашатая.– Ты мне лучше скажи, что этот наглец предпринимает, и ещё лучше расскажи, что он задумал. Он поддерживает связь с ливийцем?

– Я так думаю, что поддерживает.

– То есть он делает это вызывающе и в открытую?!

Ишмидаган подтвердил это кивком головы.

– А Псамметих, оказывается, ещё более коварен и неблагодарен, чем я думал,– продолжил размышлять вслух Великий царь.– Э-эх, Псамметих, Псамметих… А ведь когда-то, ещё в ту пору, когда он укрывался в Ниневии, он мне назвался другом… И мы проводили вместе много времени… Я даже сосватал ему жену! Мда-а-а, время меняет людей,– покачал головой Ашшурбанапал.

– Я так думаю…– попытался излагать свои предположения дальше Главный глашатай, но Ашшурбанапал на этом месте сердито его оборвал:

– Подожди! Ты говори мне не то, что думаешь, а что знаешь!

Уловив в голосе хозяина заметное раздражение, Лилит приподняла морду и грозно зарычала. Ишмидаган невольно попятился, но затем взял себя в руки и продолжил:

– Наши люди, которые находятся и в Египте, и в Лидии, подтверждают то, что Псамметих по-прежнему постоянно общается с лидийцем. Их сношения идут главным образом морем, через Кипр. Так совсем недавно в дельту Нила вошли ещё девять трирем с греческими наёмниками, которых для фараона нанял Гиг. Всего прибыло тысячу двести греческих гоплитов. В основном завербованных в Спарте. Псамметих явно к чему-то готовится. Но сказать что-то более точно я пока не могу, государь.

– Союз Псамметиха и Гига для империи очень опасен, и его следует любой ценой разрушить!– подытожил Ашшурбанапал.

– Пока это не удаётся,– ответил Ишмидаган.

– Тогда следует поступить по-другому,– Ашшурбанапал на некоторое время замолчал, было видно, что он что-то обдумывает. Ишмидаган напрягся и терпеливо ждал, что же ему скажет Великий царь. В такие моменты, когда необходимо было принять важное решение, Ашшурбанапал обращался к Ашшуру. И сейчас Великий царь поднял голову и обратился взором к колыхавшемуся под потолком занавесу на котором было выткано изображение Верховного бога Ассирии. Занавес колыхался, и казалось Ашшур был живой. «Что мне делать? Подскажи?»– обратился своими мыслями к богу Ашшурбанапал. И тут занавес сильно от сквозняка колыхнулся, и Великий царь увидел, как в руках Ашшура ожил лук. «Лу-ук… Лучники!»– и Ашшурбанапала осенило.

Ашшурбанапал прервал своё долгое молчание:

– Я вот что думаю сделать… Кто досаждает Гигу? – сам себе задал вопрос Великий царь, и тут же на него ответил. – Лучники киммерийцы! Когда-то Гиг, этот неблагодарный наглец, попросил у меня помощи против них, и я ему помог! Я присылал Гигу два корпуса в помощь, и именно благодаря моим ассирийским воинам он сумел усмирить неистовых кочевников и выдворил их из северных областей своего царства, где они дотоле всё жгли и разрушали! Теперь я натравлю их на Лидию! Готовь посольство к Лигдамису, вождю киммерийцев. Пусть наши послы преподнесут кочевникам золото и наймут их для нападения на лидийцев! Я накажу Гига! И он навсегда запомнит этот урок!