Григорий отвернулся от окна, опёрся на подоконник и посмотрел на брата с изумлением. Потом покосился как на безумного, но не придя ни каким определённым выводам решил послушать что братик дальше скажет. Брат же разразился длинной лекцией насчёт того, какой плохой этот «Мадсен». Довольно быстро Григорию это надоело и он грубо прервал словоизвержения Василия.

— Говоришь пусть этими пулемётами враги пользуются? Дык!.. будь спокоен! Будут пользоваться! Но! Знаешь, какой самый большой и главный недостаток пулемётов, которые «лучше Мадсена»?

— ?!

— Их пока нет в природе. — ядовито заметил Григорий. — А ждать, пока что-то ты «изобретёшь» — слишком долго. Да и наш разговор о том, чтобы не вводить чего-то такого более совершенного да прям сейчас, ты явно забыл.

Крыть было нечем.

— Так ты что, этим пулемётом вооружил каждое отделение? — попытался как-то выкрутиться Василий.

— Не совсем. Много пойдёт просто бурам. Они оценят девайс. А чтобы у них не было проблем с боеприпасами, я заказал датчанам сделать их под патрон к немецкому карабину. И, кстати сказать, датчане даже не пикнули! Сделали!

— Два разных пулемёта в армии?!!

— И что?!! Каждому типу пулемёта — своё применение. А «Мадсен» всего-то девять кил весит. Его один утащить может. В наших условиях это сейчас главное. А «Максимы» и на тачанках хорошо пойдут.

— «Вариант батьки Махно»?

— А чего бы и нет? У меня получается, примерно, один пулемёт на одно стрелковое подразделение. С этим самым «кривым мадсеном», как ты выражаешься… А «максимы» — на тачанках.

— А артиллерия как?

— Там тоже нормалёк! Убедил фрицев изменить лафет на более достойный. Те поломались для приличия, но для заказчика сделали как надо. Так что наша армийка будет что надо!

Григорий прервался и снова выглянул из окна наружу. Хмыкнул.

— Кстати, братец! Ты знаешь, что «наша Наташа» завела себе в хозяйстве несколько деток из здешних? Типа спасла от голодной смерти на улице.

— Нет! — удивился Василий.

— Я вот тоже, только вчера это узнал.

В тоне Григория послышалась смесь уважения и удивления.

— Да! Если хочешь, одного ты можешь прямо сейчас увидеть. — Кивнул Григорий за окно.

Василий тут же катапультировался со своего рабочего места и бегом кинулся к окну.

— Вон. Они сейчас разговаривают.

На улице, Натин, стоя спиной к ним что-то втолковывала пацанёнку лет десяти со счастливой улыбкой слушающему свою госпожу. Мальчик постоянно кланялся. Чуть ли не на каждое слово, сказанное Натин. Но вот, наверное получив последнее напутствие он сорвался с места и куда-то быстро побежал. Видно выполнять задание. Натин посмотрела ему вслед, что-то бросила извозчику, что их сюда доставил и направилась ко входу. Извозчик потянулся на своём месте и явно приготовился долго ждать.

— А… Она как… В нашем «походе» в Трансвааль будет участвовать? — осторожно спросил Василий.

— А куда она денется?! — фыркнул Григорий. — Забыл, что она обещала на своём пепелаце обеспечить нас дальней связью и воздушной разведкой?

— Запамятовал! — повинился брат и быстро скользнул на своё место.

— … Только тебе не судьба в Трансваале побывать! — внезапно добавил Григорий и с иезуитской улыбочкой уставился на ошарашенное лицо Василия.

— Это как?!!

— Ща обсудим… Натин уже поднимается на этаж.

Через минуту дверь открылась и в кабинет зашла Натин. Вид у неё был мрачноватый. Она никак не могла отойти от факта что они, в этой реальности, буквально «замурованы». И вынуждены куковать до тех пор, пока «кольцо времени» не вернётся к узловой точке. А эта самая узловая точка аж через сто лет предстоит.

Скупо поприветствовав братьев, она быстро подошла к столу, отодвинула кресло и уселась в него. Всё произошло так быстро, что Григорий даже не успел подпрыгнуть, чтобы поухаживать за дамой. Натин хмуро глянула на него снизу вверх и тут же переключилась на Василия.

— Надоели церемонии. — выговорила она. — Предлагаю, в отсутствие посторонних, да ещё на нашей территории, обходиться…

Григорий пожал плечами, плюхнулся в своё кресло и тут же изобразил дежурную улыбку. Василий же развёл руками и помявшись таки тоже согласился.

— Итак! — бравурно начал Григорий. — На повестке дня нашего совершенно секретного совещания, нашей ну стр-рашно тайной масонской ложи имени Великих Миропроходимцев и Исправлятелей Неверных Путей… Поход в Трансвааль!

— А не в Парагвай? — с подозрением покосившись на Григория спросила Натин.

— …И в Парагвай тоже! — ничтоже сумняшеся заявил Григорий ничуть не поморщившись. За что заработал от Василия осуждающий взгляд. Само начало серьёзного разговора, вдруг Григорием было превращено в эдакую буффонаду. Можно было бы списать всё на аллергию братца на занудные и пустые заседания, но тут всё-таки своё дело и надо бы посерьёзнее. А тут всё заседание, похоже, сейчас будет переведено на светский разговорчик.

Однако…

На лице Натин тут же проявилось удивление и сильная заинтересованность. Чего, собственно, Григорий и добивался. Ведь принцесса тут же забыла о всех своих мрачных мыслях и перспективах. Всех их вытеснила ошарашивающая новость.

— И как это будет осуществлено? — осторожно спросила она.

— Последовательно. — тут же перешёл на серьёзный тон Григорий, но тон и загадочность заявлений ещё больше заинтриговала Натин.

— Но если вы будете «воевать» Парагвай, то как это воспримут Великие Князья, которые явно на это не соглашались?!!

— На Парагвай — да. Не соглашались. Потому, что не знали. И это уже наша забота как всё состыковать. Но главная — подчеркнул Григорий, — наша забота сейчас, выбить как можно больше средств для развития конкретной страны — России.

— Из Князей? — скептически спросила Натин.

— Этим козлам развитие страны не нужно. Нужны бабки на увеселения. В Ницце, в Париже и вообще на Западе деньгами посорить — это «за здрасьте». А для родной державы — шиш! — фыркнул Григорий. — Так что все эти «развития», всё на нас.

Василий чуть не выпустил на волю свою коронную садистскую ухмылочку, которую он всегда демонстрировал братцу, когда тот нарывался на очередной «приветик» из реальности. Да, стоило бы упомянуть, что такова же была не только эта, элита — Российской империи образца 1900 года. Но ведь ничем от неё не отличалась и та, что была в двухтысячных. Так же смотрели на Запад с вожделением. Так же перебирались туда жить со всеми наворованными или ещё как полученными миллионами. И также с презрением смотрели на собственный народ, загибающийся в нищете, но всё также исправно, поставляющий этим «господам» средства на их увеселения. И то, что эти увеселения стоили вполне конкретных жизней там, в России, которые умерли от голода, лишений, болезней… Этих сиятельных козлов никак не трогало. И не важно «какого образца» сии козлы были — 1900-го, или 2000-го.

В этом даже какая-то дурная наследственность проглядывалась. Сколько же раз нашему народу вот так нарываться на отрыжки старого мира, сколько раз изводить под корень вот эту самую паразитическую плесень?

Что-то недоработал товарищ Сталин тогда, в той реальности, когда выкорчёвывал это самое барство и паразитизм из номенклатуры, из партии. Чего-то не смог или не догадался выстроить в обществе, что привело к возрождению всё той же пакости среди элиты, что сейчас, в начале века двадцатого, также эффективно прожирала и прос…ла страну.

Можно было бы устроить чисто теоретическую дискуссию прямо здесь и сейчас, но не к месту. Не при Натин.

Прогрессорше, похоже, только вот этих разногласий и дискуссий «для полного счастья» не хватало. И так видно, что еле сдерживает себя, чтобы не взорваться.

Сейчас ей, чтобы утвердиться в реальности, нужно почувствовать опору. Хотя бы в этих двух великовозрастных балбесах, нагло решивших переиначить реальность целого мира.

— Уж не решили вы этих князей… обмануть и «кинуть»? — чуть поколебавшись, выдала Натин термин, применяемый среди братьев.