А кто так же ведёт себя, как капиталист, в окружающем нас мире? Только вирусы, болезнетворные микробы и… рак!

Ведь раковая клетка «полностью свободна» от обязательств перед всем организмом. И блюдёт только свой интерес, высасывая «ресурс» из всего организма. Приводя к тому, что весь организм покрывается язвами, начинает гнить. Изнутри.

Что мы и видели в той Европе и Америке. С гомосятиной, с наркоманией и прочими прелестями «свободы-по-западному».

— Вся эта мерзота — заключил Василий, — лишь подтверждает давний тезис ещё тех, русских социалистов. Сталинистов, как их теперь называют. Что любое общество должно быть единым целым, и все части должны быть взаимосвязанными. Чтобы нигде не было паразитов, наживающихся на чужом труде и имеющим возможности плевать на нижестоящих. Чтобы всё общество, снизу до верху было пронизано заботой о целостности этого общества, о его развитии и совершенствовании. О прогрессе. Чтобы любая паразитическая особь, как раковая клетка в здоровом организме, как можно быстрее изолировалась и уничтожалась.

— «А это тоталитаризЬМ!» — ядовито заметил Григорий.

— Да. В терминах врагов. И, заметь, что тот самый монархизм, о котором так болеют наши идиоты-монархисты… да и те, что остались в ТОМ мире… — по сути тоже форма того же самого паразитизма. С самым толстым паразитом на самом верху.

— Который называется «царь»…

Василий бросил испытующий взгляд на брата.

— Что, уже хочешь его грохнуть?

— Хочу! — как-то без особых эмоций подтвердил Григорий.

— Я тоже.

— Так и что? «Когда на дело»? — оживился брат.

— Когда созреют для этого люди, общество. Не раньше. А так — вон царя Александра грохнули, так на его место другой стал. Менять так всё. И так, чтобы поломать как можно меньше.

— Но ты же согласен, что нельзя заниматься «соплемотанием»? — набычившись спросил Григорий.

— Согласен. Можешь исправить — исправляй! Но… Ты же сам видел, что подстёгивать прогресс в некоторых областях опасно.

— Да. — помрачнел Григорий. — вижу.

— Но хочется! — поддел его Василий.

— Хочется! — тяжко вздохнув, повинился брат.

— Вот поэтому и будем работать так, как наметили — помочь рухнуть одному мировому паразиту, не дать возвыситься другому, чтобы дать возможность подняться Панацее.

— И победить!

— И победить. Панацее. Поэтому наши основные усилия лежат не в проталкивании новшеств науки и техники, а в изменении цивилизации. Точечными воздействиями. В тех точках, где паразит наиболее уязвим.

— Таково Кредо Прогрессора?

— Именно так!

— Эх! Жалко! — чуть помолчав и потянувшись жалостливо вымолвил Григорий.

— Чего жалко?!

— Дык… Хотелось бы чтобы те технические штучки-дрючки, что мы знаем, побыстрее…

— Не бойся! И им место будет. Там, где надо. И нигде больше. Или мы не Прогрессоры?!

Григорий хмыкнул.

Лишь с опозданием, но Василий понял, что его кололо всю речь Григория.

Он покинутую Родину называл ТОЙ страной.

Однако… Имеет ведь право!

Хоть и жалко.

Но если ЭТА реальность, в которую они ныне вляпались — реальное прошлое ТОЙ, то есть и возможность не допустить ТОГО печального итога.

Осуществить эту возможность у них есть все средства.

И, как понял Василий, они эту возможность уже не упустят. Григорий наконец-то нашёл твёрдую почву под ногами. Ощутил окружающее во всей его полноте. И теперь они, вся троица прогрессоров, плюс те, кого они приблизили всё больше и больше становятся реальной силой в этом мире.

Силой, способной сдвинуть его.

Прочь от пресловутой «Воронки Инферно».

— Тащполковник! Позиции заняты все готовы! — вытянувшись по стойке смирно доложил боец.

Григорий поморщился, зачем-то посмотрел вдоль улицы, потом глянул на Натин и Василия.

Прищурился. И получил два вопросительных взгляда.

— Ну… Мне пора заняться делом. Так что я вас покидаю. Воркуйте, голубки! — бросил Григорий и вальяжно помахав обоим рукой перешёл с посыльным на быстрый шаг. Недалеко стояла бричка на которой этот солдат и прибыл. Явно за Григорием.

Уже на подножке брички Григорий обернулся, открыл было рот чтобы что-то сказать. Но так ничего и не сказав, помахал снова рукой отбыл.

— И чего это он? — удивилась Натин. — Чего хотел сказать?

Но ответа не получила. Василий явно потерялся, оставшись один на один «с крутой прогрессоршей». И не нашёл ничего лучше, чем придерживая шляпу, задрать голову вверх и осмотреть небо.

На блеклых небесах было ни облачка. Солнце палило как обычно в этих местах. Иссушающая жара, которую когда-то так красочно описывал брат, здесь чувствовалась вполне конкретно. Хотелось как можно быстрее убраться в тень или вообще в прохладное помещение.

— Меня сейчас там нет! — насмешливо заметила Натин внимательно отслеживающая реакции Василия. Эти реакции её сильно забавляли. Она и не ожидала. Что Васса окажется таким… застенчивым.

Васса, ожидаемо, смутился.

Натин, прищурилась сквозь вуаль, что скрывала её лицо соображая, как можно ещё подколоть этого учёного. Видно, он за время шарахания по океанам от Южной Америки до Мадагаскара и чуть дальше, несколько одичал.

— Да я это… Жарко сегодня и облаков нет. — начал оправдываться Василий опустив взор с небес до прогрессорши.

«У-у, тормоз!» — подумала Натин. Но вслух ничего не сказала. Действительно было жарко. А в этом платье, что пришлось напялить на себя, чтобы сойти за местную, было не только не удобно ходить, но и… действительно жарко. Как местные женщины в таком одеянии умудряются не свариться — загадка. Низкий альбедо у материи, чуть ли не притягивал к себе весь жар небес. А прибегать к свойствам защиты, что традиционно она носила под всеми этими тряпками, без серьёзного на то повода, было… не по правилам.

Натин старалась всегда скрупулёзно следовать этим правилам. Но почему надо поступать именно так? Профессора университета чего-то там говорили на этот счёт, особенно про опасности, что подстерегают их в примитивных обществах, но сейчас было просто лень вспоминать. Жара действовала сильно расслабляюще.

— И как толпа, собравшаяся на казнь, будет стоять под этим пеклом? — спас положение Василий.

— Вот и не хочется, туда идти… Впрочем и не только поэтому. — ответила Натин. Она посмотрела вдоль улицы, где в конце уже была видна та самая толпа, что собиралась, кажется, ещё с ночи. Некоторые даже притащили с собой корзинки с едой. Собрались как на массовые гуляния! Чуть поодаль были видны и ушлые торгаши со своими тачками. Торговали водой и всё той же снедью для тех, кто не запасся ими загодя.

Городишко Йоханесбург был пыльным, унылым и в большей части одноэтажным. Возможно, что пока был. Ведь теперь у буров была замечательная возможность показать фигу Владычице Морей и все свои доходы пустить на собственное развитие, а не обеспечение финансирования, поддержания в боеспособности Роял Нэви. И скоро многоэтажные дома, «взойдут» не только в центре города.

Да, были в городе красивые дома.

Но пока мало.

А на окраине, где, как было объявлено, состоится казнь Китченера, и вовсе никаких.

Большая площадь, что ранее использовалась как место стоянки скота, теперь красовалась эшафотом, возведённым за ночь и ныне окружённая в три кольца, вооружёнными до зубов бурами. Всем зрителям, оставалось только жаться по окраинам площади, где и тени, собственно было минимально — только от рядом стоящих, максимум двухэтажных, домов.

Натин отошла к стене ближайшего дома, с наслаждением скрылась в куцей тени и огляделась. То, что Румата попросил её и брата, как он выразился «помаячить на улицах вблизи места казни», её по-началу, слегка заинтриговало. Но когда старший Эстор ушёл от ответа на прямо заданный вопрос «зачем?», стало интересно ещё больше.

Что её ещё и развеселило, — младший брат вообще никак не был посвящён в планы старшего. Это было видно уже из его поведения. И несколько заданных вопросов, на которые Вася не нашёл что ответить, лишь усугубили общие подозрения.