Вадим бросает косой взгляд на Эдика и тот тут же вскакивает.

– Я вас оставлю. – Говорит босс и ретируется, а Вадим опирается задом о его стол, скрещивая ноги.

– Ты изменилась. – Протягивает Вадим и окидывает меня взглядом почти без интереса.

– Ты тоже. – Отзываюсь я, с трудом отлепив язык от нёба. Стараюсь выглядеть невозмутимо, но сомневаюсь, что у меня получается – внутри меня полный раздрай. – Главное следственное управление? Ого. – Делаю вид, будто впечатлена, но на самом деле нет. Мне не сложно поверить, что из младшего лейтенанта из захолустного городишки он за восемь лет смог дослужиться до таких высот. Когда ему что-то нужно, он умеет идти по головам.

Вадим не отвечает. Рассматривает мое лицо. Скользит взглядом, наверное, отмечая произошедшие со мной возрастные изменения.

– Как ты меня нашел? – Спрашиваю, прочистив горло.

– Я тебя никогда не терял, Агата. – Тут же отвечает Вадим и ухмыляется. – А ты разве пряталась?

Открываю рот и тут же захлопываю его.

Черт бы его побрал, да. Я пряталась. И это прекрасно ему известно. Я сменила имя, фамилию, уехала на другой край страны и даже маме не сообщила куда именно. Первые два года звонила ей исключительно с таксофонов и ни разу, ни разу за восемь лет не приезжала в родной город, чтобы ее навестить. Да, я скрывалась, черт возьми. Скрывалась, наивно полагая, что он меня ищет. А он, выходит не искал. На тот момент, когда я решилась уехать, я уже была ему не нужна. Ведь если он так легко нашел меня сейчас, так же легко мог бы найти и раньше. Выходит, все зря.

– Нет. – Тихо отвечаю я, и опускаю глаза. Не хочу смотреть на его ухмыляющуюся физиономию. Но и выглядеть нашкодившим ребенком, которого журит всезнающий родитель, мне тоже не хочется. Поэтому я набираю в грудь побольше воздуха и задрав кверху нос спрашиваю. – Итак… Что тебе нужно?

Знаю, его приход не предвещает для меня ничего хорошего. Предчувствие скорой беды сжимает тисками грудь. Но я хочу знать наверняка, поэтому я просто стою, вопросительно смотрю на лицо напротив и жду ответа, который почти наверняка сломает меня.

Вадим не торопится отвечать, тянет время, будто хочет меня помучить. С минуту изучает мое лицо, затем отталкивается от стола и подходит ближе. Склоняется надо мной с высоты своего почти двухметрового роста и ровным голосом произносит:

– Мне нужна твоя помощь, Агата.

Мне кажется, что он всаживает пулю куда-то в район моего сердца.

Мне нужна твоя помощь, Агата.

Мне нужна твоя помощь, Агата.

Мои глаза расширяются. Чувствую, как сдавливает горло, огромный тошнотворный комок перекрывает мне кислород. Я не верю, что он это говорит.

Это удар ниже пояса.

Взорвавшаяся петарда в моей голове.

Пуля в моем сердце.

Он не может снова это делать. Сукин сын. Он не имеет права просить у меня помощи. Он не имеет права называть это так.

– Помощь?.. – Выплевываю я, чуть не задохнувшись. Не могу скрыть боли на своем лице, сцепляю зубы, чувствую, как раздуваются ноздри и дрожит подбородок. Я не заплачу. Я не заплачу. – Опять??? – Не могу контролировать дрожь в голосе. Судорожно вдыхаю воздух, чувствуя, как подгибаются колени. Смотрю в серые холодные глаза, не выдающие ни единой мысли в его голове, и тщетно пытаюсь взять себя в руки.

– Нет. – Отвечает Вадим, сжимая челюсть. Усмешка пропадает с его лица, теперь он выглядит серьезно. – Я хочу предложить тебе… работу.

Из моего рта вырывается истерический смешок.

– Работу??? Ты? Мне? – Повышаю голос, почти кричу. Я уже понимаю, что это конец. Я уже понимаю, что ничего не смогу сделать, ничего не смогу предпринять, но все еще надеюсь, что смогу поторговаться. – Ты предлагаешь… Предложение предполагает выбор. У меня есть выбор, Вадим? – С ненавистью выплевываю ему в лицо, подавшись вперед. – Я могу сказать «нет»?

Вадим не шевелится, смотрит на меня сверху вниз, и в его глазах нет ни снисхождения, ни жалости. Лёд. Холод. Мутное бесчувственное стекло. Пустое и хладнокровное.

– Нет. – Отвечает через несколько секунд. Твердо. Безапелляционно. Ставя точку.

– Конечно, нет. – Повторяю за ним, но уже тише. Обреченно опускаю плечи, отшатываюсь. Чувствую спазм в горле и жжение в носу. Я не заплачу. Не заплачу.

Мне больно. Мне очень больно. Но мне, как будто, этого недостаточно. И я решаю узнать, что он приготовил для меня на тот случай, если я буду упираться. Я хочу знать, чем он будет мне угрожать. Хочу знать, стал ли он еще большим чудовищем за эти восемь лет. Я хочу, чтобы он окончательно упал в моих глаза. Я хочу его ненавидеть. Еще сильнее. Всегда.

– А если я все-таки откажусь?

– Агата. – С предупреждением произносит Вадим. В его голосе появляются стальные нотки, но я вместо того, чтобы испугаться, поднимаю выше голову и смотрю прямо в его глаза. – Не заставляй меня браться за кнут. – Добавляет Вадим, и я не могу удержать рвущийся из груди горький смех.

Кнут и пряник. Пряник – это работа, которую он хочет мне дать. Наверняка работа хорошая, высокооплачиваемая. Жаль, что обязанности на этой работе слишком быстро меня убьют.

– У тебя будет все. Вода, еда, жилье, деньги. Все что тебе будет нужно. – Подтверждает мои догадки Вадим.

– И все же, я хочу знать. – Стою на своем, сжав зубы так, что челюсть начинает болеть. – Что ты сделаешь, если я откажусь? – Добавляю, четко разделяя слова.

Вадим недовольно вздыхает и отводит взгляд. Отворачивается и шагает по комнате. Его молчание длится, кажется, бесконечно, но я жду. Жду терпеливо. Жду, будто приговор.

– Ты убийца, Агата. – Наконец произносит Вадим тихо, но отчетливо, глядя куда-то в сторону.

Еще одна пуля. Прямо в сердце.

Почему я до сих пор жива? Почему я все еще чувствую боль?

Холодею от ужаса. Липкий страх ползет по спине, забирается мне в голову и вызывает шум в ушах. Меня бросает то в жар, то в холод. Сердце едва ли не выпрыгивает из груди. Смотрю на него во все глаза. «Ты не убийца, Агата, ты ни в чем не виновата» – Звучит в голове его голос. Этот голос моложе на восемь лет, но это ЕГО голос. Это ЕГО слова.

Я не понимаю. Я не верю. Я молю Господа, чтобы две секунды назад эти слова мне это просто послышались, но Вадим повторяет:

– Ты – убийца на свободе.

– Ты… – Из горла вырывается жалкий хрип. – Ты не можешь… Прошло восемь лет. Ты… – Запинаюсь, чувствую себя будто в мясорубке. Трясу головой и лихорадочно бегаю глазами по его лицу. – Ты закрыл дело восемь лет назад.

– Ничто не мешает мне снова его открыть. – С высокомерием произносит Вадим, испепеляя меня взглядом. – Это убийство… Всегда могут появиться новые улики, новые свидетели. – Многозначительно добавляет и отводит взгляд. Разглядывает свои руки, с таким видом, будто говорит о чем-то обыденном, будничном, неважном.

– Ясно. – С трудом произношу на выдохе. Больше не могу стоять прямо. Ноги меня не держат. Я пячусь назад и упираюсь спиной в стену. Жалко хватаю ртом воздух. Не могу поверить, что все это происходит со мной.

Почему я?

Почему снова?

Почему?

Опускаю голову, чтобы Вадим не увидел подступающих к моим глазам слез, но он даже не смотрит в мою сторону.

– У тебя есть два часа, чтобы собраться. Жду тебя внизу. – Сухо бросает Вадим, и пройдя мимо меня, выходит из кабинета.

Сползаю по стене и вижу, как на мои руки капают соленые капли.

Все рушится. Мой мир рушится в одночасье. Мой мир, скрупулёзно и заботливо выстраиваемый в течении долгих восьми лет, уничтожается желанием одного единственного человека. Человека, в руках которого есть власть надо мной.

Восемь лет назад.

Желтый лист, подхваченный порывом ветра, влетает в незастекленное окно и приземляется прямо на мое бедро. Беру его за тонкий стебелек и задумчиво кручу, зажав между двумя пальцами. Осень вступает в свои права и очень скоро просиживать по четыре-пять часов на голом бетонном полу в недостроенном доме, вместо школьной скамьи, будет слишком холодно. Придётся найти другой вариант, ходить в школу каждый день я точно не смогу. Лучше отморозить конечности, чем каждый день после занятий блевать в школьном туалете и терять сознание на каждом уроке физкультуры, где девчонки стараются одеться в как можно более облегающую одежду, а мальчишки потискать их украдкой, да попускать им в след слюни.