Я больше не заложник своих или чьих-то концепций и ментальных установок. Я сам решаю, что есть «правильно», а что «неправильно»! Разумение сделало меня управляющим повозкой моих мыслей, чувств, намерений… Я больше не слепой придаток своих инстинктов! Аве, гер Фрёйд с сотоварищи!

И что? Тело больше не сжирается самоуничижениями, болезни и немощность больше не будут его закономерной карой. Гы-ы… Может это ещё не свобода, но Путь к свободе! Да!!!

Я рассмеялся. Тогда мне показалось самому, что звуки этого смеха, осветили комнату солнечными зайчиками и звоном весёлых колокольчиков. Это не было хохотом, сбежавшего из тюрьмы узника. Нет, так я смеялся в детстве, когда меня ещё не обуратинило общество, играющее в песочницах чувства собственной важности.

Полежаев прервал телефонный разговор и с удивлением меня осмотрел. Он подошёл к шкафу и вынул с полки коробочку с яркими лейблами.

– Совсем забыл тебе вручить довесок к премиальным. Это мобильный телефон. Теперь тебе не придётся искать таксофоны. Действует он пока не во всех городах, но это ещё и атрибут состоятельности.

Я взвесил увесистый прямоугольник с рядами мелких кнопок. «Да, Мишаня ещё не порылся в этой конструкции. В какой карман я засуну такую бандуру?».

– Я, надеюсь, ты не сожалеешь, что не стал владельцем «Мерседеса»?

Я вполне искренне заверил Полежаева в своём понимании ситуации. Но внутреннего сарказма избежать не смог: «Вместо заработанных денег, начальство похлопало по плечу и напомнило, что вот-вот наступит коммунизм и эти деньги не понадобятся».

Но мне ли сетовать?! Полежаеву пока невдомёк, что обрёл я гораздо большее, чем подарки с барского стола.

– Ты вот что, Женя, успевай оформить документы покамест всё руководство в Москве, чтобы не ловить его подписи по всей Европе. У нас с тобой теперь есть более интересные дела.

«Интересные дела» появились на следующий день после обеда. В номер после лёгкого стука в дверь вошла молодая женщина с девочкой, которая по виду была на год старше моей дочери. От них веяло чем-то не советским. И одежда была импортного производства и явно приобретённой не через спец распределители ГУМа. Полежаев приветственно поднял руку.

– Ага, вот и долгожданный сюрприз. Знакомьтесь, Анжелика Юрьевна, это наш Евгений Васильевич (Полежаев сделал ударение на слове «наш»).

Анжелика Юрьевна удобно устроилась в кресле напротив и пристально меня осмотрела. Наверное так осматривают невесту на выданье.

– Ну что? Годится такое «недостающее звено»? – Иронично прокомментировал Полежаев.

Анжелика Юрьевна улыбнулась.

– Поживём – увидим, Сергей Иванович.

Девочка тем временем деловито принялась осваивать мой мобильный телефон. Взгляд Анжелики Юрьевны скользнул в сторону ребёнка.

– Не беспокойтесь, Евгений. Вероника с техникой на ты. Муж ей вторую неделю обещает детскую модель купить. – Она обратилась к Полежаеву, словно продолжала их незаконченный накануне разговор. – Группа соберётся завтра. Афонин прилетит сразу в Свердловск. Муж пока задерживается в Берлине, но готов заказать у вас аналитический прогноз на открытие в Союзе торгово-развлекательной франшизы. Я убедила его, что без вашей помощи ему не обойтись.

Полежаев удовлетворённо хмыкнул.

– Кстати, Женя, Анжелика Юрьевна лично знакома с Кастанедой и с некоторыми членами его партии. Так что она будет твоим незаменимым проводником на Тропе учения толтеков.

К «увлечению» Полежаева «миром толтеков» я относился с интересом, но всё же отстранённо и решил, что «быть не в курсе» происходящего иногда очень удобно. Мне оставалось перепечатать буквально несколько абзацев Устава моего института и я вернулся к монитору компьютера. Сколько прошло времени я не заметил, но меня что-то мягкое тюкнуло в лоб. Невольно я огляделся в поисках ударившего меня предмета. «Девчонка что ли заскучала?» Но девочка мирно дремала на диване. Полежаева в номере не было, а Анжелика Юрьевна по прежнему сидела в кресле напротив и испытующе за мной наблюдала.

– Вы давно обедали?

Я нахмурился, безуспешно соображая сколько прошло времени.

– Не напрягайтесь. Ужинать уже пора. Кстати, давайте перейдём на «ты». Формальные церемонии нам ни к чему.

Я кивнул. Мне нравился деловой напор этой неординарной женщины. Я физически ощущал, что вокруг неё пространство организуется именно так, как хочется ей и разворачивается в нужном ей направлении.

– Тогда поехали. Водитель нас ждёт внизу. Вероника просыпайся, поедем домой.

В салоне дорогой иномарки традиционно пахло кожей и чем-то неуловимо манящим. Духами, как я понял, Анжелика не пользовалась, посему я присвоил этому букету ароматов – «запах богаческой жизни».

– Что в диковинку смотреть на Москву через окно «Бугати»? («Вот-вот, «богаческой – бугаческой»») А ты я смотрю не рисуешься и не пытаешься произвести впечатление.

Я спокойно встретился взглядом с её карими глазами, в которых кроме проницательности мелькало нечто, что останавливало меня от начала доверительных и открытых отношений.

– Ты что уже со своим чувством собственной важности разобрался?

Меня что-то сдержало ответить Анжелике: «Только что колобок испекли!». Предчувствие опасности заставило моё тело напрячься и замереть как в присутствии хищного зверя. Будто я оказался в обществе каннибалов. Тихо мурлыкающая детскую песенку дочь Анжелики вот-вот вцепится мне в ногу, а водитель с размаху размозжит мне голову. «Футы! Надеюсь, Анжелика не телепат?». Унимая безотчётный страх я спросил:

– А что Вероника такая молчунья?

– Она первый год осваивается по-русски разговаривать. Моя старшая дочь ещё в Швейцарии. Заканчивает последний класс колледжа. А средней, что в Англии, что в Союзе – она шустрая и общительная, везде своя. Сейчас уже приедем – познакомишься. Они с гувернанткой («Ого!») на детском празднике в посольстве Великобритании.

Слышать про такой расклад семейной жизни для меня было непривычно и странно. Вот откуда такая «несоветскость» моих новых знакомых.

– Да ты особо-то не удивляйся. Мы два года назад ещё на пособие жили. У моего мужа есть особенность – он быстро загорается каким-нибудь масштабным бизнес-проектом и так же быстро к нему охладевает. Хобби у него попадать из грязи в князи и наоборот. Я уже привыкла и всегда сижу на чемоданах.

Мы подъехали к двухэтажному особняку возле небольшой церкви. Одну его половину занимала семья Анжелики. Проведя меня в библиотеку, она показала на полку, где вперемешку стояли книги и стопки рукописей:

– У тебя с английским как? А-а, понятно – со словарём и по отдельным буквам. Вот тут уже готовые переводы Кастанеды, а Флоринда Доннер только в оригинале. Я сейчас распоряжусь на счёт ужина, а после начнём готовиться к встрече с твоими подопечными.

«Однако! Как быстро меня сосчитали! Сразу в оборот, не спросив бабушку, нужен ли ей дедушка». Но со мной злую шутку сыграла покладистость и отзывчивость, свойственные для большинства людей, выросших в Советском Союзе.

Последующие события как селевой поток смыло все мои планы. Ни под какой Южный Крест мы с семьёй так и не поехали отдыхать. Прояви я тогда настойчивость, банальное упрямство и увёз бы на Рождество своих под пальмы тропиков, то весь дальнейший ход событий выстроился бы иначе – без трагических событий и грубого вмешательства мистических сил в мою судьбу.

О том периоде жизни я до сих пор вспоминаю с неохотой. Смысла не вижу. Но, пожалуй, расскажу о том, что решительно повлияло на ход жизни практически всех моих знакомых. Ибо такова Цена Вопроса, если кто-то из смертных решается отвечать сфинксу на его загадку: «Что есть истина?»

Заказ на аналитический просмотр в ситуации бизнес-проекта мужа Анжелики Юрьевны позволил довольно быстро организовать совместную работу «моей» партии новых толтеков. Полежаев был очень доволен результатами. Тем более что такая работа приносила немалые деньги в «наш личный карман» в обход кассы головного института. Но больше всего меня привлекала возможность проявить явные и скрытые способности членов группы. По началу до «полной конфигурации» не хватало сталкера сновидца, однако первая же встреча Анжелики с Макаровым разрешила и эту проблему.