Едва удерживая слезы, я вызываю лифт и нажимаю на кнопку «семь». Пока лифт поднимается, я стараюсь глубоко дышать и рассказываю про себя детскую считалочку. Это помогает немного успокоиться и отвлечься от тоскливых мыслей. Я не могу позволить себе рыдать при чужих людях, тем более, при Аринкиной семье. Им и так паршиво.

Даша стоит у входной двери. Чтобы не дать двери закрыться, она одной ногой вышла в подъезд – кончик розового носочка уткнулся в грязный пол. В руках у нее телефон, и Дашка быстро, двумя пальцами, набирает сообщение. Она не сразу поднимает голову при звуке открывающегося лифта.

Когда я вижу ее лицо, то понимаю, что зря железной хваткой удержала себя от рева. Нос Дашки распух, кожа на скулах шелушится, губы изжеваны так, что кожа на них висит противными лохмотьями.

Она позволила себе провалиться в пропасть. И она хочет, чтобы мы все летели в нее.

– Привет, – говорю я и тут же кашляю, потому что мой «привет» звучит очень уж жалко. Она сразу чувствует это, глядит на меня отчужденно и вздыхает, глядя в сторону:

– Привет.

Отодвигается, давая мне пройти, и закрывает за мной дверь на несколько оборотов.

По тяжелому воздуху я понимаю – в квартире полно людей. Слышится гул голосов, монотонное бормотание, в кухне шуршит пакет, звякает чашка. Из кухни в зал проходит незнакомая тетка в темном платке. Она бросает на нас взгляд и ничего не говорит.

Я в растерянности расстегиваю куртку. Мне душно.

Дашка делает мне знак идти за ней. Мы направляемся в комнату Аринки, и, проходя мимо зала, я вижу, что там повсюду свечи, пожилая женщина, сгорбившись, читает молитву, а аринкина мама сидит на диване, глядя перед собой стеклянными глазами.

Дашка пропускает меня вперед и закрывает за нами дверь.

Я не узнаю Аринкину комнату. Потухший экран ноутбука. Зеркало завешено темной тканью. На туалетном столике, на письменном столе, на тумбочке у кровати – чистота. Но я не узнаю комнату не только из-за отсутствия привычных примет в виде включенного компьютера или разбросанных по трюмо лаков для ногтей. В Аринкиной комнате слишком много народу. Ей бы это не понравилось.

У окна, уперев пятую точку в подоконник, стоит тот самый рыжий тип, с которым Дашка приезжала ко мне ночью. Друг семьи – вспоминаю я. На Аринкиной кровати расселась девица – примерно Дашкиного возраста (чуть за двадцать), и чем-то похожая на Авзаловых – блондинистые волосы, большие глаза, светлая кожа. Но Дашка с Аринкой были красивыми куклами с правильными чертами лица, а девицу как будто немного размазало по стеклу – она скорее карикатура с оригинала. Но семейное сходство очевидно. Наверное, какая-нибудь троюродная сестра.

– Это Света, – говорит Дашка, проследив за моим взглядом. – Наша сестра из Кумера. Диму ты, наверное, помнишь.

Я киваю и думаю: почему всех девушек с молочной кожей и оплывшими боками обязательно зовут Светами?

Она разглядывает меня не очень дружелюбно. Я все еще в куртке, ведь никто не предложил мне раздеться.

– Быстро ты приехала, – говорит рыжий и пододвигает стул. Не снимая куртки, сажусь и выжидающе гляжу на Дашу.

– Да, точно. Бегом что ли бежала? – Даша пытается улыбнуться. От этой тени улыбки ее лицо сразу преображается, светлеет, и я немного расслабляюсь. Зря.

– А я не из дома, – простодушно объясняю. – В универе была.

Улыбка сползает с Дашкиного лица.

– Ты смогла пойти в универ?

– Как будто ничего и не произошло, – хмыкает Света.

– Жесть, – шепчет Дашка, пока я лихорадочно соображаю, что ответить. Ведь и правда – ну какого черта я туда поперлась? А Дашка продолжает:

– Я тут в магазин не могу сходить, потому что ничего не соображаю, а ты – как ни в чем не бывало…

– Стальная магнолия, – с чуть заметной улыбкой произносит Дима. Вполне доброжелательно, кстати. – Ну, хорошая выдержка у человека, что вы так удивляетесь.

Я выдерживаю секундную паузу и спокойно отвечаю, старательно избегая извиняющегося тона:

– Мама спала с ночи, и я просто не знала, куда себя деть. Пошла в универ по инерции. Как будто привычные дела могут каким-то образом отгородить меня от… этого кошмара.

На последних словах опускаю голову, Дашка торопливо возит ладонью по моему плечу:

– Ну ладно, успокойся…

Голос ее дрожит, и я думаю, что она довольна моим поникшим видом.

– Вы что-то узнали? – спрашиваю я, утерев глаза. Дашка садится рядом со Светой, бережно отодвинув подушку.

– Ну, – выдыхает она, – особо ничего, и надеялись, что ты нам поможешь.

Хорошенькую встречу вы организовали человеку, на чью помощь надеетесь.

– Она вчера ушла из дома около пяти часов вечера, – продолжает Дашка. – Мне и в голову не пришло спросить, куда. Или с тобой, или с Максом – ни с кем больше она не гуляла. Вот я и подумала, что само собой разумеется, она с кем-то из вас.

Дима кашляет, и Дашка будто осекается. Смотрит на меня выжидающе. Я пожимаю плечами.

– Она встречалась не со мной.

– А с кем? – вопрос рыжего падает на меня, как ястреб на полевую мышь. Я понимаю, что вот-вот попаду в какую-то ловушку, которую они втроем заботливо расставили к моему приходу. Я перевожу на него взгляд и смотрю прямо в его золотистые глаза.

– Понятия не имею. Она мне ничего не говорила. Мы созванивались вчера, это было днем, наверное, около двенадцати. Она только проснулась, мы поболтали про зачет, она собиралась к нему готовиться. В основном, про универ говорили.

– В основном? – снова ударяет противный рыжий. Настя, чтоб тебя! Следи уже за языком!

Я раздраженно вздыхаю:

– Про зачет, про преподов, про шмотки – господи, я все в деталях не вспомню!

– Постарайся, Насть, это важно, – проникновенно говорит Дима, чуть склоняясь в мою сторону. Ну не так важно, как попонтоваться тут перед девчонками, строя из себя Шерлока Холмса, долбанный придурок!

Включаю ледяную королеву.

– Я что на допросе? – взвожу брови, как курок и смотрю на них с ненавистью. – В нашем разговоре не было ничего важного, ясно?

Дима примирительно улыбается и кивает.

– А Макс что говорит? – мастерски перевожу стрелки. – Он ее видел?

– Он не берет трубку и не отвечает на мои сообщения, – тон Дашки полон отчаяния. Вот Макс молодец! Отличная позиция. Ну конечно – не явится же он к Авзаловым с такой нарядной рожей!

– А что в ее телефоне?

Дашка устало закрывает глаза:

– Не нашли.

Концы в воду. Аринка это умела.

– И отследить не могут, – продолжает Дашка. – И не собираются. Никакого расследования не будет. Полиция не собирается возиться. Они сразу решили, что это суицид, – в ее усталом тоне появляются нотки злости. – Но я в это не верю! Насть, ты веришь?

Прямо таки слышу легкие шаги истерики.

– Нет, я тоже не могу поверить! – быстро отвечаю я, чтобы успокоить Дашку. – Не могу поверить, что ее нет.

Понимайте, как хотите.

– Думаю, она встречалась с Максом, – продолжаю гнуть свою линию, когда Дашка немного успокаивается. – Он, наверное, пока не в состоянии разговаривать с кем-либо. Может, они расстались…

– Почему ты так думаешь?

Хо-хо, Димочка! Клюнул на наживку?

Я простодушно распахиваю глаза.

– Да мы весь месяц об этом говорили. Они ссорились постоянно, и Аринка все время на него жаловалась. Вот, сейчас покажу, что она мне писала буквально на днях.

Достаю телефон, открываю сообщения, нахожу Аринку. Они не сводят с меня глаз, не в силах поверить, что я сейчас позволю им залезть в нашу с Аринкой переписку. Я долистываю до нужного места и протягиваю телефон Дашке.

– Вот, читай с верхнего.

Все трое впиваются в мой телефон, как гиены в недоеденный львами труп буйвола.

– «Жесть какая-то, я снова поругалась с Максом» – торопливо читает Дашка. Я встаю со стула и не спеша подхожу к полке, где Аринка наставила всякую дребедень.

– «Он меня выбесил. Начал нести какую-то чушь про каких-то непонятных парней, с которыми я типа переписываюсь».