Торн молчал, показывая свою заинтересованность и готовность слушать дальше. За полгода работы с ним женщина уже изучила весь его язык тела и знала, что какой жест означал.

– Я заметила еще одну важную вещь о вас: вы очень цените свою жену. Офелия, если я правильно запомнила?

– Да.

– Офелия. Она очень часто фигурирует во многих наших разговорах, но детально вы мне о ней никогда не рассказывали. Предлагаю сделать это сейчас, расскажите об Офелии. Как она выглядит, какая по характеру и почему она стала для вас таким близким человеком, если, как вы сами говорили, близко к себе никогда никого не подпускали.

Торн глубоко вздохнул, качая головой.

– Есть вариант оставить этот вопрос? – спросил он. – Надеюсь, вы меня поймете, если я скажу, что не имею желания обсуждать свой брак с кем-то кроме жены.

Девушка молчала, стуча ручкой по планшету. Она думала, стоит ли выкинуть из его характеристики этот аспект, но все же досадно вздохнула.

– Придется довольствоваться дамскими романами… – нарочито всхлипнула она и утерла воображаемую слезу. – Но я вас понимаю. Думаю, в силу вашего характера я могу опустить этот момент, – девушка отложила свой планшет. – Что я могу сказать, господин Торн. Вашу терапию вполне можно считать успешной и завершенной, а потому я вас отпускаю и прошу дать пару дней на подготовку всех документов. И лично благодарю вас за значительное обогащение моего портфолио.

*

По ту сторону зеркала его ждала приятная тихая река, протекающая по территории Центра прямо в столицу Гелиополиса. В некоторых участках реку и течение оснастили своими приборами, настилами и спасательной будкой, так как реку тоже используют в отдельных методах терапии. На ее берегах росла короткая уже желтеющая трава и пара ив, касающихся ветвями воды.

Торн вышел из высокого зеркала на внешней стене уборной. Центр Гелиополиса позаботился о проходящих сквозь зеркала и повесил их в удобных местах а относительной близости друг к другу, не исключая и тренировок на них. Торн в первый же день запомнил их расписание и, чтобы не мешать в основном детям заниматься, ходил в перерывах как сейчас. В это время у всех должен быть обед в столовой, но он часто его пропускал. Торн всю жизнь мало ощущал голод и не нуждался в обеде, приходил лишь на завтрак и ужин. Хотя Гектор не раз говорил, что обед там превосходный.

Торн шел по дорожке из каменной плиты вдоль реки, наблюдая за тренировкой граждан Зефира: подростки спускали на воду деревянные кораблики против течения, их задачей было направить поток ветра таким образом, чтобы развернуть кораблик и размеренно плыть, не зависеть от течения, довольно сильного для столь маленьких габаритов судна. За все время здесь Торн не раз ловил себя на мысли, что ему нравится наблюдать за тренировками детей, хотя на Полюсе он был глубоко убежден, что маленькие люди ему противны. Торн ошибся: люди с Полюса были ему противны, а не дети, дети оказались лишь легкой мишенью, на самом деле они весьма любознательны, а постарше так вообще очень хорошие слушатели.

И самое странное во всех этих людях, в том числе и во взрослых здесь, это полное отсутствие страха перед Торном. Никто его не боялся, ни его шрамов, ни когда он вынужденно поделился недугом за ужином. Казалось, на Полюсе и Вавилоне было одно общество, а на Гелиополисе совершенно другое. Дети спокойно рядом с ним пробегали и послушно не касались, однажды мальчик с Весперала продемонстрировал ему свои результаты и его это не рассердило. Шагая вперед, Торн угрюмо нахмурился, абсолютно не понимая, что с ним случилось за эти полгода и почему он перестал так много злиться. В разлуке с Офелией на Вавилоне такого не было, значит, проблема не в отсутствии Офелии. Несмотря на устрашающие мысли, Торн все еще оставался человеком математического и адски строгого склада ума, а потому брал в счет все возможные расклады. Тогда на Вавилоне Торн старался держать себя в руках из-за когтей, но раздражение никуда не девалось.

Отягощение судьбой мира и поисками Бога… Торн всегда был обременен, всегда и везде вплоть до соединения последнего разрыва, когда схватив руку Офелии ощутил легкость и свободу. Бремя вернуть миру игральные кости сделало его злым, бдительным и зачастую параноидальным человеком. Теперь ни этого, ни даже мешающих нормальной жизни когтей нет.

Странно, – пронеслось в голове у Торна. – Неужели тут и вправду может быть так называемый “хороший конец”. По статистике шанс возникновения маловероятных событий низок, но он не равен нулю.

Как занимательно: кости дали ему сумму двенадцать.

– Вот ты где!

Торн остановился посреди дороги и обернулся на незнакомый голос. Девочка лет четырнадцати в одежде Ситэ выбежала из-за угла по направлению к нему. Он повернулся к ней и дождался, пока низкорослая она добежит до него короткими ножками и отдышится. В ее руке находилось много веревочек ярких цветов, косичка опустилась на плечо и прилипла к шее, а плечи блестели на солнце от пота: еще бы, столовая-то далековато отсюда.

Девочка выпрямилась, сделала глубокий вдох и дружелюбно улыбнулась.

– Прости, я знаю, ты необщительный и не ходишь на обеды, но мне нужна помощь, – она раскрыла руку с веревочными браслетами. – Подруга сказала, мне ни за что не продать тебе один из них, а я знаю, на людях такое у ребенка купить не многим хочется, поэтому, прошу, можешь купить его у меня и поносить до вечера?

Торн нахмурился, глядя на веревочки и умоляющие глаза девочки, что ему даже стало жалко ее обижать. Она явно старалась, когда плела браслеты.

– С подругой спор, я полагаю? – догадался Торн. – На что спорили?

Девочка хитро улыбнулась.

– Проигравший становится рабом победителя на один день, – сказала она и протянула ему одну в трех цветах. – Купишь?

Торн выставил ладони.

– За что?

Девочка поняла, что он без гроша в кармане, а потому кивнула вверх и в сторону к одному из деревьев, на сей раз то оказалась черешня. Торн посмотрел туда и заметил, что она указывала на гроздь сочных ягод, куда и его рост едва позволял достать.

– Говорят, самые вкусные наверху под солнцем, – намекнула она.

Торн сделал широкий шаг вперед, оказался рядом с девочкой прямо над гроздью и потянулся туда рукой. Широкая рубашка впервые пришлась очень к месту и позволила ему вытянуть руку на максимум и схватить ягоды. Сорвав столько, что едва вмешалось в его-то ладонь, Торн протянул девочке бордовую черешню, мягкую и сочную. Девочка положила в карман штанов все браслеты, кроме одного, и взяла ягоды двумя руками. Парой пальцев она протянула ему веревочку, Торн ее взял.

– Спасибо! – поблагодарила девочка и побежала обратно под взгляд Торна.

Вот уж новое совпадение: взглянув на браслет, он понял, что выполнен тот не просто в трех цветах, а в цветах шарфа Офелии. Конечно, эти цвета встречаются довольно часто и совсем не редкие, но менее значимым теперь для него браслет не стал.

Комментарий к Глава 17. Терапия

Уже совсем конец. Последняя глава выйдет в пятницу)

========== Глава 18. Не фикция ==========

Дирижабль коснулся земель Гелиополиса в семь утра, когда Центр еще не работал. По окончании терапии Торна прибыла сюда не только Офелия. Беренильда с Викторией, тетушка Розелина и Арчибальд отправились с Полюса вместе с ней. Как объяснил он сам, ему было необходимо прилететь сюда ради того, чтобы дать Торну оплеуху за несколько месяцев выполнения его работы.

Помимо дирижабля Полюса сюда в то же время прибыл и один с Анимы, на борту которого находилась вся семья Офелии: Гектор наконец дал добро на одну неделю визита. Из его писем Офелии стало ясно, что возвращаться на Аниму он не планирует, ибо получил возможность выбрать обучение на той территории, которую выберет, и с Гелиополиса никуда не уедет. Офелия уже представляла масштабы скандала семьи, но помнила, что Гектор уже закончил школу и должен поступать в университет, а потому поступать в Гелиополисе будет весьма разумным решением, надо лишь матери правильно его преподнести.