Она догадалась.

Торн поднялся и отдернул руку, но глаза его напоминали волчьи. Шумно выдохнув через нос, он испещрил белоснежный костюм посла его же алой кровью. Нанеся три параллельные царапины, он рвано отвернулся и сжал руками металлическую балку сбоку, тяжело и напряженно дыша. Офелия наблюдала за тем, как медленно поворачивался к людям посол и как капли крови стекали вниз. Он выгнул спину и согнул руки в локтях, как ребенок набирая на палец кровь и смотря на нее так, словно впервые видел.

И упал на живот с застывшим пустым взглядом остекленевших навеки глаз.

Офелия прикрыла рот рукой, ошалевшая от происходящего. Она была не в состоянии что-либо говорить, взаимодействовать с Торном из-за шока, и просто наблюдала за такими же ошарашенными взглядами других людей и полного сочувствия выражения лица Секундины, как вдруг…

– Торн, что ты творишь! – воскликнула Беренильда и сорвалась с места. – Совсем из ума выжил?!

Она обходила стол, подобрав под себя платье, и не беспокоилась о внешнем виде Торна. А он ведь все еще сжимал балку с осколками стекла на ней в попытке обуять ярость. Понимая опасность, Офелия и Секундина одновременно сорвались с места и побежали за Беренильдой.

– Беренильда, прошу вас! – молила Офелия, подскальзываясь на осколках. Она упала на колени и едва ли не угодила новенькими пальцами в еще один пресс, но успела схватиться за поручень и поднять себя.

Она взглянула на происходящее из-под прядей волос и заметила, как Беренильда оказалась в двух шагах от разъяренного Торна, но позади подоспевала и Секундина.

– Секундина! – крикнула Офелия и добежала до края стола. – Не надо!

Секундина остановилась в паре шагов и послушно встала. Обе они принялись смотреть на Беренильду.

– Ну что ж ты делаешь?! – возмутилась она и тряхнула Торна за плечо. – Ты ведешь себя как…

Торн развернулся к ней. В глазах снова пронесся блеск, и инстинкты Офелии заработали. Время для нее снова замедлилось, царапина появлялась неспеша, и Офелия стремительно пересекла то никчемное расстояние до Беренильды, подтянув к себе ближе. Вместе они упали назад, но в отличие от смертельных ранений посла, царапины на груди Беренильды благодаря Офелии оказались мельче и не достигли внутренних органов.

Офелия стукнулась головой о ножку стола, на ее плечо упала Беренильда. В боли и в ранах, она была жива. Платье покрылось струйками крови, ладони и кисти аналогично. Чистое золото колец стало пятнистым от алой жидкости. И тем не менее, несмотря на окровавленный ужас, она была жива.

Офелия отодвинула от себя Беренильду и встала на ноги, замечая, что внешняя сторона ее ладони на перчатке испачкалась. Схватив Беренильду за руку, получила царапину и Офелия, но она плевала на это с высокой колокольни. Ибо раны посерьезнее уготованы не ей.

Люди вокруг смотрели на Торна испуганно, опасливо, кто-то даже уперся в стенку. Представители лишь с интересом наблюдали за развязкой сцены, без эмоций воспринимая смерти своих граждан. Посредине стола лежало мертвое тело посла Пломбора, возле трибуны – бессознательная Беренильда. И всем двадцати Представителям было плевать.

Почти всем.

– Пришлите жандармов. Убить суперинтенданта.

Офелия молниеносно обернулась назад и увидела Фарука. С отсутствующим видом, только что он отдал приказ убить Торна.

Торн убил посла, ранил одного из самых дорогих ему людей, возможно, развязал войну между Полюсом и Пломбором, но Офелия загорелась яростью.

Во-первых, это Пломбор являлся провокатором и выставлял Полюс виноватым, а во-вторых, после всего пережитого никто не имеет права отнимать у нее Торна.

– Нет… – хрипло, с гневом прошептала Офелия, повернула голову к своей сумке на полу и присвистнула.

Сумка тут же оказалась на ее плече, Офелия отдернула молнию и дала шарфу волю. Шарф мигом прилетел на голову человеку, приказанному привести жандармов.

– Девчонка! – крикнул мужчина позади Офелии.

Она застегнула молнию и отбежала назад, встав перед Торном. Отвага во взгляде несколько обескуражила делегатов и Представителей, но не Фарука.

– И ее убить.

На этот раз Арчибальд и тетушка Розелина среагировали, подбежав к Беренильде. Тетушка села и закрыла ее от глаз, но в последний раз посмотрела на Офелию с пониманием.

Торн ее муж, разве она могла поступить иначе?

Арчибальд встал между Фаруком и Офелией.

– Признаться, мадам Торн, вы и ваша семья не только магнит неприятностей, но и квинтэссенция отваги, – сказал он и обаятельно улыбнулся.

Шарф прилетел к Офелии на шею ровно в тот момент, как жандармы вошли через все двери. Люди пригнулись и залезли под стол, Представители отошли к стенке и стали смотреть, как они изобьют Торна и Офелию до смерти, наверняка думая, что дюжина бронированных мужчин их остановит. Она могла бы, но не сегодня.

Ибо у них еще было, зачем жить.

Офелия знала, что Торна трогать нельзя, а потому она просто жестом руки сказала ему идти за ней и запрыгнула на трибуну. Экран был встроен в самую тонкую стену, а потому им с Торном необходимо было лишь разбежаться и локтем ее выбить, что они и сделали.

Офелия и Торн, забравшись наверх экрана, побежали вперед с максимальным ускорением и подставили руку, закрыв голову ладонью. Перед самой стеной они прыгнули в нее, выбив окончательно, и оказались на улице на стеклянном потолке подвесных садов.

Офелия ударилась головой о стеклянное покрытия и сощурилась от мигрени, настигшей ее после двух ударов головой. Но шарф дергался, предупреждая ее об опасности в виде жандармов. Решительно стукнув руками по толстому стеклу и размазав собственную кровь, Офелия поднялась и догнала Торна в два счета, но он все же бегал быстрее и схватил ее за руку, чтобы не отставала.

– И куда теперь? – спросил Торн.

– Куда-то, где имеется зеркало и относительно безопасно, – ответила Офелия.

Торн повернул голову в сторону и кивнул туда, не переставая бежать.

– Старый сарай, насчет безопасности не в курсе, но уж точно получше Сената.

Офелия запустила руку в сумку и наткнулась на что-то продолговатое, напоминающее аэрозоль. Достав его, она впервые улыбнулась выходкам Гектора. Это был увлажняющий спрей, но она знала, что он залил туда вонючую жидкость для отпугивания насекомых вместе с острым химикатом, вредным для слизистой глаз.

– Не думаю, что они станут проблемой, – сказала Офелия и с помощью шарфа куском изоленты, прикрепленной к днищу аэрозоля, закрепила разбрызгиватель и швырнула в сторону жандармов.

Послышались крики и возмущения писклявыми голосами от стиснутого носа, что заставило Офелию улыбнуться. Вместе с Торном они спрыгнули по подвесным садам и оказались на финишной прямой к сараю, добравшись до него без происшествий.

Сам сарай не походил на каморку, скорее на заброшенную мастерскую или фермерскую кладовку со всей техникой для полей. Понятно, что он существовал здесь по причине садов, так как ухаживать за ними необходимо, а технику складывать в здании Сената не только нестатно, а и непрактично. Впрочем, это уже не имело значения.

Офелия и Торн опасливо подошли к двери. Торн не выпускал руку Офелии из своей, даже зная то, что их направление теперь неизвестно. Сарай скрывался за кустами, но только жандармы оклемаются, тут же пойдут в его направлении, но там есть зеркало, а большего им не нужно для достижения цели.

Ладонью Торн толкнул дверь внутрь и переступил порог, все так же воровато осматриваясь. Офелия прыгнула за ним вслед и захлопнула дверь. Духота помещения согрела щеки, маленькие окна под потолком оказались окутаны паутиной и покрыты слоем пыли. Не обращая внимания на непрезентабельность помещения, Офелия и Торн шагали дальше, выискивая лишь одно.

– Сюрприз!

Всё, кроме этого. Они остановились перед выскочившим из-за несущей колонны Лазарусом, что ликовал их побегу, судя по улыбке пятнам и струйкам крови на мундире Торна и перчатках Офелии.

– Только не вы, – устало сказала она. – Кто угодно, только не вы.