– Он взял то, что нужно, – промолвила Офелия и выпрямилась. Торн сидел, уставившись на нее в нескрываемом любопытстве, отчего она сжала губы и убрала руки. – Крестный взял то, что нужно. Как только произошло Соединение, ты, Ренар, Гаэль и другие оказались в Изнанке. Я надеялась достать тебя через зеркало, но ни одно не пускало. Еще на Вавилоне стало ясно, что поиски займут много времени, поэтому я начала записывать каждое свое наблюдение, если такое имелось. За двадцать месяцев это, конечно, очень мало, но и происходило все в основном однообразно, из зеркала в зеркало и так по кругу. Но иногда случалось чудо.
– Что ты подразумеваешь под “чудом”? – Торн подвинулся ближе и принялся следить за пальцем Офелии, что блуждал от рисунка к рисунку, от текста к тексту.
Офелия остановилась, палец ткнул на зеркальный тоннель. По правде говоря, “чуда” она могла пересчитать по пальцам, их и вправду было непростительно мало, и этот тоннель – одно из них. Она наклонила голову к Торну и постучала пальцем по рисунку.
– Вот оно. Так я называю дни, когда продвигалась в расследовании. Самый первый был еще на Вавилоне в магазине зеркал, тогда я прошла сквозь зеркало и оказалась в окружении темной тучи, но вскоре вышла в одном из коридоров санатория. Это же зеркало я нарисовала спустя пять месяцев на Аниме, когда напоролась на то же самое, – Офелия опустила руку ближе к Торну и указала на еще один похожий рисунок. – А после еще через пять месяцев, и еще, и так пока не перестала тебя искать, – она повернулась спиной к столу и облокотилась о него, сложив руки на груди. – Вот в чем проблема: сейчас я понимаю, что эти темные тоннели как-то связаны, раз они стабильно каждые пять месяцев появлялись, но тогда я не придала этому значения. Сам посуди: двадцать месяцев ежедневных прохождений без перерывов на обед, дневной сон и так далее. Я просто не уследила, а когда перестала, отец – опытный проходящий сквозь зеркала – сказал, что для него навсегда останется чудом то, что я не сошла с ума, – Офелия печально усмехнулась и пожала плечами. – На это времени у меня не нашлось.
Торн молчал, находя одинаковые рисунки и складывая их в отдельную стопку. Он старался не показывать ни одной эмоции, что испытал за весь ее монолог, но то, что она непрерывно двадцать месяцев искала его изо дня в день, поразило его сильнее победы над Другим. Раскладывая все по стопкам, он не отказал себе в удовольствии украдкой наблюдать за Офелией, накручивающей прядь волос на палец. Даже если этого не помнит, два года он скитался по темноте, как и она. Однако она делала это по своей воле ради него и их совместного будущего.
Бесспорно, она – лучшее, что с ним происходило за всю его жизнь. Интересно, появится ли когда-нибудь на свет женщина сильнее волей, разумом и духом? Никогда в жизни. Жаль, Торну было не под силу сказать Офелии о своих чувствах открыто и эмоционально, как это делали многие на Полюсе. Но она должна была их услышать, и Торн пообещал себе сказать ей когда-нибудь.
– Может, это были первые признаки разрыва, – подал голос он за. – Все началось давно, практически сразу после Соединения. Изнанка напрягалась от моих движений и движений других, поэтому ты время от времени попадала в темные тоннели. Изнанка всегда была на пределе, но случилось что-то, что заставило ее разорваться.
Офелия кивнула, как вдруг ее брови взметнулись вверх.
– Я уже думала над этим: вы вышли втроем, соответственно, натяжение имело большую силу. Скорее всего это и стало причиной разрыва.
Она повернулась к Торну, ожидая ответа. Он одобрительно кивнул и несколько устало вздохнул.
– Так или иначе, что у нас есть? – спросил Торн и встал со стула, отодвигая его назад.
Офелия отпрянула от стола и встала к плечу Торна. Одним движением руки он убрал стол от ненужных бумаг и повернулся к Офелии, ожидая от нее ответа.
– Ну, у нас есть книга о магнитных полях, которую согласился прочитать мой крестный из делегации Анимы, – доставала она книгу из ящика в столе. – Мне кажется, если мы узнаем ее историю, сможем понять, как работать с миром и удостовериться в моей гипотезе.
Торн забрал у нее тяжелую книгу и положил на стол в качестве первого инструмента расследования.
– Какой гипотезе? – потирая руки, спросил он.
– Перед тем, как мне позвонили с Полюса, мы с отцом говорили насчет феномена Изнанки и он склонялся к следующей теории. Он полагал, что после Соединения Изнанка обволакивает нашу сферическую землю как ткань, которой свойственно рваться в самых слабых местах. Из-за того, что вы застряли под ней, она и разорвалась на территории Полюса, а вот почему, это уже моя гипотеза. Сам подумай, где сильнее натяжение: на линии окружности или по краям? Очевидно, по краям. Потому и случился разрыв в самом центре пустыни на Полюсе. И отсюда выплывает одна проблема, о которой я хотела с вами поговорить, но съезд…
– Разрыв-то случился, – прервал Офелию Торн. Она обернулась к нему и подняла брови, говоря продолжать. – А вот произошло ли срастание – иной вопрос.
Офелия закивала.
– Именно. Если да, то все прекрасно, а если нет, можем ли мы быть уверены, что Другой не явится в наш мир второй раз? Озлобленный и жаждущий мести, он ведь не будет никого жалеть.
Другой и в первый раз мало кого жалел. Убил Духа Семьи, перевоплотился в Торна ради достижения цели через Офелию, скрыл ее друзей в Изнанке на два года. В первый раз у них было преимущество, ибо Другой играл через посредничество, а во второй он уж точно учтет все ошибки и окажется на шаг впереди.
И вот тогда им конец.
Торн вздохнул, угрюмо смотря на угол стола. Его согласие не нуждалось в озвучивании, они оба понимали, какую опасность несет Другой, если случился худший из сценариев.
– Покушения начались сразу после моего возвращения, – продолжил Торн. – Кроме Генеалогистов, кто еще попал в Изнанку искусственно?
– Медиана, Амбруаз, Лазарус, шевалье и матушка Хильдегард, – ответила Офелия. – Лазаруса подозревать необходимо по умолчанию, его мания оставить после себя наследие слишком опасна. Амбруаз был его другом, не знаю, можно ли ему доверять, если та тень, что преследовала меня на Вавилоне два года назад, была им. Все слишком странно.
Торн хмыкнул.
– Это не может не быть странным, – сказал он. – Что у нас еще есть?
Офелия скептически махнула головой.
– Амнезия? Твоя, Ренара и Гаэль. Сразу после того, как вы попали в нормальный мир, забыли что-то определенное. Ты забыл меня, Ренар забыл Гаэль, Гаэль забыла Ренара. Понимаешь?
Торн уперся кулаками в стол.
– Один – феномен, два – аномалия, три – вариант нормы. Четыре и больше – закономерность, – он глянул на Офелию из-за плеча. – Три есть.
Офелия еле заметно закивала.
– Я рассказывала раньше, что за несколько минут до того, как мне сообщили, что тебя доставили в больницу, Лазарус нанес визит моему дому на Аниме, – тяжело вздохнула она. – Говорил, что ты снова в нашем мире. Тогда я использовала когти, но теперь понимаю, что он говорил мне правду, вот только мы же знаем Лазаруса.
– Он никогда не рассказывает ничего добровольно, без выгоды для себя, – согласился Торн. – Значит, он пришел с определенной целью.
– Да, но сейчас не об этом, – шагнула Офелия. Она оказалась довольно близко к Торну, будто опасаясь, что кто-то может услышать. – Вы уже говорили, что его лишили памяти в народе, но даже тогда у меня закралось подозрение об одной вещи: никто из моей семьи не помнил его, даже отец, что два года как работал в библиотеке с множеством энциклопедий и в принципе интересовался происходящим в сфере исследований всегда. Более того, когда мы с Гектором штудировали главную библиотеку Анимы в поисках данных о Полюсе еще в начале работы над проектом, нигде не мелькало имя Лазаруса, хотя он, как нам всем известно, слишком знаменитый исследователь.
Торн схватился рукой за книжную полку над головой и выпрямил спину. В его глазах застыло глубокое замешательство, ибо то, во что они встряли, оказалось не таким простым, как они полагали изначально.
