Мальчишки, раздевшись, быстренько юркнули под пухлое невесомое одеяло, растянувшись в блаженстве на взбитой пуховой перине.

Аленка забралась на застеленную лежанку русской печки. И, страдая от страшной бессонницы, спросила оттуда бабушку:

– Бабуль, а правда то, что дедушка рассказывал?

– Да сочиняет много старый. И страху больше нагоняет, – ответила бабушка Марья, устало зевнув.

– Ничего не привираю! – живо откликнулся притворный дед Кузьма, – Я там был и сам всё видел!.. И сам Дед Василий мне потом ещё всё дорассказывал. Только вместо русалок, мне всё больше кикиморы всякие казались, – и подкрепил своё утверждение фактом: – Вон, и противогаз тому доказательство.

Но Марья развенчала большей частью страшилки Кузьмы, дополнив рассказ действительностью из его биографии:

– Он в детстве пастушонком подрабатывал. И в тот день как раз там был. Как потом выяснилось, газ там какой-то ветром с болота приносит. Не часто правда, но случается. А в тот день особенно сильный выброс был, вот и причудилось им обоим. Кузьма ещё под вечер угорел, не смог домой пойти. Василий спас его от угара и холода. Нашёл под утро, противогаз надел, который снял с конокрада, и шубейку шиворот навыворот тоже с него. …Скот пасти там потом не стали. А в честь Василия речку «Васинкой» назвали!

– Взаправду всё было! – настаивал дед Кузьма, хорохорившись из своего угла. – И остров там плавающий есть! И где-то там, на Чёртовом болоте, папоротник цветёт в ночь на Ивана-Купалу! Кто найдёт цветок папоротника, говорят, колдовать сразу сможет! Я тогда, и остался, чтобы сорвать его. И сорвал бы, если бы какая-то нечисть меня за ногу не хватанула. Ох, и улепётывал я тогда, что есть мочи, пока не оказался на пастбище.

И вполголоса напомнил надуманную деревенскую сплетню:

– …Ядвига, поговаривают, нашла цветок то. Сейчас, то свиньёй, то вороной обернуться может.

– Ты чтоб свою «бабу-Ягу» не упоминал мне больше!.. Особливо на ночь. Знаем, как ты по молодости с ней куролесил, пока со мной не сошёлся, – вполголоса зашипела на Кузьму Марья, плюнув в темноту: – Тьфу, на тебя! …Прости меня Господи.

Перекрестившись, она отвернулась к стене. И угомонилась, мирно засопев.

Кузьма расдасованно крякнул. И перевернувшись с боку на бок на софе, дал понять, что на сегодня разговор окончен.

Лёнька, смыкая веки, рассматривал доисторический противогаз с большущими стёклами глазниц, и длиннющей трубкой-«хоботом», висевший на гвоздике в стене. Немудрено в его обличии сойти за чудовище, да ещё и ночью. Полусонный взгляд скользнул по громоздкой побеленной печи, на которой уже мирно спала Алёна. И уставился дальше – на прокуду Батона, сидевшего на охотной стрёме в лунной полоске света.

Сзади котяры-охотника быстрой тенью бежала серая мышь. И кот, невозмутимо сидевший доселе, в ловком сальто, бесшумно перевернувшись в воздухе назад – ловко накрыл обнаглевшую дичь.

***

Утром, плотно позавтракав, помощники пошли к себе восвояси, проведать осиротевшую на ночь хату.

Отпросившись у строгой бабушки, Алка увязалась за ними.

Солнышко светило вовсю, согревая многочисленные лужи, разлившиеся после вчерашнего дождя. Всё предвещало жаркий денёк.

По сравнению с ухоженным домом вчерашнего ночлега, Лёнькина лачуга предстала глазам настоящим бедламом.

И окинув критическим взглядом свой заброшенный быт, на правах хозяина Леонид постановил:

– Порядок надо навести. Выходные впереди, ни сегодня завтра родичи приедут! А у нас посуда не мыта, полы грязные.

Вместе с Сенькой, не сговариваясь, они дружно посмотрели на Алку.

– Посудой займусь, а полы мыть не буду! Мне это занятие ещё в городе надоело, – сказала, как отрезала она, припомнив основное своё наказание.

Пришлось это неблагодарное дело пацанам взять на себя. Они отобрали у жадных кур, собравшуюся в плошках, дождевую воду. И дружно принялись за непривычную работу.

У Алёны дело спорилось. Чего нельзя было сказать об неискушённых в этом ремесле дилетантах собратьев. Они наскоро повозили тряпками по деревянным доскам с облезлой краской. И с разочарованием заметили, что только развезли грязь, густо прилипшую многочисленными разводами на высыхающем полу.

Снова проворачивать эту неблагодарную работу было ох как лень. И Лёнька с досадой выплеснул целое ведро на непромытый пол.

К радости неумех грязь улетучилась!.. И вместе с потоком воды растеклась по углам, ниспадая сквозь щели в запустевший подпол. Оттуда быстренько даже мыши убежали.

И проблема уже вскоре была решена.

Обильно политые полы блестели первозданной чистотой. И парились, высыхая от падающих в окна лучей жаркого июльского солнышка.

Лёнька с Семёном невольно залюбовались своей работой. Их распирала гордость за вклад в наведённую чистоту и придуманный эффективный способ мытья полов.

Но надо было подумать и о хлебе насущном. И компания отправилась к небольшому озерку порыбачить, захватив с собой широкую полоску старой тюли, которая служила им рыболовной сетью.

Озеро располагалось посреди деревни, через четыре подворья от Лёнькиной усадьбы. Оно служило наиболее популярным летним бассейном для местной детворы. И негласно разделяло их на два лагеря, на тех – кто жил «по ту сторону», и – «по эту».

Заозёрников возглавлял задиристый мальчуган, постарше Лёньки. Но совсем уж щуплый и пониже ростом. Вокруг него хороводились несколько таких же деревенских забияк, враждебно настроенных к приезжим.

С Сенькой они не якшались и постоянно подтрунивали над ним, за то что он дружит с городскими сверстниками. Но в прямой близкий конфликт вступать не решались, предпочитая делать это исподтишка, или издали. Так как Семён был силён не по годам и, несмотря на свой младший возраст, зачастую выходил победителем в прежних стычках.

Сенька не раз поколачивал их, и порознь, и вместе. А вкупе с рослым Лёнькой, им и подавно бояться было нечего. Хоть и превосходили те их гораздо большей численностью.

Сейчас «враги» развлекались на своём противоположном берегу. И безвредно пока принимали водные процедуры…

На ходу скинув шмотки, друзья сбежали по пологому берегу и с разбегу нырнули в желанную прохладу тёплой воды.

Они вдоволь накупались где поглубже. И потом, чуть в стороне, по мелководью завели свой тюлевый бредень.

Алка с силой принялась лупить по воде подобранной палкой, гоняя навстречу рыбакам – предполагаемый баснословный улов. Несмотря на её весомую помощь, рыбакам за несколько заходов удалось поймать лишь несколько невесомых рыбёшек: три гольяна, мелковатого пескаря, да одного вьюна, которого они сразу же выбросили, по причине его противной чрезмерной вертлявости.

Но они не разочаровались, и упорно продолжали рыбную ловлю.

В который раз уже, не разгибая спины, они тащили под водой свой куцый бредешок, сопротивлявшийся мелкой сеткой. И услышали внезапный хлопот за спиной.

Со стороны болот, на озерко – вытянув длинные шеи, планировала стайка крупных серых птиц. Одна из них, распластав широкие крылья – доверительно скользнула краем своего крылатого оперения поочерёдно по головёнкам троицы друзей. На гусиных, растопыренных навстречу воде, перепончатых лапах отчётливо блестели заметные мелкие красные бусинки.

Стая с шумом приводнилась ближе к центру озера, неподалёку от семейки домашних гусей. И принялись оживлённо гоготать промеж соседей.

– Дикие гуси! – объяснил Сенька, – Они частенько наведываются сюда, поговорить с сородичами. Сманивают их лететь с ними. Только домашние не могут, шибко толстые.

– А почему у них на перепонках кровь? – нахмурился Лёнька.

– Они, что раненые? – со слезой в глазах спросила Алёнка.

– Это не кровь, а икра! Рыба им на перепонки икру мечет. А они по воздуху самолётом переносят её в другие водоёмы. Так и караси у нас расплодились. Только карасей нам сейчас не поймать. Они все на глубину ушли. Жарко, а там вода попрохладнее, – пояснил всезнающий Сенька, успокаивая сердобольных друзей.