Ударив коня в бока, Сигурн промчался вперед и снёс голову ир-меру с головой ворона. Меч из драконьего железа, словно, сам рвался рубить осквернённую плоть, а уж когда двелкесты влетели в ряд ир-меров быков, оттесняя более мелких и проворных с головами козлов и псов в руины, тогда красный орёл запел с новой силой. Рука северянина отрубила бледному чудищу-псу левую лапу, в которой он держал зазубренный топор.

Луиза подскочила к спину Пашара, взмахивая клинком так, чтобы разрезать бок ненавистной твари. Это у неё получилось. Два попадания пролили чёрную кровь и повалили ир-мера-пса на песок. Тот принялся гавкать и хрюкать, моля о пощаде, но таких тварей легионеров учили убивать.

Копья полетели в сторону темноты руин. Из руин вылезли ещё с полторы сотни тварей.

— Красный Орёл! — прокричал Сигурн, поднимая меч к солнцу. Лучи осветили тёмное железо дракона и тогда блеск меча развеял тьму. Почти две сотни голов смотрели из руин на армию двелкестов, выстроившихся в единую линию из копий!

— Кандагар Ваетир! — зарычал Пашар, вонзая клинок в сердце ир-мера ворона, проскользив в длинном шаге.

Заляпанный с ног до головы чёрной кровью, Зашеир поднял отрубленную голову ир-мера над холмом, скидывая её на песок перед лордами юга, что собрались у низин Дюмарана.

Удар горцев получился страшный. Пара бледных ир-меров оказались простыми бродягами, а вот те три сотни были посланы из Утробы самим Ненастным или же его генералом. Проклятые твари! Когда двелкесты схлестнулись с ир-мерами, сразу было понятно, на чьей стороне был перевес. Вряд ли кто-то из слуг Тай-Фера знал о том, что Сигурн приведёт почти пять тысяч воинов к Дюмарану, чтобы помочь Пашару. Теперь никто не сомневался, какое решение примут лорды…

Но только после того, как будет проведены казни тех, кто знал о ир-мерах и о том, что Лоренц обернётся Падшим. Амохоры, Илзорты, Ирн’Лормы, три великих дома подверглись гонению. У южан была своя традиция. Лучшие воины сопроводят эти семьи и их слуг к границе у пустыни Ли’Кар-каран, а там, будь что будет. Они прекрасно знали о том, что их ждёт в Дюмаране, прекрасно знали, что Лоренц и Балкрас — поклялись после смерти служить Ненасытному. Теперь они поплатятся за это. Хоть за чем-то южане смогут проследить так, как следует.

Потери они понесли совсем малые. Только раненные. Никто кроме ир-меров не был убит. Эти твари трусливы и только в количестве несметной орды под предводительством вожаков и Лордов Тьмы. Благо, здесь не было орды.

Лорды-ханивкары Геторы, Ренеты, Сандрага и Ваетира признали в Сигурне — Красного Орла, и оставили на его плечах управление двелкесты, тактично предложив свою помощь, а в Пашаре — представителя империи, который поведёт их на поклон к самой императрице.

Стерев с себя чёрную кровь, Пашар почувствовал облегчение. Он отомстил за Сейдиль. Теперь всё было кончено. Оставалось вернуться к Хелене и рассказать ей обо всём. В стене осталась лишь пустота. Нет больше его Сейдиль и желания быть на юге.

- Теперь я — Красный Ваетира? — спросил Сигурн

— А я лорд-представитель. Вот как судьба обернулась, а? –

Им, так-то, предстояло ещё много всего. Подпись сотен документов и прочей волокиты с распределением обязанностей, куда без этого! Однако, были соблюдены и другие традиции. Люди, лорды, воины и старейшины, собравшиеся здесь, преклонили перед ними колени и головы.

— Слава Красному Орлу! Слава Зашеиру Пашару! —

— Как думаешь, Луиза теперь на меня и не посмотрит, да? — Сигурн почесал затылок, и как-то странно поглядел на бывшую командиршу…

— Я первый на неё глаз положил… — икнул Зашеир

— На секунду раньше меня! — возмутился Сигурн

Амхара.

Центральное Кровогорье.

Ариана уже три дня не отходила от постели дочери. Её милая дочурка вот уже три дня бредила от горячки. Жар распространился по всему телу юной девушки, и младшая леди СтоннКассел тихо стонала, ворочалась в постели, не выпуская Кинжал Снов из левой руки. Её тело покрылось потом, дорогая одежда из синего шёлка была тёмной, тяжелой и грязной.

Руки матери приподняли подол платья и дотронулись до бедер дочери. Они полыхали диким пламенем, как и руки, и лоб с губами. Жар до ужаса то поднимался, то снижался, мучая Адриану так долго. Как бы ни старался Алкион Альгольф, даже его заклятья и припарки давали лишь временный эффект. Ариана не просыпалась. Лишь бредила во сне, плутая по тем тёмным коридорам, что были домом для Царства Снов.

— Только не ты… солнышко моё, ласточка… — прошептала Ариана, заключив руку дочки в свои ладонями, пальцами поглаживая горячую кожу ладони. Пальцы Адрианы дрожали вместе с губами, отбивая зубами горячечный бред

— …блеск…клинок…душа….цитадель… сила не в алмазе….сила не в клинке…

— Доченька, моя родная, прощу, очнись, проснись ласточка… — слезы в три, нет, пять ручьёв текли по её лицу. Её было плевать, что она испортит свой наряд, плевать, что слуги видели её слёзы. Её дочка была на грани жизни и смерти, и как мать, Ариана имела права не отходить от её постели, даже если императрица-истеричка прибежит сюда со всей своей гвардией. Пусть её попробуют утащить силой! Она лично вонзит кортик, подаренный Орином в сердце каждому, кто попытается разлучить её с Адрианой! Лежа рядом с ней, Ариана гладила дочку по голове и каштановым волосам, тихо напевала колыбельные, когда дочь закатывалась плачем во сне. Боги, ну почему она?! Почему они не дали эту способность Ариане, тогда бы она страдала, а не её милая и любимая Адриана! Ещё чуть-чуть и старшая леди СтоннКассел сама закатится горькими слезами, так, что сама Элерона услышит её сквозь толщу воды Штормового Океана. Но она должна быть сильной ради дочери. Обязана быть таковой, не имеет права сидеть сложа руки и смотреть на мучения дочери.

Что же она могла сделать? Лишь одно. Обхватить своей рукой руку её малышки, в которой та держала Кинжал Снов, и попробовать вытащить её из Царства Снов. Хотя бы попытаться. Это она была виновата. Она отпустила её — слепого и не готового котёнка, туда, где не выживают даже драконы и грифоны. Боги! О чём она тогда думала? Почему отпустила одну?!

Пусть на дворе и был жаркий день, спину Арианы холодом обдало, когда она легла рядом с Адрианой, обвив её руку своей. Ей тоже хотелось спать. До ужаса хотелось выспаться нормальным сном, чтобы её не мучил Лорд Тьмы, искажая её сновидения своими порочными руками. Со страхом и замирающим сердцем она закрыла потяжелевшие веки.

Кира тоже спала у себя в покоях. Она измучилась не хуже Арианы, и судя потому, что вовсе не рассказывала о своих снах, можно было догадаться, как над ней издевался проклятый Харгодор, гореть ему во Вратах Харды!

Кира всегда была рядом и лишь на пару часов отлучилась, потому что силы её иссякли. Тело болело, веки налились железом, а пальцы стали неметь. Но боги ей свидетели, как только она укуталась в перины, даже не смыв с себя дневной грязи, сердце её почуяло неладно. Один бок кололо, другой чесало, а в голову лезли самые страшные мысли. Безумно бегая глазами по комнате, пытаясь найти хоть какую-нибудь причину своего беспокойства, леди СтоннКассел соскочила с постели и рванулась в комнату племянницы. Ариана спала рядом с дочерью. Обе они еле заметно дышали, державшись крепко за руки, а кинжал в руке Адрианы чуть-чуть гудели.

— Дура! — чуть ли не завизжала Кира. В один прыжок она оказалась рядом с Арианой и Адрианой, тряся обоих за плечи, пытаясь пробудить ото сна.

— Дура! Что мать, что дочь! — прорычала она. Как же ей было страшно.

До ужаса и холодного пота страх сковал её руки и ноги. Как земля трясется при извержении вулкана, так и Кира тряслась с головы до пят.

— Боги Старые и Новые! Основатели и Предки! Почему?! Дура! Дура! Дура! — что она скажет Орину? За то время пока она живёт с Арианой, они успели породниться, стать чуть ли не сёстрами, а Адриана вовсе была самым дорогим человек в жизни Киры, наравне с братьями и женой Орина. Нет-нет-нет, она не могла и потерять, она же вместе с ними тогда умрёт!