Лишь она смогла разглядеть в Айдане черты Мейнголдов. Черты самой Арианы. В отливе изумрудных глаз Айдана, виднеется взгляд Мейнголдов. Это, наверное, заметила только она. Взгляд Айдана был не таким как Орина, Киры или же Гарета. У него был взгляд Арианы. Эмоциональный, выдававший его чувства сей же момент как они вспыхивали. Взгляд, помечавший всё и ничего сразу. Глаза его всегда смотрели в глаза собеседника. Этим он пошёл в мать.

Мать. Мама. Она была его матерью, но не мамой. Она никогда не дарила ему тепла, потому что считал мертвым. Его мамой, его самой близкой женщиной была Лара Анкит. И Ариана хотела выть и реветь от этой мысли. Однако что-то было не так.

Она знала своего сына только месяц, но ей почему-то казалось, что знает она его как облупленного. Знает каждый его шаг и следующее слово. Он же, говорил с ней, пытаясь выразить всё тепло, которое у него было. Словно, он готов был упасть перед ней на колени и взять вину Орина на себя. Лишь бы она позволила ему назвать её «мамой», «матушкой».

Её уже как месяц было глубоко наплевать на мнение Киры, которая заводила истерику, стоило ей поздороваться с Айданом. Или же претензии Хелены, превратившуюся из императрицы в параноидальную дуру, которая видела во всех заговорщиков и предателей. Сейчас, даже её муж, Орин, к которому она до сих пор питала ненависть за двадцать лет лжи, был ближе всех. Они как раньше могли часами болтать обо все и молчать ни о чем.

Решив, что венок она заплетёт с лево направо, она почувствовала теплоту. В кой-то веки, она почувствовала спокойствие. Улыбнувшись каким-то своим мыслям, она вязла ветку синего горноцвета, переплела её с алым и стала что-то напевать.

— Легион на марше! — прозвучал зычный голос командира и отряды красных легионов, развернувшись на месте, тяжелым звоном лат двинулись из центральной площади Амхары, по направлению к Альвевианскому тракту, чтобы позже перейти реки Аннону и двинуться сильным военным рукавом к южным провинциям, которые учинили гражданскую войну. Эти легионы вёл Мивиль Оркалан, доверенный знаменосец СтоннКасселов.

Пока старый воевода вместе с южанином, Зашеиром Пашаром, будет подавлять восстание на юге, на плечи капитана Гарета СтоннКассела возложили задачу по обороне северных земель, в том числе и главного шахтёрского горда, Врата Балдарена, который поставлял руду для всевозможных нужд государства.

Разгребать всю ту кашу, заваренную Серым Герцогством Сайн-Ктором и Протекторатом Уэйстека, Гарету предстояло в команде старых друзей. Боевого капеллана Пауля Дейна и леди Айзоры Трайден, являвшаяся командиром особого отряда «Львов». Пойдёт ли его племянник, Айдан, который к тому же теперь и мессия, он не знал.

Вспоминая, что при битве за Кулдар он потерял практически весь Пятнадцатый Красный Легион, находившийся под его командованием, СтоннКассел невольно услышал голос погибшего лейтенанта Нила Амелиона. «Удачи, командир» Обернувшись, то ли отгоняя видение, толи в надежде, что погибший товарищ окажется позади, Гарет сплюнул себе под ноги и поёжился от дуновения восточного ветра. Рядом, со своими не многочисленными пожитками, стояли два сержанта. Вал и Сурана Маилаулы, молодые ребята, чью свадьбу, так недавно, благословил сам Гарет. «Они уже ветераны» усмехнулся капитан, наблюдая, как рекруты нового состава Пятнадцатого Легиона выстраиваться в походную колонну. Пока Маилаулы по его приказу вели проверку, сам он направился во дворец Амхары, по просьбе брата, Орина.

Тьма была его частью, впрочем, как и Свет. Свет обжигал как пламя дракона, которое обрушивается на него с небес огненным потоком. Тьма проникала в его раны скверным гноем, который вместо уничтожения заразы, только хуже разъедал рану до самой кости.

— Я вновь победил, Лок-Хай’Эред — кричит Ненасытный, пронзая его своим клинком из чёрного адамантита. Айдан знает, что эти слова адресованы не только ему, но и Царю Рассвета. Но был ли Айдан им? Был ли он в полном праве Наследником Нерана и Эредом (Рассветом) одновременно? Рождённый в первый день Месяца Старых Богов, под Остриём Юмкары, он испил крови дракона, и когда Тьма попыталась взять вверх, он изжёг её не огнём, а чистым светом. Может ли быть так, что все те пророчества, о которых он грезил, будучи юнцом, свалились на него в одночасье, или же он был тем, кому предначертано их исполнить, с самого начало? Неужели всё это было предопределено, когда он сделал свой первый вздох? Айдан не знал, да что там говорить, она даже не знал, кто он. СтоннКассел или же Анкит? Дракон или грифон? Но он был обязан выяснить. Иного выхода не было, иначе безумие охватит его, и тогда он причинит боль всем тем, кого любит. Этого он не мог допустить.

Ему нужно было уходить как можно скорее, но этот шаг мог навлечь на его родных слишком много бед. Ночь ушла на написания длинного письма, в котором он всё подробно расписывает. Начиная от кошмаров, заканчивая целью его ухода. Времени было катастрофически мало. Всё больше и больше сил уходило на то, чтобы бороться не с врагами внешними, но с врагами внутри. Безумный, тёмный Айдан, прозвавший себя Лок-Хай’Макаром, в каждой битве становился всё сильнее, и каждый раз Айдану, светлому, который ещё не утратил разум в пучине скверны, было труднее одерживать победу.

До рассвета оставалось несколько часов. Он уже собирался накинуть капюшон и ускользнуть ото всех, как услышал, стоны возлюбленной. Его любовь, Сейна Элерон, часто стонала во сне от боли и кричала, просыпаясь в холодном поту. Девушка, чьи рыжие волосы напоминал огонь, ворочалась в постели, мечась из стороны в сторону. Её красивое ромбовидное лицо сейчас выражало неподдельный страх и боль. Она нахмурила густые брови и скривила полные губы в болезненной гримасе, словно во сне её пытали или клеймили раскалённым металлом.

Айдан знал, что времени мало, что контролировать он себя уже не может, но ради неё он был готов сделать всё, всё что угодно. Скинув походную сумку вместе с оружием рядом с кроватью, он лёг на перины, прижимая девушку к себе. Её светлая кожа была молочно-белая, от того и столь нежная. Сейна вновь застонала, болезненно, как будто скуля. Он прикрыл глаза и вдохнул пьянящий аромат её волос, слушая, в каком быстром ритме бьётся её сердце. Потёршись об её красивые плечи своим лицом, он заставил её перевернуться и она, почувствовав безопасность, прижалась к нему всем телом. Теперь Сейна уже не видела кошмаров, она спала крепким и светлым сном, в этом парень был уверен.

Проведя указательным пальцем по её подбородку, Айдан не удержался и поцеловал её, едва заметно коснувшись своими губами её полных и алых губ. Сейна как будто почувствовала это сквозь сон и потянулась к нему, обвивая его руками, одновременно дремля. Её грудь вздымалась от учащенного дыхания, словно она уже там, во сне, знала, что он уйдёт не попрощавшись. Парень шепнул её на ухо:

— Я люблю тебя — и во сне, леди Элерон, как он её любил называть, заливисто улыбнулась.

Рассвет наставал, а с ним начинался путь к горе Аркинтор, где и лежала цель Айдана.

Ариана в то утро не спала. У её покоев был выход на балкон, и когда солнце показалось из-за горизонта, ослепляя своими лучами тех, кто ещё не спал, она увидела, что в небесах над Амхарой кружит грифон. А ведь приходила дурацкая идея в голову, глянуть на мир с высоты полёта грифона, поджечь, так сказать, зажечь кровь в венах.

Сначала она подумала, что Айдан вновь летит на своей Альве, но императорский грифон был без ездока и вскоре зверь полетел на восток. Именно в тот момент леди СтоннКассел заподозрила что-то неладное. Сердце забилось в странной истерике, а в голову полезли самые потаённые страхи.

Она уже намеривалась искать Сейну, как к ней пришли сыновья Мария, братья близнецы, Терон и Корр, омрачённые и обеспокоенные. Их кожа была как всегда бледной и чёрные волосы, взъерошенными кудрями устремлялись во все стороны. Они были сами не свои, не было улыбок и пьяного угара. Леди СтоннКассел чувствовала лишь боль.