Можно упиваться страданиями людей, можно позлить валар, слышащих, как эльфы проклинают их, но месть, о которой мечтал Мелькор, будет иной. Когда те, кто живет в Амане, окруженные любовью и почитанием эльдар, поклонятся ему и падут ниц, и когда он будет решать их судьбу, тогда лишь он назовет себя повелителем мира. Не раньше, но и не позже.

«О Саурон, - написал он, - я смотрю внимательно. Кольцо сжигает тебя, ты сжигаешь других, и войско проклятых душ, забывших свои пути, растет с каждым днем. Но смерть все же неподвластна тебе.

Твой Мелькор.»

Отправив послание, Мелькор вновь вернулся мыслями к Риннельдору. Пройдя Арду насквозь, эльф оставил пылающий камень в одной из пещер Туманных Гор и выбрался на поверхность. Там, под куполом неба, он наслаждался счастьем, которое не дано познать духам старшего или младшего ордена. Он бродил по лесам, спал под звездами или пел, как может петь только тот, кто был в плену за Дверью Ночи, кто прошел по пути, проложенному для него тварями, не имеющими имени, и кто думает, что он ничем не заплатил за свою свободу.

========== Гил-Гэлад ==========

25. Гил-Гэлад

Ветер с Востока был полон тревоги и злости. Гил-Гэлад слышал, как стонет от далеких ударов земля, как воздух пропитывается металлическим запахом крови. Там, за границей лесов, рек и степей, полыхала война.

До светлых морских гаваней она пока не дошла, но все острее, все четче с каждым днем король ощущал, что оставаться в стороне долго не получится. Из Ануминаса приходили свои вести – верный друг и спутник короля Элендил Высокий волновался за своих сыновей, держащих осаду на юге и юго-востоке, и просил помощи у эльдар. И Гил-Гэлад помог бы, не задумываясь, если бы это зависело от него одного.

- Совет,- говорил он задумчиво, вслушиваясь в пронзительные эскапады ветров,- нам нужно созвать совет, нужно собрать силы, чтобы выступить на Восток.

Он отправил своих послов в Имладрис, к Элронду Полуэльфу, чтобы тот готовил выступление. Там, меж гор и водопадов, жили самые искусные, самые верные эльфы, и король надеялся, что все они пойдут за ним.

Он отправил весть к Владычице Галадриэль, спрашивая у нее совета.

«Нашему народу уготованы великие испытания и великие потери,- ответствовала она,- но, когда стоишь под порывами ветра, остается либо отвернуться и склониться, либо идти вперед, не взирая ни на что»

Это было не слишком похоже на совет, и не особенно помогло, но, впрочем, Гил-Гэлад обратился к ней лишь затем, чтобы успокоить собственное сердце – если уж Галадриэль не могла сказать ничего определенного, то от него и подавно не требовалось немедленных ответов.

Однажды утром, выйдя на высокую сторожевую башню, Гил-Гэлад почувствовал в порывах ветра привкус пепла. На мгновение ему показалось, что он слышит знакомое имя, и голос, произносящий его – зловещий, чужой, голос из-за пределов Тьмы – дрожит в нерешительности. И это было странно. Гил-Гэлад негромко запел, не отдавая себе отчета, что именно за слова срываются с его губ. Он пел об ушедших временах и о королевствах, обращенных в прах, и вдруг ощутил странное тянущее желание, от которого у него закололо кончики пальцев.

Гил-Гэлад сбежал по лестнице вниз, покинул башню и решительным шагом двинулся в дальние покои своего дворца на побережье. Там, укрытое покрывалом тайны и мягкой тенью, спало Оно.

Гил-Гэлад открыл ажурную крышку ларца – его много столетий назад выковали Наугрим в подарок тому, кто создал хранимое в ларце ныне сокровище. Оправленный в золото рубин мерцал мягким неземным светом, и король залюбовался его огненным совершенством. Его вдруг охватила уверенность, что голос, который почудился ему в дыхании Восточного ветра, принадлежал ему, Кольцу Огня. Он протянул руку, огладил кончиками пальцев тонкий золотой ободок, прикрыл глаза и ощутил пульсацию жизни в нем – металл не был бездушным и мертвым, он хранил отблеск пламени, осколки мастерства и… что-то еще.

Гил-Гэлад улыбнулся – чувство было щекочуще странным, почти незнакомым, известным ему лишь по рассказам и песням других. Чувство было прекрасным. Чистым. И разрушительным, как сам огонь. Гил-Гэлад погладил горячий камень, не открывая глаз. Казалось, не нужно ничего делать, чтобы кольцо само скользнуло к нему на палец. Надеть его, чтобы ощутить в полной мере то чувство, что заточено в нем, чувство, которое самому королю было неведомо. То было вдохновение.

Это Кольцо было создано в любви – столь невыносимой, сколь и восхитительной. Такой любви никто в мире был не достоин, кроме того, кто владел Кольцом.

И сейчас им владел Гил-Гэлад. Всего одно усилие воли, всего одно решение, и он познает очищающую силу этого огня.

Где-то за стенами замка запели тревожные трубы. Гил-Гэлад вздрогнул и отпрянул в ужасе от того, что только что чуть не натворил. Нарья должно оставаться в тайне. Таков залог безопасности творений великого ювелира – безумного мастера, отдавшего за это свою жизнь.

Гил-Гэлад покинул покои быстрыми шагами, не оглядываясь. Его ждали неотложные дела. Вернулись послы от Элронда – или сам Элронд решил пожаловать в Митлонд. Нужно было спешить. Забыть о том, что принес ветер. О сомнении, что поселилось в сердце.

========== Чужак ==========

26. Риннельдор

Риннельдор шел через заброшенные земли, опустошенные войной. Раньше здесь была его земля – прекрасный Эрегион, прославленный среди эльфов и гномов. Здесь Саурон и Келебримбор выковали свои кольца и здесь Келебримбор, соблазненный Сауроном, в последний момент раскаялся, и отдал свои кольца эльфам и встал, обнажив меч, перед тем, кто был ему ближе всех и кто стал дальше всех. В Нуменоре, на берегу западного моря, Саурон рассказывал ему об этом и Риннельдор словно видел все своими глазами: Аннатар, сияющий, как солнце в зените, стоит на площади перед Гвайт-и-Мирдайн, а Келебримбор стоит перед ним на ступенях. И Келебримбор пал от руки того, кто любил его, и Эрегион был разрушен.

О, Риннельдор понимал Келебримбора – он и сам был соблазнен Сауроном и он бы отдался ему весь, до конца, но вот только Властелину Колец не нужно было больше плотской любви. Пообещав ему блаженство, несравнимое с тем, что бывает под звездами, Саурон послал его в ледяное ничто, разделить муку с тем, кто был осужден навеки. Но Мелькор вернул его обратно – и этот дар не из тех, что могут быть забыты.

И так же, как Риннельдор не забудет ночь без звезд за пределами времени, земля Эрегиона не забудет войну, прокатившуюся здесь. В голосах трав и в шепоте камней ему слышались крики эльфов, и звон мечей, и вопли орков, и барабаны, и трубы, и проклятия… Пройдя Эрегион насквозь, Риннельдор пересек реку Гватло, и долину, и на берегу Барандуина повстречался с дозором нолдо и телери из Линдона.

Его окликнул твердый уверенный голос, холодный и непреклонный, как прочная сталь.

- Кто блуждает по землям Линдона в эти тревожные времена? Стой и назовись!

- Я Риннельдор, сын Аминиля.

Из тени высоких деревьев на тропу перед ним ступил высокий светловолосый эльф. Он казался очень тонким и словно вытянутым, но движения выдавали скрытую упругую силу - он был как зверь за секунду до броска. Лицо - острое, немного угловатое, было сосредоточенным и бледным. Черные глаза смотрели изучающе и так внимательно, что взгляд казался почти враждебным.

- Ты пересек наши границы без разрешения Владыки,- не назвавшись в ответ, заговорил эльф. Замершие тени за его спиной были единственным свидетельством того, что он здесь не один,- откуда и куда ты держишь путь?

Риннельдор вскинул голову, и посмотрел говорящему в глаза, и усмехнулся:

- Я родом из Эрегиона, и я был на службе короля Ар-Фаразона в Нуменоре, и я был в других местах. Что же касается разрешения… Не думал, что нолдо нужно разрешение, чтобы пересечь Барандуин. Но если вашему владыке неугодно мое присутствие в его землях - я покину их.