- Три сотни,- хмыкнул Орофер, но развивать свою мысль не стал.

Халдир посмотрел на Орофера без особого почтения во взгляде:

- Сколько войск сочтет нужным прислать сияющий Орофер, король нандор Ласгалена? - спросил он, и Риннельдору не нужно было уметь читать в сердцах, чтобы понять, что лориенец думает о нандор.

- Столько, сколько потребуется,- процедил сквозь зубы Орофер,- даже сюда, в Митлонд, я привел дружину из сотни воинов. Через несколько дней, буде на то воля совета, войска Ласгалена выйдут из моей столицы и двинутся на юг, чтобы вступить в войну. Но, надо полагать, прочие участники этого собрания считают, что война - это излишняя трата времени?

- Прошу вас,- тихо остановил разгоравшуюся ссору Гил-Гэлад. Он повернулся к Халдиру,- Владыкам Лотлориэна передай мою глубочайшую благодарность, милый Халдир. Один воин-галадрим стоит многих солдат врага.

- Это нелепо,- заявил Орофер снова,- мои отряды и силы Линдора, триста галадрим и воины Элронда, которые не собираются, кажется, покидать Имладрис, выступят против многотысячной армии? Не хотелось бы произносить слово, вертящееся у меня на языке, братья,- последнему слову он придал ядовитую окраску.

- Воины Имладриса будут делать то, что велит нам долг, - ответил Линдир, тихо, но гордо. - Как известно королю Ороферу, Элронд был воеводой Гил-Гэлада, когда Линдон послал свои войска на помощь Эрегиону. И много нолдор и телери пало на полях Эрегиона, и в Рудауре, и в Минхириате! Не знаю, какое слово имеет в виду король Ласгалена, должно быть, он хочет сказать “храбрость и честь”.

- Легко прикрываться прошлыми заслугами,- заносчиво ответил Орофер,- да, нам известно, что Элронд Полуэльф был герольдом и воеводой в той войне, но теперь - война иная. И то, что воины Имладриса гибли тогда, никак не повлияет на факт, что они отказываются защитить свободный мир от тьмы сейчас. Так что, какие бы слова я ни имел в виду, “храбрость и честь” - не из их числа.

Гил-Гэлад украдкой взглянул на Риннельдора, и во взгляде его читалось почти отчаяние, словно он видел, как мир вокруг него рушится, но ничего не мог с этим поделать.

- Ты обвиняешь в трусости князя Имладриса! - воскликнул Линдир, не веря собственным ушам. - Элронда, сына Эарендиля! Великий воин должно быть Орофер, сын Эствера, и много битв он выиграл!

- Много ли весен ты повидал, мальчишка? - с вызовом ответил Орофер, но Гил-Гэлад поднял руку, прося его замолчать.

- Сейчас не время и не место разжигать раздор в наших рядах,- проговорил он, чуть понизив голос, стараясь заставить остальных прислушиваться,- Линдир, владыка Орофер не то имел в виду. Никто не может обвинить Элронда в трусости. А ты, Орофер, жаждешь защищать свободу и Свет, и за это имя твое не забудется в веках, но сейчас умерь свой пыл.

- Пыл, говоришь ты, король,- Орофер смотрел на Гил-Гэлада потемневшими от злости глазами,- пылом ты называешь естественное желание дать отпор тому, кто угрожает всем нам! Если совет примет решение не воевать, я один поведу армию к стенам Мордора!

- Владыки Лориена сказали свое слово. Мы идем на войну. - проговорил Халдир, так же, как и Гил-Гэлад, желавший положить конец этой стычке, столь неуместной на королевском совете. Непонятно, всегда ли Орофер был таким заносчивым, или жизнь в Ласгалене заставила его забыть о приличиях - но оскорблять Элронда в присутствии его короля и в присутствии посланников Лориена! Безумие, вот какое слово произнес бы Халдир, если бы советы собирались для того, чтобы высказывать свои чувства.

- Вы - это лично ты, Халдир? - ехидно переспросил Орофер,- или, может, владыка Келеборн собирается лично взяться за оружие? А то и сама Владычица?

- Довольно! - Гил-Гэлад рывком встал, и голос его зазвенел, отражаясь от стен и высокого потолка. Поневоле все обратили на него взор,- довольно,- повторил король уже тише и снова сел в кресло,- вы, послы Имладриса и Лориэна, и ты, король Орофер, послушайте того, кто знает о холоде смерти не понаслышке,- король обернулся к Риннельдору,- говори, брат.

Риннельдор встал и вышел в центр зала, так, чтобы всем было его хорошо видно. То, что он услышал, расстроило его и смутило. Как военачальники, разругавшиеся еще до начала битвы, смогут победить Саурона?

- Риннельдор, сын Аминиля, приветствует короля Ласгалена, военачальников Лориена и Имладриса. Я - нолдо из Эрегиона, покинувший наш край в дни мира и рассвета, чтобы работать при дворе Тар-Палантира, верного друга эльфов Средиземья. Вместе с мастерами людей работал я над тем, чтобы Арменелос, столица Нуменора, красотой своей был подобен Ост-ин-Эдилю. Я остался там, когда Тар-Калион, племянник Тар-Палантира, взошел на трон. Он взял себе имя Ар-Фаразон и он пожелал подчинить Саурона, о войне с которым вы говорите. И в Средиземье приплыли корабли Нуменорцев, и захватили Саурона в плен - как они думали. Но вот только они ошиблись - пленник сам завладел сердцем короля, и сердцами его приближенных, и на священной горе они построили храм, в котором приносили жертвы Морготу. И Саурон учил людей, что валар - враги им, и что эльфы - прислужники валар. “Почему эльфы бессмертны? Почему они не знают ни старости, ни болезни? Почему мир дан им, когда он может быть ваш?” - вот как говорил Саурон и целый народ соблазнил он. Знали бы вы, какая сила была в его голосе! И как прекрасен был его облик, с золотыми волосами, с глазами, как небо на восходе солнца, сияющее и прозрачно-голубое! Он овладел сердцами всех, кто слышал его, и даже крики людей, по его воле преданных страшной смерти, не отрезвляли тех, кто слушал Саурона. “Они - эльфийские шпионы”, говорил Саурон, “они - марионетки валар, укравших ваш дар!” и люди кивали, слушая его. Вот что я могу сказать вам про врага, о владыки эльфов.

Его слушали в полном молчании, не перебивая. Все глаза были устремлены на него, и когда Риннельдор замолчал, в зале повисла тяжелая пауза.

- Я выступлю на помощь людям Юга, тем нуменорцам, кто не поддался злой воле врага, кто смог сохранить в сердцах преданность нашим старым союзам,- тихо сказал наконец Гил-Гэлад,- при участии прочих армий - или без него.

- Как ты выжил? - вдруг резко спросил Орофер, сверля Риннельдора взглядом,- на острове, полном врагов эльдар, захваченном безумием и жаждой сжигать неугодных - как ты остался в живых?

- Я не остался в живых, - ответил Риннельдор. - Саурон убил меня собственной рукой. Но я вернулся в Арду и я хочу отомстить ему за все, что со мной было. Вот моя история, о король Орофер.

- Ты вернулся из залов Мандоса? - не унимался Орофер,- каким же это образом? За какие заслуги?

- Об этом я не могу сказать. Но заслуг у меня нет, о король, я просто нолдо, желающий отомстить. И скажу еще лишь одно - Саурон не успокоится, пока эльфы живы и счастливы. Он ненавидит эльдар и он желает нам гибели.

Орофер наградил его еще одним взглядом - глаза - омуты зеленого презрения - затем повернулся к Гил-Гэладу.

- Ты показал нам этого странного эльфа, чтобы убедить в чем-то? - осведомился он.

Гил-Гэлад, который, кажется, ожидал совсем иной реакции, качнул головой.

- Зачем нолдо врать? - спросил он негромко,- и раз то, что он рассказал о себе, правда, я думаю, необходимо выслушать его.

- Что скажете, братья? - в тоне Орофера сквозила плохо скрываемая ирония, когда он обратился к остальным.

- Нам известно, что Саурон желает всем эльдар гибели, - ответил Халдир, задумчиво, стараясь не обращать внимания на тон Орофера и на его выходки. - И людям, должно быть, он желает того же. Но что твой рассказ меняет? Мы знаем о том, что было в Нуменоре и мы знаем о том, как Нуменора не стало. Что ты посоветуешь нам, о вернувшийся из дальних чертогов?

- Войну, - коротко ответил Риннельдор.

- И в его устах это слово, конечно, звучит куда весомей, чем в моих,- ехидно заметил Орофер.

- И в моих,- прохладно осадил его Гил-Гэлад,- но за кем будет последнее слово - совершенно неважно. Важно, что опасность нависла над нами всеми, и мы должны принять нелегкое решение.