========== Валар: братья ==========
С удивлением и испугом Эльдар Альквалонде наблюдали, как из морских волн вышел Ульмо. Беззвучно пришла огромная волна из внешнего моря, через ущелье Калакирие, замерла на несколько долгих мгновений - Властелин морей вышел из глубины вод, и волна откатилась - с шумом и ревом, слышным от прибрежной линии до склонов Таникветиля. Как порыв морского ветра пронесся Ульмо по улицам, лугам и долинам Валинора и вошел в круг судьбы. Незваным пришел он, но таков закон: тот, кто войдет в круг судьбы, будет услышан.
- Брат мой Манве! - воскликнул он. - Видишь ли ты, что Мелькор вновь возмущает покой Арды? Эльдар Средиземья беспокоятся, ощущая влияние его воли.
Высокая фигура Манве, творца воздуха, едва заметно дрогнула, словно ветер тронул бескрайнее пшеничное поле. Взгляд его сияющих глаз - терпеливый и теплый - обратился на брата, и голос, в котором слышалось дыхание свежих переливов прибрежного бриза, ответил:
- По нашей воле Мелькор, Враг всего сущего, выброшен за границы мира и вечно будет пребывать там, без силы и слова. О какой воле говоришь ты, если земли и воды под Солнцем недостижимы для его духа?
- И все же эльдар обеспокоены, и они взывают ко мне, - отвечал Ульмо. - Разве не взывают они и к тебе, прося помощи?
- В природе живущих - беспокоиться,- ответил Манве мягко,- семена, что были посеяны Мелькором, дают пышные всходы - и так было всегда. Но таков был выбор живущих, над которым мы не властны, ибо она есть выражение замысла нашего создателя, и таков порядок вещей, им заведенный. Должны ли мы вмешиваться в него, даже если они взывают к нам?
- А должны ли мы были вообще хоть что-то предпринимать тогда? - Воскликнул Ульмо, с трудом сдерживая гнев. - Может, надо было оставить Мелькора в его крепости, и пусть бы он поработил всех квенди и атани?
Манве обратил взор на Варду, свою спутницу, и склонил голову к плечу.
- Что скажешь ты о словах нашего брата Ульмо? - спросил он у нее,- стоит ли вмешаться, рискуя нарушить равновесие мировых сил, или оставить живущим право решать самостоятельно?
- Прежде чем решать, мы должны знать, что случилось, - проговорила Владычица звезд. Она, как всегда, одета была в платье из звездного света, пепельно-серые волосы спадали свободными локонами, не убранные в прическу. - Я не вижу присутствия врага в мире. Но я помню, что раньше он способен был скрыться от нашего взора.
- Если бы он уже ступил в мир, покинув свое заточение, мы бы знали об этом,- рассудил Манве,- но, Ульмо, ты бывал у Двери Ночи - волны морей бушуют вокруг того места, где мир граничит с ничто. Ты замечал что-то сам, кроме того, что рассказали тебе живущие?
- Нет, я ничего не видел, - нехотя ответил Ульмо. - Но истинно говорит твоя супруга: враг мог скрыться от нас раньше. Он может скрываться и теперь. Не следует ли нам посмотреть, что творит Мелькор в изначальной тьме? Не сотворил ли он новую напасть и новые страхи, чтобы отравлять жизнь детям Эру Изначального?
- Выход одного из нас за Дверь Ночи грозит для мира большими бедствиями, - заметил Манве мягко, - готовы ли мы пойти на это?
- Нет ли другого пути? - Обеспокоенно спросила Варда. - Быть может, соберем совет в Круге Судьбы, прежде чем принимать такие решения?
Словно едва заметная рябь проскользила по безмятежной глади серебряного моря - Манве нахмурился.
- Я могу поговорить с ним сам, - ответил он после короткой паузы, - для этого заходить за грань мира мне не нужно.
- Поговори с ним, - согласился Ульмо. - Мне кажется, он и в самом деле что-то замышляет.
Ульмо опустил глаза, отгоняя сомнения. Ведь Манве уже разговаривал с Мелькором и уже был им обманут.
- Я подожду тебя здесь, - добавил Властитель Вод.
***
По волнам бескрайнего темного моря у Двери ночи разлился яркий серебристый свет. Из него, как из резных врат, вышел Манве, повелитель ветров, и легкой походкой двинулся вперед, не касаясь воды стопами. Он остановился и прислушался к шепоту холодных волн, к тихому плачу ветра и со вздохом заговорил.
- Мелькор, брат мой. Слышишь ли ты меня?
Мелькор слышал его. Слышал и видел - ненависть вспыхнула, обжигая его самого - от ярости белого огня даже пустота словно отступила на секунду, и корни Арды обнажились в свете без теней. С короткими криками обитатели глубин, которым не повезло быть слишком близко ко внешнему краю мира в этот миг, вспыхнули и обратились в пепел. Арда вздрогнула - чуть-чуть, едва заметно.
- Я слышу тебя, узурпатор, - ответил Мелькор. - Зачем ты явился?
Манве улыбнулся лишь краешками губ, повел рукой, и водная рябь вокруг него улеглась.
- Кто бы мог подумать, после стольких тысячелетий великий Мелькор Несогласный, гроза и ужас всего живого, все еще ненавидит меня, свое младшего брата, - проговорил он, и в тоне его слышалась мягкая насмешка, но ни капли злобы, - ненависть ведь как огонь, знаешь? может гореть ровно, поддерживая жизнь, а может спалить дотла. Скажи, о каких именно обидах на меня ты вспоминаешь там, за гранью света?
Мелькор тоже успокоился. Не время для ненависти. Они что-то почувствовали и нужно быть осторожным. Что бы то ни было, они пока не поняли всей правды - иначе не Манве бы явился сюда, со своей приторной жалостью, а все их войско, с фанфарами и знаменами. Слушайте нас, посмотрите на нас, мы идем воевать за правое дело! …
- Выйди наружу, Манве. Взгляни на мир из пустоты вечной ночи и я расскажу тебе о своих обидах, - проговорил Мелькор, рискуя, что его обнаружат. Но, с другой стороны, если Манве войдет к нему - не станет ли это тем самым толчком, что разорвет цепь? И не придется зависеть от людей и от их жалких потуг на героизм.
- Почему ты не можешь рассказать о них, пока я стою здесь?- поинтересовался Манве все с той же сочувственной улыбкой, - я готов выслушать тебя и помочь советом, буде ты о нем попросишь, брат мой.
- И ты не хочешь посмотреть на поверженного врага? - поинтересовался Мелькор, - Что же ты посоветуешь мне, Манве Милосердный? Как мне избавиться от этой цепи, что сжигает меня? Как уменьшить боль?
- Ты не враг мне, - тихо ответил Манве, - и я могу, войдя, увидеть лишь своего брата, который слишком часто ошибался и едва ли способен признать собственные ошибки. Мы осудили тебя, и осудили справедливо. Ты обманывал нас, о отец лжи, и раны от этого на моем сердце еще не зажили. Ибо в нем нет ненависти к тебе. Лишь жалость.
Жалость! Если бы цепь, которую они надели на Мелькора тогда, до сих пор сковывала его по рукам и ногам, обхватывая шею, то боль от ненависти и гнева, которые вызвало в нем это слово, заставила бы его закричать - и Манве сбежал бы, наверное, не желая чувствовать даже тень этой боли. Но премудрому владыке, кажется, было невдомек, что Мелькор чувствовал, пока цепь была невредима. Ауле знал это, наверное - Ауле, создатель цепи. И все же Манве придется узнать об этом, когда настанет время. Об этом и о многом другом.
- Так помоги мне, если жалеешь, - ответил Мелькор после долгого молчания. Сейчас он готов был просить - пусть считают, что сломали его. Пусть считают, что он по-прежнему в их власти.
- Я не могу помочь тебе, - покачал головой Манве, и в голосе его сквозила неподдельная печаль. И от этой печали ветер над морем окончательно стих, оставив гладь совершенно неподвижной, будто весь мир вокруг скорбел вместе с вала, - когда еще мог, ты отринул мою помощь, и теперь один я бессилен. О, Мелькор, если бы мог я изменить этот порядок вещей, если бы знал путь к твоей душе, погруженной во мрак, если бы мог верить, что слова и дела мои не упадут в бесплодную почву…- он вздохнул, и водная гладь чуть поколебалась.
- Раз ты не можешь помочь, я обойдусь без советов, - ответил Мелькор. - Прощай, брат мой.
Манве молчал некоторое время, и взор его скользил по дальнему горизонту, где море сливалось с небом.
- Ты жаждешь уничтожить мир, - произнес он негромко, но так, чтобы Мелькор его точно услышал, - уничтожить все, что мы создавали. Остальные хотели бы уничтожить тебя. Но ты знаешь, что я не могу позволить им этого сделать - дело не в способе, есть множество путей не уничтожить дух, но сделать его существование таким невыносимым, что он сам не захочет больше существовать. Но искать эти пути я не хочу и не стану. До поры. Ты творец огня, Мелькор, и лишь на ветру огонь разгорается особенно ярко. Наши судьбы связаны с самого мига творения, и так будет, пока оба мы существуем.
