========== Часть 1 ==========
В том, чтобы обходить караулы каждый вечер, не было никакой необходимости. Партизаны, пусть и набранные из тех, кто в большинстве своем понятия не имел о военной дисциплине, отлично усвоили простую, как смерть, истину — если будешь плохо смотреть, слушать и реагировать, тебя убьют. И хорошо если умрешь сразу, а не на шибенице за измену. Потому на всех постах все всегда было в порядке — никто не спал, не пил и не пререкался. Но для Роше этот ежевечерний ритуал был своего рода подтверждением — он все еще в строю, надежда еще есть. Полезная привычка напоминать себе, что он еще жив, закрепилась за ним, пожалуй, с того дня, как накрытое расшитым пологом тело короля Фольтеста вынесли из монастыря. И в последнее время помнить об этом становилось все сложнее.
Сол — молодой боец, простой темерский кмет, который увидел самострел впервые пару недель назад, внимательно вглядывался во что-то в сгущающихся сумерках. Он нес вахту на возвышении, на огороженном каменном выступе, и с его позиции лес просматривался очень хорошо. Роше знал, что Сол — парень надежный. Не слишком умный, возможно, но совершенно не склонный к панике и отчаянию, что имело мало общего с глупой безрассудной смелостью, свойственной некоторым другим бойцам. И потому сейчас, увидев, как напряженно сошлись у переносицы густые черные брови парнишки, как внимательно тот таращится на что-то внизу, командир подошел ближе. Он чувствовал, как в груди медленно поднимается холодная тревога, и, досадуя, отругал себя за нее. Все опасности этого леса были им хорошо известны — патрули Черных, потеряв в этих непролазных зарослях нескольких солдат, обходили местность стороной. Реданцам и слугам наместника Велена здесь было делать нечего. Время от времени из чащи выползали опасные твари вроде накеров или гнильцов, но партизаны научились справляться с ними, обходясь малой кровью. Где-то поблизости располагался лагерь Белок, но с ними темерцы держали, так сказать, информированный нейтралитет — делали вид, что понятия не имеют друг о друге. И что сейчас вызвало такой живой интерес Сола, было совершенно непонятно — Роше заметил, как парнишка крепче вцепился в свой арбалет.
— Боец, — обратился он к нему негромко, но твердо, и Сол мгновенно вытянулся по струнке, прижав самострел к плечу, — доложи обстановку.
Плечи Сола чуть расслабились, и даже сквозь темную полумаску было видно, какое озадаченное выражение приняло его лицо.
— Хрен его знает, что такое, командир, — отрапортовал боец, — кто-то приближается. Идет не по тропе и как-то… странно, одним словом.
Роше почувствовал, как тревога на миг сжала его сердце, заставляя поежиться.
— Кто? — спросил он резче, чем собирался. Сол пожал плечами, и командир шагнул вперед, оперся руками о деревянные перила, всмотрелся в сгущающиеся сумерки. Роше стал замечать за собой, что теперь в таком освещении видит все хуже — лишения начинали сказываться на нем, а, может быть, возраст наконец брал свое. Но сейчас, даже сквозь неясную пелену опускающейся тьмы, он увидел то, что привлекло такое внимание Сола.
Сквозь высокие густые кусты действительно кто-то двигался. Высокая неясная фигура шла, чуть покачиваясь, неуверенно переставляя ноги, почти заваливаясь вбок, но продолжая идти. Присмотревшись, Роше увидел, что из плеча незнакомца торчит длинное древко стрелы.
— Может, трупоед или гнилой? — предположил Сол, становясь за плечом командира. Роше почти почувствовал, что не они одни сейчас созерцают странную фигуру — на всех наблюдательных постах бойцы сейчас один за другим взводили самострелы, ожидая короткой команды.
— Нет, те ходят стаями, — отмел Роше предположение. Он поднял руку — сегодня в лагере никого не ждали. Незнакомца следовало пристрелить и забыть об этом. Так разумно. Так безопасно. Так правильно.
Сол поднял арбалет и прицелился. Лес вокруг, казалось, застыл, зазвенел от напряженной тишины, ожидая, когда рука командира опустится, и свист болтов разорвет ее. И только темная фигура продолжала упорно двигаться вперед.
Роше медлил. Он сощурил глаза — проклятая темнота, ничего не разобрать! Приближающийся незнакомец не был чудовищем, не носил черный доспех нильфов, и на крестьянина, кажется, тоже был не слишком похож. Он оступился, упал на одно колено. Медленно, с видимым трудом поднялся и пошел дальше.
Роше узнал его, когда Сол рядом с командиром напряженно вдохнул носом, готовый спустить крючок.
— Отставить! — крикнул Роше, и боец рядом с ним выдохнул с явным разочарованием.
Чувствуя, как ледяную тревогу в груди вымещает какое-то другое, на этот раз обжигающе горячее чувство, подозрительно похожее на слепой гнев, командир поспешил вниз, ко входу в пещеру.
***
Двое партизан, вооруженные короткими мечами, держали сейчас оружие наголо. Существо, вышедшее к ним из леса, замерло, не поднимая головы, раскачиваясь, словно дерево, треплемое ветром.
— Убрать оружие, — скомандовал Роше, выступая вперед. От быстрого спуска он слегка запыхался, но голос его звучал твердо — бойцы повиновались.
Незваный гость медленно поднял голову. В свете факелов единственный глаз его казался бездонным провалом, на миг Роше даже показалось, что он слеп.
— Вернон Роше…- проговорил гость насмешливо, и в горле его что-то неприятно булькнуло.
— Ты ошибся адресом, — бросил Роше ему в ответ, прерывая готовую излиться знакомую тираду, — лагерь скоя’таэлей ниже по тропе, в миле отсюда или около того.
Бледное лицо едва заметно дрогнуло, эльф сделал еще один шаг, открыл рот, чтобы что-то ответить, но оступился и упал на колени, закашлялся и выплюнул на камни большой сгусток крови. Бойцы за спиной Роше стояли, не шелохнувшись, и командир затылком чувствовал их непонимающие взгляды.
— Добить его? — неуверенно подал голос один. Роше медлил. Эльф перед ним стоял, упираясь дрожащими руками в землю, дышал хрипло и часто, и прикончить его здесь и сейчас было бы, пожалуй, даже милосердно.
— Поднимите, — скомандовал он, скрипнув зубами, — и оттащите в дальнюю пещеру. Потом возвращайтесь на пост.
***
Самое дальнее помещение просторной пещеры было отведено под своего рода командный штаб. Здесь Роше принимал тех, кто приходил в их лагерь, здесь стоял над картами и доносами от агентов. Здесь же спал, ел и предавался унынию.
К тому моменту, как бойцы опустили свою ношу на низкую каменную лежанку, застланную штопанным перештопанным, но до этих пор совершенно чистым одеялом, эльф, кажется, успел отключиться. Когда его прислонили спиной к стене, голова безвольно свесилась на грудь, он не пошевелился и не издал ни звука.
— Позвать кого-нибудь? — было видно, что парни в замешательстве — Роше читал на их лицах безмолвные вопросы, и был рад, что они никогда не решатся задать их ему — дисциплина не позволит. Ответов на эти вопросы он и сам не знал.
— Передайте, чтобы принесли горячей воды, бинтов и той ворожейской мази, которой лечили Норса, если она еще осталась, — скомандовал Роше. — Остальные пусть занимаются своими делами.
Бойцы, переглянувшись, подчинились, и командир услышал, как, едва завернув за угол, они начали перешептываться, как глупые девчонки. Партизанить в лесу по большей части было довольно скучно, и их легко было понять, но сейчас Роше чувствовал, что начинает всерьез злиться.
Эльф на лежанке пошевелился и застонал. Стрела, все еще торчавшая рядом с его ключицей, дернулась. Роше сквозь зубы выругался.
Какого хера. Просто — какого хера?
***
Дело было плохо.
Рана от стрелы была не смертельной, но острие вошло глубоко в плоть, и, если начать вытаскивать, наверняка разорвет на своем пути парочку крупных сосудов, и эльф быстро истечет кровью. Стоило ради этого удерживать верные руки партизан с самострелами.
В лагере не было лекаря. Штопать раны и накладывать повязки умел каждый из них, если случалось что-то посерьезней, посылали в ближайшую деревню за ворожеей. Но на прошлой неделе Катрину сожгли на костре на площади Иерарха в Новиграде, и партизанам от нее осталось лишь немного целебной мази и грустные воспоминания.
