В Новиград, пресыщенный ожиданием и тяжелыми новостями со всех сторон, эльф въезжал совершенно разбитым. На пропускном пункте у Ворот Славы Вернон явно начал волноваться — охранную грамоту он должен был получить только, войдя в город, сейчас же они оставались двумя неизвестными без имени и документов. Однако стражник в черном акетоне с солнцем на груди, едва взглянув на них, махнул рукой, пропуская — агенты Императора, судя по всему, не зря ели свой хлеб.

— Вас ждут в Золотом Осетре, милсдарь, — сказал стражник на прощание, и разве что не подмигнул Вернону заговорщически.

Трактир с таким названием обнаруживался в районе портовых доков. Здесь невыносимо воняло рыбой, гниющим илом и подбирающимся к городу первым снегом. Иорвет, ощущая на своих плечах вес всех прожитых на этом свете лет, едва не упал, пытаясь вылезти из седла — шел последний день его договора, и эльфу начинало казаться, что минуты до полуночи отсчитывают оставшееся ему самому на земле время.

Вернон, заметив его замешательство, нахмурился. Сам он спрыгнул с лошади легко, как мальчишка, поспешил к коню Иорвета, подставил эльфу руки, помогая слезть.

— Ты не заболел? — спросил он шепотом, и, несмотря на обращенные на них глаза прохожих, несколько долгих секунд не выпускал Иорвета из объятий.

— Не знаю, — честно признался эльф, — надеюсь, что заболел. В противном случае, это моя душа уходит из тела.

Вернон фыркнул, коснулся губами его лба — так он проверял, нет ли температуры у Иана, когда тот начинал капризничать особенно невыносимо.

— Встретимся с этим связным, и отправимся на лучший постоялый двор в Новиграде, — пообещал Вернон шепотом, — сдается мне, вы, милсдарь свободный эльф, просто отвыкли быть в дороге и спать, где придется, пока делили со мной королевское ложе.

— Глупый человек, — досадливо прошептал эльф в ответ.

Корчмарь «Золотого Осетра» встретил их безразличным скучающим взглядом, но еще до того, как Вернон заговорил с ним, указал в сторону неприметной двери в глубине зала. Человек, без лишних слов, кивнул и направился туда. Иорвет поплелся за ним, не глядя по сторонам почти не замечая дороги.

— Я, мать твою, уж думал, ты, сука, заблудился, — лысый человек, которого Иорвет уже когда-то видел, поднялся из-за выщербленного деревянного стола им навстречу, и лицо Вернона осветилось в миг такой искренней радостью, словно незнакомец был его давно потерянным братом.

— Талер, ебанный ты хер, я думал, тебя зарезали реданцы или нильфы повесили ради профилактики, — они обнялись, и лысый, отстраняясь, к удивлению Иорвета, обмахнул рукой увлажнившиеся глаза.

— Пришлось залечь на дно и прикинуться дохлой рыбой, — ответил он, снова усаживаясь за стол.

— Дохлая рыба всплывает, — меланхолично заметил Иорвет, и лысый громко заржал, запрокинув голову.

— Это и есть тот самый эльф, из-за которого ты ни одну бабу не мог осчастливить? — спросил он, глядя на Иорвета в упор, — милостивая Мелитэле, ну и страшная же рожа.

Иорвет гордо вскинул подбородок.

— Сказала дохлая рыба, — ответил он с достоинством.

Лысый снова рассмеялся, хрипло закашлялся, утер рот ладонью.

— Теперь понятно, — сказал он, переведя взгляд на сконфуженного Вернона, — и что, вписать его в твои документы, как оруженосца? Или, сука, как жену? Ксива у меня одна, уж не обессудь, на семейный побег мы не рассчитывали.

— К казни на территории Нильфгаарда приговорен только я, — по лицу человека было видно, что шутки лысого задели его за живое, — Иорвет получил помилование восемь лет назад, и больше не преследуется законом Империи.

Эльф удивленно покосился на человека — об этом тот ему никогда не рассказывал, и узнать это сейчас было столь же приятно, сколь бессмысленно.

— Да я пошутил, мальчик мой, — лысый вновь посмотрел на эльфа, сверкнул моноклем, улыбнулся, — мы, кажется, не были представлены. Бернард Дукат, больше известный как Талер, матрос.

— Ты теперь матрос? — поинтересовался Вернон, стараясь прекратить неловкий обмен любезностями, — в последний раз я слышал, что ты занялся торговлей цветами.

— Это все было ради возни с гильдиями, — отмахнулся Талер, — теперь я работаю с иностранцами и путешественниками. Налаживаю, так сказать, международные связи. Хотя хуевый из меня матрос — годы берут свое. А ты, я смотрю, как огурчик, это на тебя обмен жидкостями с эльфом так действует? Может, и мне попробовать?

— Сперва найди эльфа, который согласится обменяться с тобой жидкостями, — встрял Иорвет — ему совершенно не нравилось, что человек говорит при нем так, словно его вовсе нет в комнате.

Талер окинул эльфа еще одним внимательным взглядом.

— Мисдарь Иорвет, я правильно запомнил? — спросил он, — офицер бригады Врихедд, командир Скоя’таэлей, герой обороны Вергена и всюду изгнанник? Не думал, что мне представится такая честь.

— Похвальная осведомленность, — надменно произнес Иорвет, — жаль, твое имя я забуду уже к утру, жалкий человек.

Талер фыркнул.

— Он мне нравится, — сообщил он Вернону, который сидел во время этого диалога — ни жив, ни мертв, — ну да к делу. У меня есть документы для тебя, все, как надо — охранная грамота, облигации банка Чианфанелли, новая метрика на тебя и твоего пацана.

Вернон удивленно моргнул.

— Что? — переспросил он.

— А что? — уточнил Талер, — собираешься бросить его в Туссенте и отправиться странствовать по свету со своим эльфом? Ну, хозяин — барин.

— Иан не мой сын, — запротестовал Вернон, косясь на Иорвета, словно ждал, что тот начнет возмущаться. Но эльф не ощущал ничего. Если людям так важны были документальные подтверждения всего на свете, ему самому было на это совершенно наплевать. Метрика, в которой Иан был бы записан сыном Вернона, ровным счетом ничего не меняла.

— А по документам — твой, — объявил Талер, — ты же, блядь, умный человек, Вернон, и не вчера родился. По нынешнем временам парнишке, если он хочет жить в обычном обществе, а не по лесам широебиться, спокойней быть полуэльфом, сыном некоего хера с горы, но человека, чем чистокровным эльфом, но без рода и племени.

— Он прав, — лениво вмешался Иорвет, махнув рукой, — Иан и так твой сын. Пусть теперь это будет подтверждено официально. Если ты в дороге помрешь, он хотя бы сможет претендовать на твое наследство.

— Сука ты, — прошипел ему Вернон, но Талер снова рассмеялся, и Иорвет перехватил в его взгляде на себя зачатки уважения.

— Теперь осталось только вписать новое имя, — заметил Талер, — советую выбрать что-нибудь нильфгаардское. Тогда на территории всех провинций тебя разве что в жопу не будут целовать все, кому не лень.

— Я не…- Иорвет не понял сперва, что произошло. Его человек застыл, не закончив фразы, с открытым ртом, занеся руку над столом. Талер, сидевший напротив, тоже замер — щурясь, подавшись вперед. Звуки голосов и музыки, долетавшие из общего зала, смолкли, казалось, сам воздух в комнате сгустился и навалился на Иорвета, как тяжелое покрывало.

В углу комнаты стоял человек в желтой рубахе — улыбаясь, сложив пальцы рамочкой, склонив голову к плечу, как ждущий подачки ручной пес. И Иорвет затаил дыхание, боясь моргнуть — знал — стоит опустить веко, торговец окажется прямо перед ним.

Но тот подошел к столу обычной неторопливой походкой, сел на скамью рядом с Талером, сложил руки перед собой, не переставая приветливо улыбаться.

— Вот мы и встретились снова, — сказал он негромко, но Иорвету захотелось залить себе уши воском, лишь бы не слышать вкрадчиво-издевательских нот в его голосе, — семь лет — как один день. Как будто это было вчера. Ну как, нет ли нареканий на мой товар? — он глянул на застывшего рядом с Иорветом человека, — красы, конечно, ему не прибавилось, но новых седых волос и морщин, кажется, тоже.

— Моя часть договора выполнена, — Иорвет старался, чтобы в его тоне не сквозила охватившая его паника, — он не выгнал меня и все еще меня любит. Темерия, благодаря тебе, пережила семь лет невзгод, теперь мы свободны.