— Нет, — повторил он, все же бросаясь вперед и отброшенный прочь магической преградой, — если тронешь ее, я тебя уничтожу, слышишь?
— Я знаю, мой милый, — Регис грустно кивнул, — и знаю, что ты непременно исполнишь свою угрозу. Я готов к этому.
Он развернулся и, едва касаясь стопами пола, двинулся к кушетке, на которой, накрытая светлым покрывалом, спокойно спала принцесса Лита. Детлафф вновь бросился на невидимую стену, больше не выкрикивая членораздельных слов, только рыча, как попавший в капкан фледер, и в этих звуках было столько отчаяния, столько мольбы, что Регису пришлось мысленно приказать себе оставаться твердым. Он делал то, что было правильно — а не то, о чем вопило слабое трусливое сердце.
Лита заворочалась во сне, когда он приблизился — должно быть, слишком усталая от своего плена, она даже не проснулась от воплей и рычания Детлаффа, который продолжал биться в своем заточении. Регис присел на край кушетки и ласково погладил ее по растрепанным черным кудрям. Хватило бы всего мгновения — одного взмаха когтей, чтобы все кончилось, чтобы все чародейские планы пошли прахом — а Детлафф, пусть и возненавидевший его крепче, чем прежде любил, был снова свободен. До новой принцессы — но над будущим Регис был точно не властен.
Он медлил — от волос Литы сейчас пахло точно так же, как в день, когда она сделала свой первый вздох — теплым молоком, медом и чем-то неуловимо терпким. Регис помнил, как передал ее на руки Рии, и та, совершенно измотанная тяжелыми родами, улыбнулась дочери так ласково, что ее улыбка могла бы осветить ее покои — и весь дворец в придачу. Он помнил, как сообщил Императору «Это девочка» — и тот впервые на памяти вампира едва не прослезился у него на глазах.
Детлафф больше не бился. Он упал на колени, уронив руки так, словно они вдруг ему отказали, и теперь лишь смотрел на Региса с неутолимой смертельной тоской — не смирившийся, но с полным осознанием собственного бессилия.
Регис убрал с маленького лба упавшую черную прядь — он помнил, как Лита, спотыкаясь и готовая вот-вот упасть, упрямо шагала в подставленные руки матери, и та, гордая, что дочь делала первые шаги раньше, чем старший сын, приговаривала «Еще немножко, и я научу тебя танцевать, моя милая». Регис почти видел, как на очередном придворном балу Император, еще слабый после новой процедуры, поднимал Литу на руки и на глазах притихших послов и вельмож, кружил ее в танце, а она — смеялась, цепляясь за его шею.
— Лита, — прошептал Детлафф — и, если бы не чуткий вампирский слух, друг его не услышал бы.
Регис помнил, как, ухватившись пальчиками за блестящие лаковые шляпки, Лита решительно двигала по шахматной доске сразу две фигуры и заявляла терпеливому отцу: «А эта пешечка поедет на коне!», как, распрощавшись с братом, всюду таскала с собой его деревянного солдатика, не расставаясь с ним даже во сне, как, одинокая и всеми забытая, разливала чай для своих безмолвных подруг-кукол. Он помнил, как принцесса, чуть поморщившись, почти отдернула руку, когда он впервые брал кровь с ее разрешения, а потом отважно сказала: «Ничего, мне ни капельки не больно!»
Глубоко вдохнув, Лита вновь пошевелилась во сне — и вдруг распахнула глаза. В первый момент она не узнала того, кто сидел над ней, но потом лицо ее расцвело улыбкой.
— Эмиель, — прошептала она хриплым со сна голосом, и Регис, резко отвернувшись от нее, рывком поднялся на враз ослабевшие ноги.
— Лита, — снова тихо позвал Детлафф, и принцесса, заметив, что тот сидел, совершенно обессиленный, сломанный, как забытая под дождем игрушка, соскользнула с кушетки и, шлепая по полу босыми ногами, подбежала к ловушке, легко пересекла магический круг и, присев на корточки перед вампиром, коснулась ладонью его щеки.
— Детлафф? — спросила Лита тревожно, — тебе нехорошо?
Вампир, не поднимаясь, обхватил руками ее маленькое тело, притянул к себе так крепко, словно надеялся вжать Литу в себя, сделать частью собственного тела, хоть так защитить от неминуемой участи. Регис смотрел на них, чувствуя, как голова становилась невесомо легкой и пустой. Он наделал в жизни множество ошибок — и сейчас не был уверен, что не совершает еще одну.
— Все в порядке, моя принцесса, — прошептал Детлафф в ответ, бросил мрачный взгляд на Региса, но, похоже не почуяв в нем прежней опасности, слабо улыбнулся, — Эмиель пришел нас проведать.
Лита с любопытством посмотрела на второго вампира, и во взоре ее вдруг промелькнуло беспокойство.
— Что-то с папочкой? — спросила она поспешно, потом ее тонкие губы трагически дрогнули, — он… умер?
Регис не понимал, что испытывал — досаду или невероятное облегчение, но он нашел в себе силы покачать головой.
— С вашим отцом все хорошо, — заверил он Литу, и та, успокоенная, снова спрятала лицо на груди Детлаффа.
Регис почувствовал чужое присутствие раньше, чем увидел. Чародейка стояла на пороге, прислонившись плечом к дверному косяку. Целебное снадобье уже подействовало, и она успела смыть кровавые слезы с лица и даже восстановить выпавшие ресницы.
— Пиппа, — заметив чародейку, просияла Лита, — познакомься, это Эмиель Регис, он лечит моего папу много лет — может быть, он может помочь нам в исследованиях? — последнее слово принцесса выговорила очень четко, стараясь правильно произнести все звуки, и Филиппа снисходительно улыбнулась.
— Я уже имела удовольствие с ним познакомиться, — ответила она, — и, если милсдарь Регис готов к цивилизованной беседе, я с радостью приму его помощь.
Регис, стараясь не встречаться с пытливым взглядом Детлаффа, кивнул.
— Тогда, думаю, нам всем не повредит чашечка чая, — гостеприимно проговорила чародейка, потом щедро махнула рукой, — ты тоже можешь присоединиться, — сказала она второму вампиру, и Детлафф, продолжавший обнимать Литу, поднялся и с ней на руках осторожно перешагнул линию магического круга. Ловушка, выпуская его, еще раз вспыхнула и пропала бесследно.
Уходя из дома чародейки, Регис ощущал почти постыдную легкость — он мог бы корить себя за глупую человечность, помешавшую ему совершить то, к чему, как ему казалось, он был готов, но единственного благодарного взгляда Детлаффа хватило, чтобы заглушить в нем угрызения совести. Убив ту, что теперь составляла смысл существования его друга, Регис лишил бы жизни не только самого себя вместе с ней, но и того, благодаря кому еще мог ходить по земле и принимать неверные решения — и это оказалось бы предательством более страшным, чем то, что он уже совершил по отношению ко всем остальным.
Геральт, конечно, ждал его в тени безлюдной улицы и, отделившись от стены, зашагал рядом с Регисом.
— Ты убил ее? — спросил он, когда они прошли уже несколько кварталов, по которым вампир двигался, не зная точно, куда идет.
— Нет, — ответил Регис, немного помолчав, — увы, мой друг, общение с тобой, видимо, заразило меня опасным вирусом ведьмачьей чести.
— Ну да, правильно, — хмыкнул Геральт, — обвиняй меня в собственной нерешительности.
— Я вовсе не обвиняю, я скорее благодарю тебя, — возразил Регис, — не знаю, как я смог бы жить с таким грузом на совести.
Геральт понимающе кивнул, и еще некоторое время они снова молчали.
— Кто сообщит Йен, что эту партию она проиграла? — осведомился наконец ведьмак мрачно. Регис негромко хмыкнул.
— Явившись утром на завтрак к Филиппе, она сама все поймет, — ответил он, — по крайней мере, чай у нее в доме преотличный. А я вынужден тебя оставить, друг мой. За этими потрясениями я совсем забыл о своих обычных обязанностях. Нужно предупредить моего подопечного, что теперь его будут лечить совершенно новым методом.
Геральт покосился на него и подавил короткую усмешку.
— Пожалуй, я ничего не хочу об этом знать, — заявил он.
========== Под тяжестью короны ==========
Унылый весенний дождь лил уже три дня кряду, и стук капель по окнам был единственным звуком, разгонявшим тишину в опустевшем доме.
Иорвет, оправившийся от своей болезни, уехал почти неделю назад, забрав с собой Юлиана. Под конец своего визита в Вызиму, мальчик совсем раскапризничался — его, казалось, больше не радовали ни долгие прогулки по городу, ни новые игрушки, ни даже общество королевы, которая еще пару раз приглашала Зяблика во дворец. Малышу хотелось одного — увидеться с мамой, и каждый вечер он устраивал форменный спектакль со слезами и криками, будто надеялся, что, если он будет требовать желаемого достаточно громко и ясно, Шани появится на пороге дома Роше и заберет его.
