— Мы пойдем, — Гусик, скрипнув скамьей, неловко поднялся, — простите…

— Не надо извиняться, — Иан снова встал вслед за ним и расправил плечи, — они считают, что я должен быть благодарен за то, что меня не вышвырнули вон, хотя мой отец очень жаждал этого, пока я был несмышленышем. Ты ведь никакого сына не хотел правда? И все твои разговоры о великом эльфском народе — просто пыль. Как и все, что ты говоришь. А мой папа растил и воспитывал меня, но стоило мне уйти из дома — под крыло к мастеру Риннельдору или в цирковую труппу — был только рад от меня избавиться. Он привык уходить — и от меня, и от отца, чтобы возвращаться на пару дней, а все остальное время пропадать по лесам или служить очередному королю. Скажешь, это не правда? — Иан прямо смотрел на Иорвета, и взгляд его искрился злой насмешкой.

— Пошел вон! — выплюнул Иорвет, и юноша, смеясь, развернулся, хлестнув себя косой по плечу, и зашагал к двери. Гусик нерешительно глянул ему вслед, потом перевел отчаянный взгляд с Иорвета на Вернона, но следом за Ианом не ринулся. Когда юный эльф со всего размаха хлопнул за собой дверью, Фергус устало опустился обратно на скамью.

— Мне очень жаль, — произнес он тихо, — Иан боится, что, вернувшись, оказался никому не нужен. Пока он путешествовал, мы продолжали жить без него, и теперь ему сложно вписаться обратно — Кейра не захотела взять его в ученики, в Нильфгаарде на него посмотрят косо и никогда не примут, особенно мастер Риннельдор. А я… я ведь Император, и у меня столько забот.

— Очень хорошо, — все еще трясясь от гнева, Иорвет сел на свое место, — может быть, теперь Иан поймет, что мир не вращается вокруг него. За свой выбор всегда приходится платить.

— Я понимаю его, — Гусик посмотрел на эльфа очень прямо, — я никогда не хотел становиться Императором и не ожидал этого, но теперь, если я решу отречься и жить так, как мне нравится, я боюсь, что мой отец тоже перестанет отвечать на мои письма.

Иорвет посидел еще несколько секунд, пока остальные вокруг него молчали. Потом он встал и решительно двинулся к двери, не оглянувшись.

Иана он обнаружил на ступенях крыльца. Сын сидел, скрестив ноги и понурив плечи, и пытался дрожащими руками забить табак в трубку. Заслышав шаги за спиной, он выпрямился.

— Идем скорее, не хочу тут больше оставаться, — бросил Иан, не оборачиваясь.

Иорвет спустился на две ступеньки, присел рядом с ним, и юный эльф, заметив, что обознался, отпрянул от него. Отец забрал трубку из его рук и сам занялся табаком. Ночь была промозглой и холодной, похоже собирался снег, и ветер гонял по пустой улице дорожную пыль. Эльфы сидели молча, пока Иорвет не вернул трубку Иану, и тот, щелкнув пальцами, разжег крохотный оранжевый огонек. Прикурил, не глядя на отца.

— Откуда ты сейчас зачерпнул силу? — поинтересовался Иорвет нейтрально. Иан помедлил с ответом две глубокие затяжки.

— Из вашего очага, — ответил он наконец, — я чувствую источник в радиусе нескольких ярдов.

— Почему ты не использовал воздух? — спросил отец, — я слышал, это проще всего, и воздуха вокруг предостаточно.

Иан посмотрел на него исподлобья, потом хмыкнул.

— Я знаю, что ты делаешь, — сказал он, — пытаешься симулировать интерес? Не надо, я не хочу распинаться впустую.

— Ладно, — пожал плечами Иорвет и зябко поежился — он вышел на улицу в одной рубахе, но возвращаться за курткой было поздно, — я действительно не понимаю, чем ты занимаешься, и не знаю, в самом ли деле это так опасно, как говорят. И я виноват перед тобой, что не отвечал на письма и не интересовался твоей судьбой. Мне пришлось заново научиться одиночеству, с которым раньше я был так хорошо знаком. Прости, что и тебя заставил почувствовать себя одиноким.

Иан снова усмехнулся, но на этот раз звук больше походил на хриплый всхлип. Он опустил руки и уткнулся лбом в колени. Иорвет, опасливо, как к дикому коту, протянул ладонь и погладил его по встрепанным волосам. Он не знал, что еще добавить, слова просто не шли на ум, а Иан, похоже, теперь тихо плакал, не поднимая головы.

— Я больше тебя не брошу, — пообещал Иорвет шепотом, продолжая гладить сына по волосам, — где бы ты ни оказался, что бы ни делал. Мои обещания мало стоят, я слишком часто отказывался от своих слов. Но других доказательств у меня нет.

Они сидели так, пока старший эльф окончательно не окоченел на поднимающемся ветру. Он встал, быстро похлопав Иана по плечу.

— Идем в дом, — сказал Иорвет, взойдя по ступеням, — и извинись перед Верноном — он тут совершенно ни при чем.

Иан вернулся в дом через несколько минут, должно быть, докурив свою трубку. Он, пряча руки за спиной, встал перед Верноном, все еще обнимавшим напуганного Зяблика, и, не опуская взгляда, произнес:

— Извини меня, папа, я наговорил того, чего говорить не хотел. Я знаю, что ты всегда любил меня и гордился мной. Если хочешь, я расскажу, чем занимаюсь — это не так уж сложно.

— Даже глупый человек разберется? — усмехнулся Вернон, потом вздохнул и махнул свободной рукой, — ладно, ты ведь тоже ничего не понимаешь в том, что делаю я. «Пропадаю по лесам и служу очередному королю», да?

Иан неуверенно улыбнулся.

— Ну, ты вроде какой-то там солдат, — ответил он, — или разведчик…

Вернон рассмеялся, отпустил Зяблика и встал, опустил руки на плечи Иану и посмотрел на него.

— Будем считать, что мы квиты, — заявил он.

Остаток вечера прошел спокойно. Иорвет, который никак не мог согреться, сидел на новом стуле у очага и прислушивался к разговорам гостей с Верноном. Иан почти не вмешивался в беседу двух людей, а Вернон и Гусик, как в старые времена, сцепились в споре о каком-то тактическом приеме — так, словно наутро им необходимо было выдвигать войска для захвата очередной крепости. Зяблик, непохожий сам на себя, погрустневший и скучающий, сидел за столом и рисовал что-то на листе бумаги, пока не начал клевать носом. Заметив это, Фергус объявил, что им с Ианом пора уходить восвояси, а юный эльф обещал заглянуть в гости, когда представится такая возможность, больше не зарекаясь на определенное время. Простились они очень мирно, словно ужасной вспышки вовсе не было, и подходил к концу обычный семейный вечер в череде таких же вечеров.

Закрыв за гостями дверь, Вернон понес уснувшего Зяблика наверх, а, вернувшись, обнаружил Иорвета, жмущегося к огню и тянущего к нему дрожащие руки. Человеку все эти признаки были слишком хорошо знакомы, и он, нахмурившись, опустил ладонь Иорвету на лоб.

— У тебя поднимается температура, — сказал он по-солдатски четко, и эльф вынужден был кивнуть — он чувствовал, как все тело начинает привычно ломить, а голова наполняется свинцовой тяжестью. — Идем в постель, — скомандовал Вернон, — утром я приглашу Кейру.

— Не надо, — попытался возразить Иорвет, — чародейки нам только не хватало.

— Без разговоров, — улыбнулся человек в ответ, — Шани здесь нет, а я в целительстве ничего не понимаю.

Под одеяло Иорвет укладывался аккуратно, чтобы не потревожить Зяблика, но, стоило ему коснуться головой подушки, на него навалилось тяжелое жаркое забытье, сразу швырнувшее его прочь из маленькой спальни в липкую паутину сна.

Он сидел на коленях перед раскрытым сундуком и рылся в нем, не находя того, чего так отчаянно искал, откидывал в стороны какие-то тряпки и клочки бумаги, обломки окровавленных стрел и влажные бинты, а вокруг него смыкалось кольцо огня, подступая все ближе, наполняя воздух вокруг удушливым разрушительным жаром. Пальцы не слушались, глаз застилал едкий дым, и по щеке катились горячие слезы, но Иорвет продолжал искать, зная, что, если не преуспеет, потеряет все. Огонь трещал и гудел, откуда-то из-за спины доносились голоса — Иан звал на помощь, но эльф был слишком занят своим поиском, чтобы откликнуться. Очередной свиток рассыпался в руках серым пеплом, пламя уже лизало плечи и спину, и Иорвет в отчаянной последней попытке спастись обернулся — и встретился со знакомым взглядом карих глаз.