— Именно так, — подтвердила Фрингилья, — пока вы не войдете в возраст, при вас будет сформирован Регентский совет, но, когда вам исполнится четырнадцать, вы…

— Стану Императрицей! — Лита радостно улыбнулась, — а что будет с Гусиком?

— Его величеству будет предложено удалиться в изгнание, — покладисто ответила Фрингилья, но эльф знал, что она лжет, — его жизни ничто не будет угрожать, если он добровольно подпишет отречение от престола.

— И он будет жить в Туссенте? Вместе с папой? — уточнила Лита. Чародейка кивнула. — Какое замечательное предложение! — воскликнула принцесса, подходя еще ближе к чародейке, — Как вы здорово все придумали. Из меня получится прекрасная Императрица, правда, Эренваль?

Эльф попытался ответить, но дыхания на слова не хватило.

— Я буду носить новые платья каждый день и отдавать всем приказы, — продолжала фантазировать Лита, — а вы — мне помогать.

Неизвестно из-за чего лицо чародейки вдруг переменилось. Она попятилась, хоть и не опустила головы. Лита же приблизилась к ней вплотную.

— Я могла бы на это согласиться, — вздохнула Лита и сделала драматичную паузу, — но вы обидели моего друга, и с вами я дружить совсем не хочу. Вы злая.

Фрингилья моргнула, и на ладонях ее начали теплиться голубоватые всполохи магии. Она отступила еще на полшага под пристальным взглядом девочки, и даже Эренваль замер в своем кресле, охваченный необъяснимым ужасом.

— Детлафф, — проворковала маленькая принцесса, — убей ее.

Все произошло так быстро, что ни Эренваль, ни чародейка не успели даже дернуться. Стремительная черная тень метнулась к Фрингилье, и в следующий миг ее горло превратилось в сплошное багряное месиво из крови. Детлафф встал за ее спиной, и тяжелые капли стекали с его длинных смертоносных когтей на светлый ковер. Чародейка растерянно пошарила ладонями по ужасной ране на шее, а потом, не издав ни звука, рухнула на пол.

Лита легко перепрыгнула через бездыханное тело и бросилась к Эренвалю.

— Ты в порядке? — зачастила она, протягивая к эльфу, который был совсем не прочь отъехать в беспамятство, но уже не мог, руки. Маленькие заботливые пальчики ощупали его, проверяя, видимо, не сломала ли ему что-нибудь чародейка, а потом принцесса удовлетворенно кивнула и улыбнулась. — Будет знать, как обижать моих друзей. Противная тетка, она мне никогда не нравилась.

Эренваль отчаянно глотнул воздуха, надеясь, что его не стошнит прямо сейчас на новое платье принцессы, и прохрипел:

— Что вы наделали?..

Лита безразлично глянула через плечо на поверженную соперницу, потом на застывшего над ней безмолвного Детлаффа.

— Убери ее, — попросила принцесса деловито, — отнеси ее в горы и выкини. И возвращайся поскорее. Не волнуйся, — она снова повернулась к Эренвалю, — ее там никто не найдет.

Детлафф покорно поднял тело чародейки с пола, распахнул окно кабинета и исчез в темнеющем небе. Эренваль же на совершенно ватных ногах поднялся из-за стола, покачнулся и ухватился за столешницу. При взгляде на багровое пятно на ковре его снова замутило. Лита заботливо поддержала его под руку.

— Пойдем отсюда, — предложила она, — Детлафф потом здесь приберется.

Не в силах сопротивляться, эльф последовал за принцессой на кухню. Та, насмотревшись на своего защитника в кулинарном деле, знала уже, как вскипятить воды и заварить чай, и сейчас ловко продемонстрировала эти нехитрые умения. К моменту, когда Детлафф вернулся, исполнив свою миссию, Эренваль и Лита сидели за столом, и хозяин пытался удержать в трясущихся руках горячую кружку. Принцесса же приветствовала вампира теплой улыбкой, а потом вдруг посерьезнела.

— Не хочу я становиться Императрицей, — заявила она, — я слушала разговоры папы с Гусиком, когда он к нам приезжал, и это так сложно и скучно. Лучше уж учиться в Аретузе, в самом деле.

— Чародеи все равно захотят переворота, с вами или без, — прохрипел Эренваль. Он уже почти смирился с тем, что случилось, и к нему снова возвращалась способность рассуждать. Вполне могло статься, что Детлафф только что спас Императора Фергуса от свержения, буквально обезглавив протест, но едва ли исчезновение одной чародейки могло разубедить остальных в необходимости смены власти. — Я должен связаться с моим отцом и рассказать ему об их планах. Вас я, конечно, не выдам. Скажу, что Фрингилья пришла и ушла.

Лита кивнула, потом опустила глаза.

— А нам тоже нужно уходить, Детлафф, — обратилась она к вампиру, и Эренваль удивленно тоже посмотрел на него. Тот же понимающе кивнул, не выказав больше никаких эмоций, словно только и ждал этого приказа. — Мой папочка болеет без меня, как я и боялась, — нижняя губа принцессы вдруг задрожала, — и я должна его спасти. — Она протянула руку через стол и погладила Эренваля по тыльной стороне ладони, — я никогда не забуду того, что ты сделал для нас — и для Гусика, — сказала принцесса, — ты очень смелый, Эренваль.

Руки эльфа по-прежнему мелко дрожали, а в горле все еще стоял мокрый ком тошноты.

— Служу Отечеству, — с трудом пробормотал он.

========== Природа чудовищ ==========

Первые редкие снежинки сыпали с хмурого низкого неба и терялись в серебристой гриве Плотвы. Поднимался ветер, и Геральт, посмотрев вверх, в сгустившиеся свинцовые облака, бросил через плечо:

— Нужно поторопиться. Если начнется снегопад, засветло мы до предгорий не доберемся.

Они ехали через Махакамские горы уже почти неделю, то и дело вынужденные искать укрытие от непогоды в брошенных узких пещерах, в одной из которых застряли на целых два дня, пока бушевала последняя зимняя вьюга, но в остальном путешествие проходило спокойно. Геральт знал, что спешить им было совершенно некуда — после неприятного события в Мариборе, спутники провели в гостях у цирковой труппы Яссэ несколько часов за ничего не значащими разговорами и выпивкой и даже остались на представление. Иан, прощаясь с ними, пожелал им счастливого пути и, таинственно улыбнувшись, сказал, что надеется в скором времени встретить друзей в Вызиме. Лидер же труппы дал им в дорогу свежих припасов и посоветовал, какие дороги лучше выбирать, если они не хотели застрять в горах надолго.

Весь путь до первого перевала Лютик, не замолкая, вслух фантазировал о том, как здорово было бы путешествовать вместе с вольными циркачами, переезжая с места на место и каждый раз встречая свежую публику, еще не выучившую все их трюки наизусть, готовую удивляться новому. Он сетовал, что в Северных королевствах, похоже, не осталось ни одного человека, не знавшего его в лицо и не принимавшегося подпевать всем его песням. Геральт считал, что друг одновременно преувеличивал и кокетничал — бард просто обожал моменты, когда толпа подхватывала его очередную балладу и нестройно пела вместе с ним. Лютику нравилось быть ведущим голосом в большом хоре, эдаким Гелибольским крысоловом, ведущим за собой очарованных людей. Но спорить с ним он не стал, спросил лишь, где, в таком случае, друг надеялся найти неискушенных слушателей, раз все жители Королевств ему не подходили. Возможно, дело было в материале, а не в зрителях, и Лютик на это заявление, похоже, всерьез обиделся.

Он молчал почти целый день, до первой стоянки у подножия гор, а на предложение Геральта выпить у вечернего костра, гордо отказался. Это было уже совсем странно, и ведьмак, поколебавшись немного и зная, что пожалеет, принялся допытываться, что так задело в его словах барда. Тот ломался недолго — и первым капитулировало его нежелание пить. После нескольких глотков Лютик с трагическим видом признался спутнику, что в последние пару лет выезжал только на старых-добрых песнях, не в силах сочинить ничего нового и мало-мальски приличного.

— Поэтому отчасти, — вещал бард, откинувшись на нехитрой лежанке из своего плаща и веток и глядя в темнеющее небо, — я и поехал с тобой. Надеялся, может быть, близость к герою лучших моих баллад разбудит во мне прежний пыл. А то после Зимней войны ничего интересного в мире больше не происходит, и я иногда просыпаюсь с мыслью, что весь мой талант мне только приснился, а на самом деле я никогда ничего не умел.