— Прошу прощения, но равно глупо и привлекать сторонников ложными обещаниями привилегий, — заметил Ваттье, чуть нахмурившись, — все граждане Империи равны перед законом, и, даже если удастся переломить мнение чародейского сообщества подобным образом, в последствии они запросят тех же послаблений, что сейчас требуют те, кто выступает против вас.

Фергус прикрыл глаза и выдохнул. Он всегда знал, что, находясь у власти, его отец не брезговал никакими методами для поддержания своего влияния, и, видимо, убийства и шантаж входили в этот список. Но молодой Император помнил еще свой последний разговор с Эмгыром — и едва ли следование прежним принципам совпадало с понятием правителя мирного времени, каким его хотел видеть отец.

— Перед законом все равны, Ваттье, — проговорил Фергус негромко, — и закон Империи запрещает убийство ее граждан. Я рассчитываю, что вы, как и все мои подданные, будете следовать ему.

Старый шпион помолчал немного, потом кивнул и поднялся из-за стола.

— На все воля ваша, Ваше Величество, — сказал он, и тон его снова стал совершенно бесстрастным, — я разработаю и представлю новую стратегию взаимодействия с чародеями, а также — усилю вашу охрану.

Фергус посмотрел на него снизу-вверх.

— Благодарю, — тихо проговорил он.

Ваттье помедлил еще пару мгновений, потом вдруг снял со своего пальца неприметное золотое кольцо и положил его на стол перед Фергусом.

— Я хочу, чтобы это было у вас, Ваше Величество, — сказал он твердо, — это артефакт, разработанный мастером Риннельдором по моей просьбе. Он помогает распознать ложь — надетое на палец, это кольцо вибрирует, если собеседник пытается вас обмануть. Радиус его действия не слишком велик, но оно много раз сослужило мне хорошую службу.

Фергус неуверенно взял кольцо и покрутил его в руках, поднес к глазам, потом снова посмотрел на собеседника.

— Может быть, мне самому заказать такое же у мастера Риннельдора? — спросил он, — а это пускай останется вам?

Ваттье покачал головой.

— Я предпочел бы, чтобы мастер Риннельдор ничего не знал о том, что вы владеете этим кольцом, — ответил он, — носите его вместо обручального — тогда подмены никто не заметит.

Фергус помедлил, взглянул на собственную руку — золотой ободок тускло мерцал на его пальце, такой привычный, что в иное время Император вовсе его не замечал — как не замечают вдохов и выдохов, пока не начинают задыхаться. Ваттье выжидающе смотрел на него, и Фергус решительно снял обручальное кольцо, опустил его на бесполезные документы перед собой и заменил его артефактом. По руке вверх, к запястью, и дальше до самого локтя, прошел легкий магический импульс — кольцо принимало и распознавало нового хозяина, подстраиваясь под течение его энергии.

Ваттье же вдруг наклонился через стол, опустил обе руки на плечи Фергуса и посмотрел ему прямо в глаза.

— Я обещал вашему отцу защищать вас любой ценой, — сказал он, не меняя тона, — и в этом — единственная и главная цель моей жизни. Я останусь верен вам до конца, Ваше Величество.

Кольцо на пальце Фергуса, пока Ваттье говорил, даже не вздрогнуло.

Заседание Совета привычно затянулось. Каждый раз Император надеялся разобраться со всеми вопросами за час, и всегда этим планам не суждено было сбыться. Он терпеливо выслушал доклад представителя Торговых Гильдий, который сообщал о новом посевном сезоне в северных провинциях и напоминал об обещанном снижении внутреннего налога на торговлю продуктами сельского хозяйства до начала жатвы. Затем, получив согласие Императора, он сообщил о прошении продавцов вина об отмене торговых пошлин — Туссентские товары и прежде не пользовались большой популярностью, и провинция оставалась вечным просителем все больших субсидий. Но теперь на рынок выходили все новые представители отрасли, по качеству уступавшие туссентским, но удерживавшие привлекательный для покупателей уровень цен. На это Фергус привычно ответил отказом, но пообещал, что к летнему сезону, когда конкуренция на рынке достигнет предполагаемого пика, обеспечит туссентских виноделов дополнительными субсидиями на продвижение их товаров. Один из советников Императора, усмехнувшись, посоветовал туссентцам придумывать для своего вина названия попроще — может быть, тогда покупатели перестали бы стесняться его заказывать, боясь получить в ответ на свое косноязычие презрительный взгляд продавца.

Торговые споры длились долго, и в глубине души Фергус надеялся, что всем собравшимся в конце концов так наскучит обсуждать тонкости поставок и размеры пошлин, что до главного и самого волнительного вопроса так и не дойдет. Но, стоило представителю Гильдий, удовлетворенному выполненным долгом, сесть на место и замолчать, из-за длинного стола поднялась высокая черноволосая женщина в скромном темном платье — Фрингилья Виго, представительница чародейского сообщества.

Фергус знал, о чем она будет говорить — вплоть до точных формулировок, и чародейка не подвела его ожиданий. Ее голос струился обманчиво мягко, и обращалась она к Императору, как к неразумному малышу, который запутался в простейшем арифметическом примере. Фрингилья озвучила прошение, но садиться на место не спешила, выжидающе глядя не на Фергуса даже, а на сидевшего по правую руку от него мастера Риннельдора, главу Совета. Знающий, всегда придерживавшийся той же позиции, что и сам Фергус, выслушал ее спокойно, а, когда чародейка договорила, испросив позволения, встал.

— Исполнение ваших требований недопустимо, — ответил он, — положение чародеев в Империи регламентировано с тех пор, как, спасаясь от преследований на Севере, вы и ваши товарищи нашли приют в наших границах. Хочу напомнить, что, принимая нильфгаардское гражданство, многие представители вашей профессии приняли и законы Империи. Вы же, как та, кому посчастливилось родиться гражданкой Империи, как никто должны понимать, как важно следовать букве закона и хранить верность Императору.

В тоне мастера Риннельдора не было ни капли угрозы, но ее мог бы расслышать любой, кого этот вопрос хоть как-то касался. Расслышала ее и Фрингилья Виго. Она приятно улыбнулась собеседнику.

— Хочу заметить, что выдвигаю прошение, а не требование, — сообщила чародейка нейтрально, — требовать бы я стала в совсем иных выражениях.

Прочие члены совета принялись тревожно переглядываться — Фрингилья, в отличие от мастера Риннельдора, угрожала почти открыто, лишь слегка прикрывшись любезным выражением лица. Глава Совета хотел ей ответить, но Фергус поднял руку, и он промолчал.

— Я думаю, госпожа Виго, — проговорил Фергус, сложив руки перед собой, инстинктивно спрятав магическое кольцо под ладонью, — если бы дело дошло до требований — в том значении, как вы их, должно быть, подразумеваете — мы тоже вынуждены бы были сменить тон нашего отказа.

Фрингилья сдвинула черные брови, сверля Фергуса глазами, но тот, ощущая странную, кружащую голову решимость, продолжал:

— Положение чародеев ничем не отличается от положения прочих представителей государственных структур, как мы не устаем вам напоминать. И целью всех государственных структур является — и всегда являлось — служение народу Империи. Вы же, в своем стремлении спорить с законом, очевидно забываете об этом. Мы отвечаем отказом на ваше прошение, но, понимая напряженность ситуации, надеемся на плодотворное обсуждение будущего чародейского сообщества — если вам удастся сформулировать ваши пожелания так, чтобы они не ставили под сомнение благополучие Империи, как сейчас.

В какой-то момент Фергусу показалось, что Фрингилья готова плюнуть ему в лицо, развернуться и выйти из зала. Но она, пару секунд помолчав, лишь сдержанно кивнула.

— Я донесу ваше решение до моих коллег, — ответила она, — и тоже надеюсь, что нам удастся провести плодотворное обсуждение и прийти к компромиссу.

Кольцо под ладонью Фергуса завибрировало — но он даже не вздрогнул.

Он обещал Ани прибыть в Вызиму вечером или утром накануне выступления труппы Иана, но под конец заседания так хотел сбежать из душивших его стен дворца, что шагнул в портал, едва разобравшись со всеми формальностями и раздав распоряжения.