Накануне собрания Совета он ощущал себя, как неопытный боец в ночь перед решающей битвой. Фергус знал, что бой предстоял нешуточный — вопросов, требующих немедленного решения, накопилось слишком много, и просители только и ждали, когда он даст слабину и согласится на их условия, лишь бы не продолжать пустые споры. Но для Императора слабость была недопустимой роскошью, и Фергус готов был перед зеркалом репетировать то, как он будет говорить «Нет».

Главу имперской разведки молодой Император принимал в Малом кабинете — комнате с единственным узким высоким окном, защищенной всеми возможными чарами от подслушивания и подглядывания. На таких предосторожностях настаивал сам Ваттье, и Фергусу иногда казалось, что старый шпион даже поздравления с днем рождения или беседы о погоде вел в такой же обстановке.

Он явился ровно в назначенное время — ни минутой позже, и Фергус, не поднимаясь из-за стола, за которым провел целую четверть часа, бессмысленно вглядываясь в подготовленные к Совету донесения, пригласил его сесть напротив.

Он знал Ваттье де Ридо буквально всю свою жизнь. Тот был правой рукой, глазами и ушами отца, и на их встречах Фергус начал присутствовать, едва научился понимать человеческую речь, пусть и не улавливал часто смысла произносимых слов. Де Ридо был такой же неотъемлемой частью Империи, как черный стяг с золотым Солнцем, и о его вечном присутствии где-то рядом можно было забыть так же легко, как о том, что знамя развевается у тебя над головой. По виду шпиона сложно было предположить, сколько ему лет, хоть Фергус и знал, что он ненамного моложе ушедшего на покой Императора. В отличие от своего прежнего господина, Ваттье де Ридо отходить от дел не спешил, и Фергусу иногда представлялось, что тот останется на своей должности, пока существует Империя, и такой расклад молодого правителя вполне устраивал.

Ваттье поприветствовал Фергуса коротким учтивым поклоном, потом все же уселся на предложенный стул — прямой, как рыцарская алебарда. Его быстрый внимательный взгляд пробежался по комнате, задержался на задернутых шторах на окне — будто шпион опасался, что за ними притаился невидимый враг, а кабинет был полон подслушивающих артефактов. Фергус терпеливо ждал, пока де Ридо заговорит, и тот, помедлив еще минуту, наконец едва заметно кивнул — помещение прошло проверку и подходило для важного разговора — иначе — Фергус в этом не сомневался — Ваттье настоял бы на беседе на вершине смотровой башни или в глубоком подвале, до куда точно не долетели бы звуки внешнего мира.

— Вам, должно быть, известно, Ваше Величество, — начал шпион без лишних вступлений, — с каким прошением сегодня намерена обратиться к вам на Совете представительница чародейского сообщества?

Фергус устало кивнул. Этот вопрос обсуждался уже много недель — чародеи требовали больших свобод для своей деятельности, настаивали на создании собственной организации, выведенной из состава государственных органов и неподотчетных Имперской Канцелярии, а также — просили утвердить их право перемещаться за пределы Империи без надлежащего документального сопровождения. Фергус продолжал настаивать, что подобным правилам подчиняются все государственные органы и чиновники, которыми, по сути, и являлись чародеи — вести свободную деятельность без получения лицензии им запрещалось, а наличие лицензии — по сути, магического контракта, который ни одна из сторон не могла нарушить — означало автоматическое подчинение общим законам. Император уже устал напоминать чародеям, что сделано это было в интересах нильфгаардского народа, для которого существование привилегированной и вместе с тем могущественной общности в рамках государства было недопустимо и могло казаться опасным. Чародеи же в ответ говорили, что подобный контроль мешает развитию науки и магии, и Нильфгаард, следуя подобным законам, рисковал безнадежно отстать от всего остального мира. Дилемма до сих пор оставалась неразрешимой.

— До меня дошли сведения, что в случае вашего отказа, который непременно последует, они планируют серию диверсионных действий, направленных против репутации и даже жизни Вашего Величества, — продолжал Ваттье ровно — так, словно рассуждал о том, что погоды нынче стояли дождливые. Фергус нахмурился. Он привык жить, оглядываясь, всегда зная, что на него могут совершить покушение — однако после того случая в Боклере, когда он и впрямь едва не умер, реальная опасность его жизни ни разу не угрожала — Император предполагал, что в этом была несомненная заслуга де Ридо и его людей.

— И что вы планируете предпринять на этот счет? — деловито спросил Фергус. Он был готов к новым мерам безопасности, даже невзирая на грядущее возвращение Иана в его жизнь. Ваттье де Ридо можно было доверить любую, даже такую скандальную тайну, и, защищая Императора, он обеспечил бы безопасность и тем, с кем тот был связан.

— Я предлагаю сделать шаг первыми, — ответил Ваттье, не моргнув глазом, — стоит напомнить чародейскому сообществу, в каком положении они находятся, и как далеко распространяется наш над ними контроль. Думаю, необходимо убрать одного из них — не слишком важного, но заметного в магической среде. Организовано все будет чисто, в официальных сводках инцидент будет указан, как несчастный случай на производстве, но я сделаю так, чтобы чародеи точно знали, что произошло, и поняли, что это значит.

Фергус моргнул. В первый момент ему показалось, что он ослышался, что задремал за столом, слушая скучный длинный доклад, и Ваттье вовсе не предлагал организовать тайное убийство, прикрывшись трагической случайностью. Но шпион по-прежнему смотрел на Императора спокойно и прямо, ожидая ответа, но не рассчитывая на шокированные вопросы. Это было обычным делом, его люди легко могли это организовать — хватило бы единственного слова Фергуса.

— Нет! — молодой Император откинулся на стуле, надеясь, что сможет выдержать взгляд Ваттье и не отвести глаза, — вы не будете никого убивать.

Де Ридо на мгновение скептически изогнул бровь.

— Это не единственный способ, но, по моему разумению, самый эффективный, — заметил он, — чародеи понимают лишь силу, и послабления их положения до приемлемого вам уровня на этот раз будет недостаточно, чтобы их успокоить. А я, в свою очередь, не могу больше гарантировать вашей полной безопасности, когда вы находитесь за пределами Нильфгаарда. Мы опасаемся сговора имперских чародеев с Ложей, на чью деятельность наше влияние не распространяется.

— Я не хочу войти в историю, как кровавый тиран, решающий все вопросы убийствами конкурентов, — Фергус сжал кулаки.

— С вашего позволения, Ваше Величество, — все так же ровно поправил его Ваттье, — но чародеи вам вовсе не конкуренты. Они — враги Империи, изменники, раз собираются покуситься на вашу жизнь. А для изменников есть лишь одна кара. Я вовсе не предлагаю следовать примеру покойного короля Радовида и сжигать их всех, без разбора. Но чародеи должны помнить, кому они служат.

— Разве не должны они помнить еще и то, почему они мне служат? — Фергус сдвинул брови, не разжимая кулаков, — я не хочу добиваться верности через страх. Они должны гордиться своей Родиной и желать ей служить, а не бояться быть этой Родиной уничтоженными.

— Гордость — это, конечно, замечательно, — тонко улыбнулся Ваттье, — и лично мне эта категория понятна и близка. Я горжусь своей Родиной и, не раздумывая, отдал бы за нее — и за вас — свою жизнь. Но чародеи слишком горды собой, чтобы думать о судьбах Отечества. То меньшинство, что еще предано вам и Империи, преследуется и подавляется. Лидеры будущего протеста стремятся уничтожить мнения, отличные от их собственного, чтобы казалось, что их убеждения разделяют все, и поддержки у вас среди них не осталось вовсе.

— А разве вы не предлагаете сделать то же самое? — переспросил Фергус, — ведь этот жест станет угрозой и для того меньшинства, что еще верно Империи. Может быть, вам стоит обратить внимание на них? Заняться ими, чтобы у Империи остались сторонники. Преданными людьми раскидываться глупо.