Он выбрался на дворцовую стену, прошел мимо равнодушной стражи, легко отведя им глаза, остановился между невысоких каменных зубцов, сел и взглянул вниз. Река подступала к самому дворцу, за ней же тянулись болота, теперь осушенные — туда много лет назад родители сопровождали Иана на его первую охоту, после того, как отец подарил ему на день наречения лук и стрелы. Юный эльф плохо помнил, чем закончилось то приключение. Вроде как, на них напали утопцы, и отец был ранен, защищая сына, и пару дней пролежал в горячке. После этого случая Иан решил, что гулять лучше в городе, хоть, как выяснилось позднее, прогулки те были даже более опасны, чем случайная встреча с утопцами.

Сейчас на бывших топях возвышалось невысокое, но очень широкое здание с трубами, выпускавшими в небо густой торфяной дым — одна из фабрик, построенных по приказу Анаис. Иан не знал, что там производили — должно быть, кирпичи или оружие, но вид, совершенно незнакомый, не вызывал в нем больше никаких сентиментальных воспоминаний. Опасных болот больше не было — как и малыша-эльфа, вышедшего против них с маленьким луком наперевес.

— Дымит, как сука, летом тут, должно быть, не продохнуть, — раздался над ухом юноши знакомый голос, и Иан от неожиданности чуть не повалился со стены. Он повернулся — прямо над ним, задумчиво глядя на поднимающийся дым, прищурив единственный глаз, стоял отец.

Юный эльф поспешил подняться на ноги, но больше не сделал ни шага к родителю. Тот лениво отвел взор от горизонта и посмотрел на сына.

— Как ты меня нашел? — совершенно глупо поинтересовался Иан.

— Я не искал, — пожал плечами Иорвет, — мои спутники меня бросили, а это было мое место, когда я жил во дворце. Я пришел сюда, зная, что твой папа найдет меня здесь, когда освободится. Как делал раньше.

Иан неловко потупил глаза. Он догадывался, что, приехав в Вызиму, вероятно, встретит отца, хоть малодушно и предполагал, что тот не пожелает ради него покинуть Оксенфурт. В конце концов, Иорвет не ответил ни на одно его письмо, и в какой-то момент Иан даже стал воспринимать собственные откровения о магии и своих неудачах, отправленные отцу, как молитвы, возносимые безмолвным богам — такими же безответными. Он боялся, что, встретив Иорвета вновь, столкнется с его презрением, ядовитой иронией, может, даже злостью — юный эльф и сам понимал, что разочаровал родителя. Но отец смотрел на него спокойно и прямо, словно расстались они лишь накануне, и пропасти трех лет молчания не существовало.

— Я вернулся, — выпалил Иан, и очередное откровение упало между ними, как первая капля весеннего дождя. Иорвет неторопливо кивнул.

— К Фергусу — я догадался, — подтвердил он, — Анаис сказала, что ты к нему уже приходил.

— Не только к Фергусу, — вдруг горячо запротестовал Иан, шагнув к отцу ближе, — я вернулся — насовсем. Я больше не буду выступать и ездить с циркачами.

Иорвет чуть заметно нахмурился.

— Их ты тоже решил бросить? — поинтересовался он, и его ядовитый тон был в сотни раз приятней его отстраненного спокойствия, Иан неожиданно улыбнулся и пожал плечами.

— Такой уж я, — подтвердил он, — но я хочу исправиться. Может быть, снова начать учиться. Или работать — при дворе Фергуса или Анаис, это уж как они сами решат.

Иорвет смотрел на него с недоверием. Потом, фыркнув, покачал головой.

— Не нужно было таскать тебя по всему Континенту за собой, когда ты был маленьким, — проговорил он укоризненно, но на этот раз укор адресовался ему самому, — может, тогда ты больше бы ценил понятие дома и собственное слово.

Иан опустил глаза, сцепил руки за спиной и шумно выдохнул.

— Прости меня, — прошептал он, — я — совсем не тот сын, которого ты бы хотел.

— Я никакого не хотел, — хмыкнул Иорвет, и вдруг шагнул к Иану и обнял его за плечи. — Хорошо, что у нас обоих есть Вернон, который в нашей семье отвечает за все хорошее.

Юный эльф, глотая враз подступившие непрошеные слезы, рассмеялся и обнял отца в ответ. Поднимался промозглый ветер, пахнущий дымом и сыростью реки, и Иан, словно хотел укрыться от него, прильнул к отцу теснее. Тот погладил его по волосам и отстранился, заглянул в лицо — на этот раз, чуть улыбаясь.

— Ну ты и вымахал за три года, — заметил он, — твой папа тебя, может, и не узнает.

— Кстати, где он? — спросил Иан, тайком смахивая влагу с глаз, — я застал Анаис в… интересной компании, так что он не с ней.

— Получает какие-то разведданные, — отмахнулся Иорвет, — мне неинтересно, да меня и не позвали. Но у тебя, я вижу, есть свои тайные сведения? С кем это ты застукал нашу маленькую Анаис?

Они разговаривали так легко, словно это была очередная беседа за вечерним чаем, и Иорвет делился последними университетскими сплетнями или рассуждал о своей новой статье. И Иан с радостью ринулся в эти знакомые ощущения, отчаянно ухватившись за них, словно они могли заставить отца больше никогда не смотреть на него с тем холодным презрением, с каким он прощался с ним три года назад.

— Какой-то парень, — пожал он плечами, — рыжий, в синем кунтуше.

Иорвет громко фыркнул, словно описание было для него исчерпывающим, и спросил со все возрастающим любопытством:

— И что они делали, позволь спросить?

— То же, что вы с папой обычно делали, когда мне не везло вас застукать, — мрачно ответил Иан, шутливо поморщился, — хотя оба были в штанах.

— Ну хоть так! — рассмеялся Иорвет, — вот пронырливый сученыш, сунул язык из жопы Ректора прямо в…

— Отец! — одернул его Иан, и эльф закатил глаз.

— Идем, — позвал он, — здесь становится холодно. Найдем Юлиана — мою компанию он променял на общество придворных дам, угощавших его пирожными.

— Юлиан здесь? — удивленно переспросил Иан, — и Шани тоже? Может, я поговорю с ней, не захочет ли она снова взять меня в ученики?

— Нет, — покачал головой Иорвет, — Юлиан приехал со мной и Верноном на ваше представление. А с его матерью я, так и быть, поговорю за тебя, когда вернусь в Оксенфурт.

— Не будет никакого представления, — вздохнул Иан, — Яссэ не захотел ехать в Вызиму — говорит, здесь вот-вот начнутся какие-то важные политические события, и он хочет оказаться подальше, чтобы снова не попасть под трибунал.

— Удивительная прозорливость, — фыркнул Иорвет. Они спускались со стены бок о бок, хотя Иану вдруг ужасно захотелось взять отца за руку, но он не отважился, — хотя он, наверно, прав. Пока мы ехали сюда, наслушались всяких разговоров — судя по всему, малышке Анаис скоро предстоит выбирать, с кем она — с народом или с Императором. Как Вернону когда-то.

Иан промолчал, не найдя в себе сил ответить. Ему, как маленькому мальчику, захотелось зажать себе уши и не слышать ничего о грядущих политических потрясениях, с которыми предстояло столкнуться Гусику. Пусть эти трудности останутся завтрашнему Иану — и решать он их будет, когда встретится с ними, но не раньше. Это был очередной трусливый необдуманный жест, но радость от возвращения не нужно было пока портить горечью возможных поражений в будущем.

Они вошли в обеденный зал, и Иан сразу заметил златокудрого парнишку в яркой курточке, восседавшего на высоком стуле у длинного стола и окруженного целой стайкой женщин в парадных нарядах.

— Спой нам еще, Зяблик, — попросила одна, умильно улыбаясь, но мальчик, заметив вошедших эльфов, легко отмахнулся от поклонницы, спрыгнул на пол и поспешил им навстречу.

— Где ты был? Я пел, а ты не слушал! — требовательно спросил он у Иорвета, цепляясь за его руку, и отец тихо рассмеялся — во взгляде его Иан разглядел незнакомую — или хорошо забытую — нежность.

— Прости меня, милый Юлиан, — попросил Иорвет, — но я привел тебе кое-кого, — он повернулся к Иану, и пытливый взгляд голубых глаз парнишки тоже уперся в него. Иан вдруг ощутил себя слишком бедно одетым и каким-то потрепанным для такого блестящего общества, — Это мой сын, Иан, — продолжал Иорвет, — ты, конечно, не помнишь, но вообще-то он был первым, с кем ты познакомился в жизни.