Но сейчас эльф был со своим демоном один на один, лишенный голоса и магии, запертый в узких стенах фургона, не способный двинуть ни рукой, ни ногой, даже прикрыть веки, чтобы не видеть, как мгла поглощает его.
Неясное, дрожащее, как воздух в сильную жару, лицо надвинулось, и на Иана пахнуло холодом, запахом алхимических порошков и соли. Еще один провал — искривленный, будто в немом крике, рот — открылся, выпуская новый рой пчел, и они, жужжа, окружили голову юного эльфа, наполнили ее глухим глубоким гулом, постепенно заполнившим все его тело, как прежде заполняла его магическая энергия, ждущая, пока он велит ей превратиться, принять иную форму и потечь с его пальцев.
Иан болезненно дернулся, чувствуя, как запылали от едва сдерживаемой чужой силы ладони, и наконец закричал.
Он очнулся, дрожа всем телом, как в лихорадке, и чьи-то сильные руки удерживали его. Не открывая глаз, Иан потянулся вверх, словно хотел вынырнуть из утягивающей его трясины, почти увидел, немного искаженное поверхностью стоялой воды лицо отца — взволнованное, смертельно бледное, но такое знакомое, что один его вид мог разогнать все ночные страхи. Юный эльф даже хотел позвать его, но в рот, казалось, набились болотная грязь и ил, к горлу подкатила волна тяжелой тошноты, не давая сделать вдох.
Прохладные пальцы коснулись его лба.
— Все кончилось, — донесся до слуха юноши мягкий голос Яссэ, — это всего лишь сон. Проснись.
И подчиняясь его спокойному тону, Иан распахнул глаза.
Наставник сидел рядом с ним на разметанных покрывалах, поджав под себя ноги, и смотрел на юношу — без удивления, страха и беспокойства — лишь с любопытством. Иан, жадно глотая воздух, закашлялся и отвернулся, опасаясь, что его вот-вот вырвет на собственную постель, но после нескольких сухих спазмов дурнота покорно отступила. Яссэ, терпеливо дожидавшийся, пока ученика немного отпустит, не двигался с места, и, когда Иан наконец расслабленно откинулся обратно на подушку, придвинулся ближе и опустил восхитительно холодную руку ему на лоб.
— Дурной сон? — спросил он участливо. Юноша слегка мотнул головой, не спеша скидывать его ладонь. Он и сам не знал, что с ним случилось. Видения, мучившие его в детстве, ни разу не повторялись с тех пор, как мастер Риннельдор начал учить его держать собственную силу под контролем. У Иана случались плохие сны — тяжелые, грустные, тревожные. В них он терял близких или снова и снова переживал прошедшую войну, снова входил в наполненный криками раненных госпиталь в центре Вызимы, и умирающие солдаты, обожженные, пронзённые стрелами, изрубленные и переломанные, тянули к нему руки. В последние годы юный эльф вовсе почти перестал видеть сны, словно что-то внутри него не давало им просачиваться в него, сбивать с пути и сеять сомнения. Но сегодня все было совсем иначе. Он увидел вовсе не кошмар, проснувшись от которого, можно было взглянуть на реальный мир вокруг и подумать «Это всего лишь сон, на самом деле — все в порядке!». Иан словно окунулся из реальности видения в несуществующий иллюзорный мир, в котором Яссэ сидел рядом с ним и гладил его по лицу.
— Мне нужно на воздух, — попросил эльф, и наставник помог ему сесть, а потом аккуратно подняться на ноги. Иана покачивало, как с похмелья, и мысли путались в голове, но прохладный утренний воздух заставил тягучее наваждение немного развеяться.
Миру возвращались звуки. Привязанные к наскоро сколоченной коновязи, тихо ржали лошади. Кое-кто из циркачей уже проснулся и лениво готовился встречать рассвет — разводил костер и спорил, чья очередь отправляться за водой к ручью. Идти к своим не хотелось, и Яссэ словно почувствовал его нежелание, твердо взял Иана под локоть и повел прочь от лагеря, к берегу быстрой, давно взломавшей хрупкий лед реке.
Они уселись на поваленное размокшее от талого снега дерево у самой кромки воды, и Иан слегка дрожащими пальцами принялся набивать трубку. Курить он толком не собирался — во рту после сна и так было паршиво — но ему необходимо было чем-то занять руки. Яссэ не мешал ему и ничего не говорил, пока юный эльф не ухватил мундштук губами.
— Мы не поедем в Вызиму, — тихо обронил наставник, и Иан, вздрогнув, удивленно посмотрел на него. Тот сдержанно улыбнулся. — Труппа двинется дальше, минуя столицу, к Новиграду, а потом мы отплывем в Ковир.
— Но почему? — даже воспоминание об ужасном видении отступило перед новой холодной тревогой, охватившей вдруг Иана. До сих пор Яссэ никогда не менял планов выступлений — его труппа существовала вне границ государств, и в каждый город на пути въезжала, как к себе домой. Сам наставник всегда говорил, что для людей в Империи или на Севере, циркачи не были чужаками в полном смысле этого слова — они были подобны природным явлениям, и даже если представление их терпело фиаско, люди воспринимали это, как не вовремя начавшийся дождь или приход холодов. Сейчас же Яссэ рассуждал об этом так, словно не было ничего естественней, и Иан сам бы мог догадаться, что так и будет.
— На Севере назревают большие изменения, — ответил наставник, немного помолчав, — и мне, осужденному политическому преступнику, лучше оказаться где-нибудь подальше, когда все начнется.
Для Иана, не прожившего за свою жизнь на одном месте дольше семи лет, и всегда знавшему, что не война, так что-то не менее значительное, готово было вот-вот случиться, сыну тех, кто с трудом учился жить в мире и спокойствии, никогда не имевшего глубоких корней и не заглядывавшего слишком далеко в будущее, известие это было не бог весть какой шокирующей новостью, но что-то в тоне учителя заставило его похолодеть.
— Новая война? — переспросил он враз севшим голосом, — откуда ты знаешь?
— Я был шпионом почти сотню лет, — ответил Яссэ, — и от старых привычек трудно избавиться. Я слушаю — и слышу, о чем говорят люди в городах и деревнях, и я вижу чуть больше, чем простой взгляд. Не знаю, будет ли война в том виде, в каком ей случалось быть в прошлом, но тому миру, к которому мы успели привыкнуть, приходит конец. К добру ли, нет ли, но я не хочу оказаться в центре этих изменений, как бы любопытно мне ни было.
Иан поджал губы и отвернулся. У него не было ни единой причины не верить Яссэ, он и сам, если вдуматься, понимал, что миру вокруг далеко было до регламентированного Мариборским договором спокойствия и равновесия. Но это неожиданное заявление Яссэ совершенно не вписывалось в его собственные планы.
— Но ты, дитя, с нами не поедешь, — закончил, меж тем, наставник, и прежде, чем Иан успел возразить или задать еще один удивленный вопрос, продолжал: — я знаю, куда ты сбегал из-под стен Марибора, и догадываюсь, какое решение принял. И я соглашаюсь с ним.
Юный эльф покрутил в руках трубку.
— Значит, ты и за мной шпионил? — спросил он немного уязвленно. Яссэ был прав — решение было принято, и Иан стремился к его исполнению всей душой, но понимать, что учитель вновь заглядывал глубже, чем юный эльф хотел позволить ему заглянуть, было неприятно.
— Мне это было не нужно, — покачал головой Яссэ, — ты вернулся, и силы твои многократно возросли в одну ночь. Любой на моем месте удивился бы, но я сам дал тебе совет, как этого добиться — и рад, что ты ему последовал.
Это была чистая правда. С того судьбоносного визита к Фергусу прошло уже несколько дней, и многое успело случиться за это время, но магия, проснувшаяся от соприкосновения с новым источником, все так же бурлила в нем, даря ему новую, неведомую прежде уверенность в собственных силах, и Иан наслаждался этим ощущением. Он словно проник в сердце энергии, в саму суть магии, и она приняла его, наконец признав в нем своего.
— Ты отпускаешь меня к нему? — Иан покосился на учителя, и голос его вдруг заметно осип. Он ждал удобного момента, чтобы поговорить об этом с Яссэ слишком долго, даже надеялся, что вовсе не придется просить разрешения, что все произойдет как-то само собой, но наставник снова оказался на пару шагов впереди его нерешительности.
— Я никогда тебя не удерживал, — улыбнулся Яссэ, — но, кроме того, я не только отпускаю тебя, я еще и готов благословить тебя, если бы тебе это было нужно. Император Фергус, как я и сказал раньше, находится в большой опасности. Он пока мало похож и на своего отца, и на деда, а Империя привыкла жить под кованным солдатским сапогом. Маленькому Гусику понадобится помощь, чтобы доказать, что править можно не только железным кулаком. Его всему научили, он умен и знает, с кем и чем имеет дело, но без тебя, мой мальчик, ему не справиться.
