— Я не сторонница древних нильфгаардских традиций, — ответила Ани с достоинством, откинула нож в сторону и уселась на постель Гусика, не снимая сапог. — Не была я ни у каких ученых. Уж ты мог бы и догадаться.

— Иногда мне кажется, я последний из тех, кто узнает, что делает и куда ходит моя жена, — заметил Гусик, потер глаза и потянулся.

— Я думала, ты навещаешь родителей в Туссенте, — сказала Ани. Сейчас, когда она наконец улеглась в постель, на нее наваливалась усталость. Королева не спала всю ночь и накануне покинула дворец ни свет, ни заря, а перина у Его Императорского Дурейшества была очень уж мягкая. Куда более мягкая, чем ее собственная.

— Отец передавал тебе привет, — Гусик откинул одеяло и свесил ноги с кровати.

— Только привет? — Ани недовольно покосилась на мужа. Тот уже встал и поплелся умываться, — И никаких мудрых советов? Никаких наставлений?

— Мудрый совет достался мне, — откликнулся из-за ширмы Гусик, — он посоветовал мне разделить с собственной женой ложе и поскорее обеспечить Империю наследником.

— Как будто он сам с этим плохо справляется, — фыркнула Ани. Тон ее оставался шутливо надменным, но отчего-то это простое и не вполне серьезное замечание Гусика неприятно резануло ее. Детям, которых она, может быть, когда-нибудь произведет на свет, предстояло стать наследниками Империи. Вот так просто — безо всяких оговорок. Спать королеве вдруг совершенно расхотелось.

Гусик, меж тем, поплескался немного в холодной воде и вернулся обратно к постели. Ничуть не смущаясь, стянул через голову ночную сорочку и кинул ее на кровать. На тощих бледных плечах красовалась целая россыпь красноречивых желтоватых синяков, и Ани была достаточно взрослой, чтобы точно понять, что Император получил их вовсе не в драке и не упав с лестницы. Она села, скрестив ноги, и пристально посмотрела на него.

— А, не найдя своей жены дома, ты решил разделить ложе с кем-то еще? — спросила Ани. Она ждала, что внутри у нее всколыхнется естественная в такой ситуации ревность или хотя бы обида, но странным образом вид подживающих засосов заткнул едва различимый тихий голосок необъяснимого стыда, и королева вдруг успокоилась. Гусик же покосился на собственное плечо и, казалось, впервые заметил следы недавней страсти. Он уселся на кровать — как был, голышом — и сложил руки на коленях, похожий на растерянного школяра, не выучившего урок.

— Иан вернулся, — очень тихо сообщил Гусик, и Ани неожиданно для себя рассмеялась, откинулась на подушки и завела руки за голову.

— Великое воссоединение возлюбленных! — объявила она с апломбом, — после стольких лет мой дорогой братик вспомнил дорогу в спальню моего мужа, а тот был рад распахнуть для него и двери, и объятия. Поздравляю.

Гусик заметно сник и нахмурился. Конечно, он не ждал, что в ответ на его откровения Ани устроит ему некрасивую сцену ревности, но явно надеялся на какую-то другую реакцию. Но королева не собиралась отвечать ожиданиям его совестливой натуры. Больше того — она прекрасно знала, как Гусик отчаянно скучал по Иану, когда тот ушел, даже злилась на названного брата за это предательство, а, приглашая его труппу выступить во дворце, надеялась, что разлученные влюбленные наконец встретятся, и Его Страдающее Величество сможет поговорить с Ианом лицом к лицу. Разговор, судя по всему, состоялся несколько раньше, чем она надеялась, и закончился так, как она предполагала.

— Он застал меня врасплох, — проговорил Гусик, на секунду закусив губу. Ани отмахнулась.

— Не надо оправдываться, — попросила она, — мы обо всем договорились еще перед свадьбой, и я рада, что вы помирились.

— Мы не помирились, — возразил Гусик, — вернее — не совсем. Он хочет остаться рядом со мной насовсем. Но я… не уверен.

Ани лениво прикрыла веки.

— Не надо делать из меня поверенную в твоих любовных делах, — заявила она, — если ты хочешь поселить Иана здесь, и навещать его, когда приходишь ко мне, я не против. Мы придумаем для него приличную придворную должность и даже занятие — может быть, Кейра согласится снова взяться за его учебу. Если хочешь забрать его в Нильфгаард и объяснять твоим соотечественникам, кто он такой и что забыл в твоей спальне — мне все равно.

Гусик помолчал, рассеянно и как-то совсем неубедительно кивнул, снова встал и отправился одеваться. Здесь, в Вызиме, он никогда не пользовался услугами камергеров, будто радуясь возможности отступиться от придворного этикета и глотнуть ту малость свободы, что дома, в Нильфгаарде, была ему недоступна. Ани тоже молчала. Сон слетел с нее, но мысли текли лениво, почти не цепляясь одна за другую. Иан вернулся и хотел остаться — нужно было сообщить об этом отцу, хотя, может быть, юный эльф обсудил свое решение и с ним тоже. Гусик, даже получив от супруги разрешение поступать по совести, не выглядел особенно довольным — неужели все же ждал от нее возражений? Или какой-то большей заинтересованности? И почему только здесь, в собственном доме, от Ани вечно чего-то ждали?

— Я говорил с Геральтом, — Гусик скакал с одной темы на другую, как радостная Клюква, выпущенная в лес. Ани покосилась на него и недовольно поморщилась.

— Ничего не хочу об этом знать, — отрезала она. И это была чистая правда.

Его Императорское Упрямство никак не мог оставить идеи отыскать пропавшую сразу после войны сестру, но для Ани в той истории была давно поставлена жирная точка. Перед своим уходом Цири поговорила с ней, попросила верить ей, даже если ее решения и поступки покажутся Ани необъяснимыми, сказала, что все это будет сделано ради общего блага… Но Ани давно уже не верила в общее благо. Цири исчезла, ничего толком не объяснив, и с течением времени королева понимала все яснее, что так бывшая подруга поступала всегда, и в своей игре чужими судьбами оказалась ничуть не лучше своего отца. Оба они, прикрываясь пресловутым общим благом, готовы были замалчивать правду или откровенно лгать, надеясь, что славная победа в конце избавит их от необходимости объясняться. Победителей ведь не судят. Ани не собиралась судить Цири — она сама принимала вслед за принцессой все ошибочные решения, не решаясь спрашивать или возражать, и теперь платила за свою трусость. Но и слышать о бесплодных поисках, которые с таким упорством вел Гусик, ничего не желала. Цири поступила так, как считала нужным — как и всегда, и вопросов к ней у Ани не осталось.

Фергус недовольно поморщился, но возражать не стал. Он — еще одна фигура на шахматной доске — не желал примириться со своим положением и по-прежнему надеялся перехватить инициативу. И не Ани должна была учить его, что жить нужно здесь и сейчас, не пытаясь исправить прошлое, но разбираясь с последствиями и глядя в будущее.

— Я устала, — на этот раз ее тон звучал твердо. Королева встала с кровати, — через пару часов я хотела бы собрать Малый Совет и обсудить дела королевства. Если хочешь — оставайся, но сейчас мне надо немного поспать.

— Дела королевства? — переспросил Гусик так, словно успел позабыть, что на Аниных плечах лежали заботы о чем-то подобном, — что-то важное?

— Не для Империи, — ядовито ответила королева, подчиняясь новому приступу глухого раздражения. Слова дурацкого нового барона Кимбольта зазвучали у нее в голове, и Ани постаралась выгнать из сознания его привязчивый голос.

— Дела Темерии — это тоже забота Императора, — возразил Гусик, и это была его фатальная ошибка.

— Темерия — свободная страна, — отрезала Ани, — и мы в состоянии разобраться со своими делами самостоятельно.

— Темерия — автономия в составе Империи, — напомнил Фергус и вдруг гордо вскинул подбородок.

— О, да, — Ани шагнула к нему, сжимая кулаки, — как я могла забыть. Прошу прощения, Ваше Императорское Величество, за мою дерзость. Изволите взглянуть на планы реновации Флотзамской фактории? Или на план переговоров с ковирскими купцами?

Гусик совсем не испугался и не отступил под ее напором. Он выпрямился, расправил плечи и смотрел на Ани в упор — неожиданно тяжелым мрачным взглядом.