— Справедливо, — кивнул Ламберт, — хотя, зная Гусика, я почти уверен, что он даже обрадуется.

Ани невесело усмехнулась. Радоваться в такой ситуации мог, пожалуй, один только Ламберт.

— Может быть, вместо этого пойти к Кейре и попросить у нее какое-нибудь… снадобье? — хватаясь за последнюю надежду отвертеться, спросила Ани. Лицо Ламберта мгновенно помрачнело. Черные брови тяжело сошлись над переносицей, а золото глаз подернулось льдом.

— Дело твое, — ответил он сухо. Ани прикрыла глаза, молчала несколько секунд, потом покачала головой — скорее отвечая самой себе, чем Ламберту.

— Нет, — выдохнула она, — ребенок в моей глупости не виноват, так что мне самой это и расхлебывать. — королева снова посмотрела на спутника — тот, поняв, что опасность миновала, глядел на нее прежним немного ехидным взглядом, — поехали, пока я не передумала.

Только входя в портал, ведущий в Императорский дворец, Ани вспомнила, что забыла поговорить с Ламбертом о Кейре.

Услужливый стражник, встретивший королеву, сообщил ей, что Император занят встречей с представителями торговых корпораций, и та, отмахнувшись от предложения немного подождать, решительно двинулась к залу, где Фергус обычно проводил такие собрания. Несшие службу у дверей рыцари пропустили ее без звука, лишь отдав честь, и Анаис вошла в просторное светлое помещение, увешанное черными стягами, твердым быстрым шагом.

Сидевшие за длинным столом важные люди в парадных одеяниях при появлении Императрицы поднялись все, как один, поклонились и замерли с опущенными головами. Фергус тоже встал — Анаис заметила, что лицо мужа, до этого становившееся все более усталым с каждым днем, словно это он должен был вот-вот выяснить, что случайно забеременел, сегодня выглядело почти свежим. Должно быть, Гусику посчастливилось хорошо выспаться, и переговоры наконец-то приносили щедрые плоды. Он улыбнулся Анаис и подал знак послам садиться.

— Рад, что вы решили присоединиться, Ваше Величество, — приветствовал жену Император, — мы обсуждали возможность беспошлинной морской торговли для провинций, вступивших в новый союз. Уверен, у вас найдутся ценные замечания на этот счет.

Анаис, вдруг вспомнившая, что она вообще-то правила целой страной и, по большому счету, не только Темерией, осадила себя, подавив желание выпалить, что муж ей нужен был немедленно, величаво кивнула.

— Я буду рада высказаться, — сообщила она, — как только изучу все документы.

Гусик, восхитительно чуткий, сразу понял, что Анаис привели вовсе не разговоры о торговле, и та была готова расцеловать его за это. Он обвел взглядом собравшихся и произнес, не моргнув глазом:

— Думаю, мы должны сделать небольшой перерыв. Вы, господа, можете угоститься закусками в Обеденном зале, и мы встретимся, скажем, через час, чтобы продолжить.

Послы принялись переглядываться, но возражать никто из них не стал — видимо, встреча и так затянулась, и каждый из них уже начинал мечтать об обеде.

Оставшись с женой наедине, Гусик обошел стол и взял ее за руку.

— Что-то случилось? — спросил он, понизив голос до шепота, и Ани, едва сдерживаясь, чтобы не вывалить на него разом все события этого утра, коротко кивнула. — Идем в сад, — предложил Фергус, — не хочу говорить здесь.

На входе в розарий, куда супруг отвел ее буквально за руку, Ани встретила стена резкого цветочного аромата. Она судорожно сглотнула — повторять свои лесные приключения ей совершенно не хотелось, и королева усилием воли заставила приступ дурноты улечься. Разросшиеся, выбрасывающие колючие ветви на узкие тропинки розовые кусты стояли все в цвету. Откуда-то со стороны доносились звуки ленивой возни — должно быть, садовник пытался привести это царство одичавшей красоты хоть в какой-то порядок. Гусик тоже это услышал и, решительно взяв Ани за руку, потащил ее куда-то в сторону по тропе. Ветки цеплялись за сапоги, а запах роз с каждым шагом становился все сильнее, и наконец Анаис почувствовала, что не может больше сделать ни шагу. Она потянула Гусика за руку и взмолилась:

— Погоди, мне нехорошо.

Муж тревожно глянул на нее, но подчинился. На его лице Анаис прочла почти такую же взволнованную заботу, которую привыкла видеть во взгляде верного Ламберта, и королеве вдруг стало удушливо стыдно за то, в чем она собиралась признаться.

— Ты заболела? — спросил Гусик негромко и ласково. Иной на его месте постарался бы отодвинуться, боясь заразиться неведомой хворью, но Фергус наоборот притянул супругу к себе ближе и положил ладони ей на плечи, заглядывая в глаза. Ани закусила губу — ее друг заслуживал жены получше, чем она, и возлюбленного получше, чем Иан. Ложь во спасение ее собственной шкуры вдруг перестала казаться Анаис такой уж страшной — из Гусика получился бы прекрасный отец, а ребенок, пусть и чужой, мог полюбить его так, как юный Император заслуживал. И Ани больше не сомневалась.

— Я беременна, — выпалила она на одном дыхании.

Фергус удивленно моргнул, Анаис, еще секунду назад полностью уверенная в правильности своего поступка, испугалась, что он вот-вот нахмурится, посмотрит на нее враждебно, назовет изменницей и сам потащит ее на судилище. Но Гусик, помедлив еще секунду, просиял.

— Ваттье говорил с тобой? — переспросил он. Ани подняла брови.

— При чем тут Ваттье? — удивилась она. Имя главы Имперской разведки прогремело в их разговоре, как гулкий звук кишечных газов в романтичной ночной тишине.

Гусик смущенно порозовел.

— То есть, ты правда… — пальцы на ее плечах сжались сильнее.

— Правда-правда, — раздраженно откликнулась Ани, — и не от Ваттье, если тебе интересно.

Гусик сдавленно фыркнул, покачал головой.

— Я не знаю, что сказать, — признался он наконец, и Анаис возвела очи горе.

— Ну поздравь меня что ли, — откликнулась она, — и себя заодно, папаша.

Гусик неуверенно нахмурил светлые брови. Он, казалось, вспоминал, когда это успел заделать жене ребенка, и Анаис решила прервать его страдания.

— Я никому ничего еще не сказала, — продолжала она, решив не называть вслух имя настоящего отца ребенка. Шум, встретивший их на входе в розарий, приблизился, и садовник, раз уж решил подслушивать, должен был уловить именно то, на что Ани надеялась, — но я решу этот вопрос. Пока об этом знаешь только ты и Ламберт. Мы объявим обо всем, когда я улажу… ну сам понимаешь.

Гусик продолжал хмуриться, будто идеи хуже не слышал уже давно, и у Анаис в животе свернулся холодный комок тревоги. План, такой четкий и понятный, который был просто обречен на успех, вдруг снова показался ей глупым.

— А что скажет…- Фергус тоже не произнес имени, но Ани поняла, о ком он говорил. Ветви розовых кустов за ее спиной зашевелились так, будто сквозь них кто-то шел напролом. Королева развернулась, готовая отдать приказ наглому садовнику убираться, но замерла.

На тропу, круша колючие ветви, топча осыпающиеся розовые лепестки, ломанной нетвердой походкой выбиралось странное существо. Очертаниями оно было похоже на человека, но на совершенно лысой голове, опущенной к впалой груди, не было лица. Руки, слишком длинные, приподнятые, точно сломанные в нескольких местах, дергались, повторяя каждый шаг существа. Колени, крестом обращенные внутрь, похрустывали, как трущиеся друг о друга угли. По темной коже, больше похожей на шкуру какого-то ящера, пробегали мелкие язычки пламени. Чудовище выбралось из кустов, застыло перед Ани и Гусиком, подрагивая, как неверный мираж в жару.

Фергус выступил вперед, заслоняя собой жену, хотя той хотелось схватить его в охапку и бежать прочь от странного создания — все в ней вопило о смертельной опасности. Чудовище сделало еще один шаг, и тело его начало осыпаться серым пеплом, пока откуда-то из грудной клетки расползалось багряное пульсирующее пламя. Анаис вскрикнула, Фергус повернулся к ней, ухватил жену за плечи, заслоняя собственным телом, и в следующий момент раздался взрыв.

В первый момент Анаис показалось, что она умерла. За оглушительным хлопком последовала звенящая тишина. Гусик сжимал ее в крепких объятиях, и королева испугалась, что, открыв глаза, увидит, что на нее навалился его исковерканный опаленный труп. Но Император тихо застонал, не в силах разомкнуть рук, и Ани отважилась посмотреть.